Михаил Ишков - Кортес
Котята заметно подросли, прозрели, начали время от времени навещать мой кабинет. Один из них был настоящий красавчик - белый с рыжей шапочкой и попонкой. Глаза зеленые... Совсем, как у толстушки донны Луизы. Этой женщине досталось более всего во время нашего бегства из Теночтитлана.
Грозная опасность, нависшая на остатком войска, гнала нас вперед. Куда? В ту пору я сам не мог дать толковый ответ на этот вопрос. Уверял других, что в Тласкалу, но сам не очень-то верил в неизменность дружеских чувств её старейшин. Ненависть молодого Шикотенкатля тоже не была для меня тайной. Стоило ацтекам в тот критический момент договориться с тласкальцами - и наша песенка была бы спета.
Наше отступление на север, в обход озер Халкотан и Сумпанго, скорее походило на нескончаемый, то разгорающийся, то затухающий бой, чем на планомерное отступление. Уцелевшие тласкальцы указали нам направление на Тласкалу и с тонким умением повели нас по мало проходимым и заброшенным дорогам. Мы шли с поспешностью, на какую только были способны. Посередине брели тяжелораненые, часть их была кулями навьючена на раненых лошадей. Там же двигались и обе уцелевшие индеанки. Колонну охраняли боеспособные солдаты, конечно же, все до единого тоже покалеченные. Два десятка уцелевших всадников охраняли колонну то с фланга, то с тыла. К вечеру того же дня мы наткнулись на высокую и крепкую пирамиду, окруженную невысокой каменной оградой, где смогли наконец остановиться, развести огонь и наскоро перевязать раны.
На этом месте впоследствии был построен храм Марии-спасительницы, слава его прогремела по всей Мексике. Правда, в ту ночь нам и в храмовом дворике пришлось туго: еды никакой, перевязочного материала нет - бинтами служили наши собственные грязные лохмотья. У многих раны воспалились, а промыть их не было никакой возможности.
Сказать, что в те дни я не мог найти себе места от отчаяния, было бы неверно. Действительно, в ту пору сон почти не брал меня, потому что нестерпимо болела раненая голова. Ночами я отправился проверять караулы, потом подолгу сидел у костра. Не давало покоя тупое ожесточение. О разгроме старался не вспоминать - будущее также мерещилось в таком черном свете, что я старался вовсе не думать о нем. Сидел, подбрасывал хворост в огонь, пока не проваливался в дрему. Стоило мне пошевелиться, и сразу голову словно раскалывало на две половинки. Донна Луиза смачивала рану настоем каких-то трав. К утру становилось легче... Однажды заполночь ко мне пришла Марина, пристроилась рядом, обняла... Долго сидели молча - ночь выдалась замечательная. Теплая, сухая... Потом разговорились. Я выложил ей свои сомнения насчет Тласкалы.
- Такого быть не может, - ответила он. - Горцы никогда не помирятся с ацтеками. Тем более теперь, когда мы вырвались из Теночтитлана.
Слушал я её в пол-уха. Ход мыслей этой женщины был мне не совсем понятен. Ей всегда удавалось ловко вывернуть наизнанку любую, самую ясную ситуацию. После ужасного разгрома на дамбе, усмехнулся я, после потери всей артиллерии, вряд ли мы можем представлять серьезную угрозу для Куитлауака, который уже доказал свои способность верно оценивать обстановку и использовать именно ту тактику, которая и позволила ему добиться успеха. Эта женщина в ответ только беззаботно засмеялась. Как всегда её смех был мелодичен, успокаивающ... Я удивленно глянул в её сторону. Последние испытания скатились с нее, как с гуся вода. Ее стальной воле, выносливости мог позавидовать любой солдат в нашем войске. Она пожала плечиками и сказала, что по поступающим к ней сведениям наибольшее впечатление на тласкальских старейшин произвел не наше бегство, не потеря "громовых чудовищ", а сам факт крупнейшей неудачи ацтеков в этой войне. То есть, эта баба всерьез утверждала, что само наше появление в Тласкале в составе пяти сотен бойцов будет сочтено величайшим подвигом и победой испанского оружия!
Каково!..
Она всерьез утверждала, что прорыв в Тласкалу является не только возможностью спастись, но и первым шагом к окончательной победе над врагом. Если, конечно, нам удастся прорваться...
- После разговора с пленными, - объяснила она, - стало ясно, что никто из более-менее сильных данников Теночтитлана не прислал послов с изъявлениями покорности. С поздравлениями - да! Но никто не заикнулся о возобновлении дани. Даже в Чолуле затаились. Более того, со всех сторон доходят слухи о бесчинствах отрядов ацтеков, о грабежах и самовольных захватах людей. Так что, по мнению тласкальцев, ситуация вернулась ко времени сбора прошлогоднего урожая.
Дело в том, с точки зрения тласкальцев, сапотеков, мишкиков, тотонаков, уастеков, чиапанеков, всех племен науа - данников Теночтитлана, прочих подвластных ацтекам земель, - никто из нас не должен быть вырваться из этого островного города. Этого требовал Уицилопочтли! Это было необходимым и важнейшим условием сохранения господства ацтеков над всей Новой Испанией. С богом войны нельзя договориться - вот, мол, какая-то часть пополокас пусть уходит, а оставшихся мы принесем тебе в жертву. Если мы смогли вырвать у смерти более полтысячи солдат - это говорит о том, что наши боги действительно сильны и непобедимы. Вот в чем суть. Вспомни, со сколькими людьми ты высадился на эту землю? Это ядро, в основном, и сохранилось. Значит, все только начинается - так рассудили все, кто попал под железную пяту ацтеков. Главное для них - Малинцин жив, и это обесценивает все, чего ацтеки добились в "ночь печали". Если бы тебе дали в руки игрушечное оружие и ты погиб бы в ритуальном сражении во славу бога плодородия Шире, все они тут же бросились бы под сень Теночтитлана. Опять же, кроме тласкальцев. Эти сразу бы начали готовиться к войне.
- По моим сведениям, - добавила она, - Куитлауак ничего не может поделать со своими жрецами. И с войском, конечно... Как его племянник Куаутемок не доказывает, что нас надо немедленно перехватить, всех переловить, пока мы не добрались до Тласкалы, жрецы отвечают, что гораздо важнее сначала оказать честь богам, устроить богатые жертвоприношения, оповестить всех, что Уицилопочтли наказал пополокас, а потом уже окончательно разделаться с бандой чужеземцев. Они готовят посольство в Тласкалу, которое должно убедить горцев, что их бог войны оказался сильнее и могущественнее бога белых. Если те спросят послов - почему всесильный Уицилопочтли допустил, чтобы Малинцин с самой боеспособной частью вырвался из окружения, они ответят, что Уицилопочтли, Тлалок и другие небожители пока насытились. Когда же они вновь потребуют крови, они, ацтеки, переловят чужеземцев и приволокут их на жертвенные камни.
- Подобным образом рассуждал и Мотекухсома, - сказал я.
- Конечно! Вождям ацтеков сейчас наиболее важным кажутся обильные жертвоприношения, количеством которых они хотят убедить данников в своей силе и неизменном покровительстве богов, чем менее важная и, на их взгляд, легко выполнимая задача окончательного уничтожения чужеземцев. Пока погубить нас они поручили своим колдунам. Дело в том, что впереди нас ждет древний город Теотиуакан. Это жуткое, безлюдное место. Там ацтекские колдуны и готовят нам какую-то пакость. Морок нашлют или постараются нагнать на нас бурю. Вот ещё откуда можно ждать беды - за Теотиуаканом лежат земли Тескоко, второго по важности города тройственного союза. С той стороны тоже следует ждать засаду.
Я недоверчиво глянул на нее.
- Как ты можешь знать об этом?
Марина неотрывно смотрела на огонь, за те минуты, что я наблюдал за ней ни разу не моргнула. Бешеные язычки пламени отражались в её глазах. Я невольно отвел взгляд в сторону.
- Сегодня вечером, после захода солнца в наш лагерь пробрались два верных мне человека, которые со времен первого похода на Теночтитлан приносят очень важные известия. Их освободили из деревянных клеток в Чолуле, они - маги и прорицатели. Умеют гадать на веревках...
- Они свободно прошли через линию часовых?
- Не наказывай своих людей, милый. Эти маги способны проходить сквозь стены.
- Они требуют награду?
- Да.
- Что значит "гадать на веревках"?
- У них есть несколько связок длинных шнурков на манер тех, на которых наши женщины носят ключи. Прорицатели особым образом бросают их и потом изучают переплетения. Если веревки оказываются спутанными в определенном порядке, это означает смерть. Если же какой-нибудь конец отделится от остальных, они утверждают, что это знак жизни.
- А ну-ка, давай их сюда, своих колдунов
- Прости, господин, но они не выйдут к костру, - очень тихо, почти шепотом, ответила Марина.
Из песни слова не выкинешь - я долго колебался прежде, чем спросил, не могут ли они кинуть веревки на меня и мое войско?
- Нет, господин, - прежним голосом ответила женщина. - В нашем положении веревки не помогут. Нам надо вызвать дух брата-близнеца Кецалькоатля, "бога-чудовища" Шолотла и попросить его о помощи. Возможно, он предскажет и наше будущее.
