Николай Борисов - Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья
В усадьбе Салтыковых
В Талицах можно повернуть на запад, по дороге, ведущей в Мураново. Здесь не место пересказывать богатую историю этой превращенной в литературный музей усадьбы. Тем более что до нее еще довольно далеко. Но не хотелось бы упустить то, что находится совсем рядом. Свернув по указателю на Мураново, вскоре слева за оврагом открывается старый парк. Над густыми кронами огромных лип поднимается церковная главка. Это старинное село Сафарино (ныне — Софрино).
(Неискушенный путешественник легко может ошибиться и, следуя дорожным указателям, вместо села Софрина заехать в поселок Софрино, расположенный около одноименной железнодорожной станции. Но там ничего примечательного, кроме знаменитого завода по производству церковной утвари, любитель истории не найдет. А потому будьте внимательны и ищите дорогу на Мураново. Она, и только она, приведет вас в настоящее, древнее Софрино.)
Старинное название села Сафарино происходит от фамилии богатых московских купцов, а затем и бояр Сафариных. Согласно легенде, родоначальник Сафариных итальянец Стефан перебрался из Сурожа в Москву еще во времена Дмитрия Донского.
В Софрине сохранилась редкая по красоте церковь в честь Смоленской иконы Божией Матери. Она построена в 1691 —1694 годах и представляет собой вариацию на тему «московского барокко». Этот роскошный стиль был популярен среди московской аристократии той поры. К ее высшему слою относился и заказчик храма «ближний боярин» Федор Петрович Салтыков (умер 2 февраля 1697 года). Его дочь Прасковья в 1684 году вышла замуж за царя Ивана Алексеевича — сводного брата и соправителя Петра Великого. В связи с этим браком богатое дворцовое село Сафарино и было пожаловано в вотчину отцу «царской невесты».
Царица Прасковья Федоровна надолго пережила своего болезненного мужа и скончалась в 1723 году в возрасте 59 лет. В браке с царем Иваном она родила пять дочерей, одна из которых со временем стала императрицей (Анна Иоанновна), а другая — матерью правительницы Анны Леопольдовны (Екатерина Иоанновна).
В Сафарине Салтыков построил не только вотчинную церковь, в нижнем этаже которой предполагалось устроить усыпальницу, но и каменный двухэтажный дом, разобранный за ветхостью в 1840-е годы. Он примыкал к северо-западному углу церкви. Был также посажен обширный сад, устроены теплицы, а запруженная речка Талица образовала большой пруд.
Часто совершая богомолье в Троицкий монастырь, где у восточной стены Троицкого собора находилось родовое захоронение Салтыковых, царица Прасковья с дочерьми всегда останавливалась в Сафарине. В церкви хранилась подаренная ею драгоценная чаша. Бывал здесь и Петр Великий с дочерью Елизаветой.
В первой половине XVIII века усадьбой владел вице-канцлер М. Г. Головкин (210, 128). Расцвет усадьбы Сафарино пришелся на вторую половину XVIII века. Закат наступил с кончиной последней владелицы, Варвары Николаевны Ягужинской, в 1843 году.
Изысканный облик сафаринского храма портят неуклюжие дополнения. В 1860-е годы к храму были пристроены трапезная и колокольня, материалом для которой послужили кирпич и камень из разобранного усадебного дома. Тогда же исчезли широкие лестницы, поднимавшиеся к порталам. В начале XX века у юго-западного угла Смоленской церкви появился придел в честь святителя Николая.
В 1930-е годы сафаринский храм был закрыт, а его внутреннее убранство уничтожено или расхищено. Часть иконостаса уцелела в запасниках музея в Коломенском. С 1994 года в храме возобновилось богослужение. Иконостас восстановлен в прежних формах, а росписи стен отреставрированы.
Помимо древнего храма и живописного ландшафта Софрино привлекает и своим заброшенным парком. Полагают, что он устроен еще в начале XVIII века и является одним из старейших усадебных парков Подмосковья (66, 22).
Софринский парк — истинная отрады для романтической души. Здесь всегда безлюдно и жутковато. Трава и бурьян встают по пояс. Огромные липы причудливо изгибаются и разветвляются, словно застыв в каком-то фантастическом танце. Иные из них от старости покосились, точно колодезные журавли. Летом в парке даже в солнечный день сумрачно и сыро. Деревья закрывают небо своими разросшимися кронами. Кое-где угадываются линии заросших аллей. Заросли бурьяна дополняют меланхолическую картину…
Глава тридцать седьмая.
Рахманово
Вернувшись из Софрина на старую Троицкую дорогу, едем (а хотелось бы написать: идем) в сторону Рахманова. До него уже рукой подать.
Село Рахманово в старину называлось Рахманцевым. На карте Московской губернии I860 года оно значится как Рохманово.
Происхождение этого восточного на слух названия довольно загадочно. Словарь Даля не столько проясняет, сколько затемняет дело. Слово «рахман» он не знает вообще, а прилагательному «рахманный» дает двоякое значение: в местностях к югу от Москвы оно означает «вялый», «смирный», «простоватый»; в северных и восточных районах оно имеет противоположное значение — «веселый», «разгульный», «хлебосольный» (48, 86).
Учитывая северное положение села, можно предположить, что его название происходило от веселого и склонного к разгулу характера здешних жителей…
Однако самым простым и, увы, самым убедительным можно все же считать восточное происхождение названия села. Имя Рахман является сокращенным вариантом распространенного на востоке имени Абдуррахман (11, 170). Притяжательная форма этого имени как раз и дала название села.
Батальная сцена
Село Рахманово появляется на страницах истории уже в Смутное время. Летом 1608 года Лжедмитрий II (более известный как Тушинский вор) предпринял неудачную попытку захватить Москву. Войскам Василия Шуйского удалось отбросить самозванца обратно в Тушино. Силы сторон были примерно равны. Отряды самозванца разбрелись по стране с целью захвата важнейших городов и монастырей. Царь Василий Шуйский, как мог, препятствовал им в этом, посылая наперерез врагу свои полки.
Один из больших отрядов самозванца под предводительством литовского авантюриста Яна Сапеги направился к Троице-Сергиеву монастырю. В случае захвата знаменитой обители «тушинцы» не только получали большую добычу, но и устанавливали полный контроль над Троицкой дорогой, по которой из северных районов страны поступали в Москву подкрепления и продовольствие.
Узнав об этом, Василий Шуйский отправил для защиты Троицы войско во главе со своим младшим братом Иваном Ивановичем Шуйским. 23 сентября 1608 года московские и польско-литовские полки встретились у деревни Рахманцево…
О том, что было дальше, кратко рассказывает старинная «Повесть достоверная о победах Московского государства» (1620-е годы).
«И тогда полския и литовския люди поидоша к Живоначалной Троице под Сергиев монастырь осадити. И тогда послал государь с Москвы к живоначалной Троицы боярина своего и воеводу князя Ивана Ивановича Шуйскаго против полских и литовских людей. И сошлися полки в Рахманцове, и бысть бой велик. И государевы люди полских и литовских людей побили, и языки побрали, и к Москве возвратиша, не ведущее многаго их собрания. И собрашася множество полских и литовских людей, и государевых людей многих побили, и полки разгоняли» (196, 417).
Во все времена сообщения о поражениях своей армии выглядят почти как известие о победе. Из патетического рассказа «Повести» не сразу ясен даже итог сражения: московское войско было разбито «тушинцами».
Более подробный и внятный рассказ «о бою под Рахманцовым» содержит так называемый «Новый летописец» (около 1630 года). Приводим этот рассказ, для удобства читателя разделяя текст на абзацы.
«Прииде в Тушино полковник Сопега и иные с ним полковники и рохмисты и приидоша под Москву. И бою бывшу под Москвою велию с ними, они же отидоша в Тушино, и собрався в Тушине поидоша под Троицкой Сергиев монастырь. Царь же Василей посла за ними бояр своих, князя Ивана Ивановича Шуйско-во с товарыщи. Литовские же люди, пришед, сташа в селе Воздвиженском о Троицы за десять верст, а бояре приидоша на речку на Талицу Литовские ж люди, видя, что идут за ними Московские ратные люди, и всретоша их в деревне Рахманцове. И бывшу ту бою велику, многих Литовских людей побиша и поимаша. Последним же напуском тако их побили, яко и наряд у них поймали.
Той же полковник Сапега с последними людми з двема ротами напусти на Московских людей.
Московские же люди от них отхожаху, не чаяху себе помочи ис полков.
Грех же ради наших сторожевому полку Федору Головину со всем полком дрогнувшу, яко и болшово полку половину смял.
Литовские же люди, видя над православными християны гнев Божий, начаша их побивати и побиша многих людей и живых поимаша.
