Андрей Иванов - Наполеон. Страсти по императору
Наполеон и его соратники читали британские газеты, на страницах которых активно обсуждалась дальнейшая судьба главного пассажира корабля «Беллерофон». Одни корреспонденты писали о грехах Наполеона и предлагали заключить его в лондонский Тауэр или отправить в ссылку на дальние острова, другие обращали внимание на то, что он добровольно отдал себя в руки принца-регента Великобритании. «Курьер» заметил, что по закону наций «как только ваш враг сложил оружие и сдался, у вас больше нет права на его жизнь»{246}.
27 июля была жаркая и солнечная погода, дул легкий бриз. Все водное пространство вокруг «Беллерофона» вновь заполнилось лодками, яхтами и рыболовецкими судами. Капитан Метлэнд оценил число плавательных средств в одну тысячу, в каждом из них находились не менее восьми человек. Пассажирами лодок и яхт были прекрасные молодые женщины, одетые по последней моде леди, джентльмены, снимавшие шляпы при появлении Наполеона, армейские и морские офицеры. Император продолжал восторгаться красотой женщин и был очень любезен с женой Метлэнда. Она находилась в лодке, но капитан не мог позволить ей подняться на борт корабля.
«Это очень жестоко, — сказал Наполеон. — Милорд Кейт слишком суров и немного перегибает палку, не так ли, мадам?»{247} Наполеон повернулся к Метлэнду и сказал, что жена капитана намного прекраснее, чем ее портрет.
Следующим утром Наполеона посетил лорд Кейт. Адмирал получил инструкции, согласно которым он должен был обращаться с Наполеоном как с генералом, а не как с бывшим главой государства. Он также знал, что правительство приняло решение отправить Наполеона в ссылку на остров Святой Елены, но пока не имел права говорить ему об этом. Император очень надеялся на встречу с лордом Кейтом и был обрадован дружеским письмом от адмирала. В этом письме лорд Кейт благодарил Наполеона за спасение жизни его племянника, тяжело раненного в одной из стычек перед битвой при Ватерлоо. Император тогда позаботился о знатном пленнике и послал к нему хирурга. Наполеон и лорд Кейт вспоминали прошлые дела и говорили о Тулоне, Египте, Индии. Адмирал не мог дать удовлетворительных ответов на вопросы императора и не позволил ему совершать прогулки на берегу, даже в сопровождении британских офицеров.
После полудня в порт вошли суда с французскими пленниками на борту. Среди них было множество раненых и перевязанных солдат. Это было страшное зрелище для пассажиров «Беллерофона».
Томительное ожидание решения правительства Великобритании о дальнейшей судьбе Наполеона Бонапарта закончилось, когда на борт «Беллерофона» прибыли заместитель госсекретаря генерал-майор сэр Генри Банбери и лорд Кейт. Они принесли с собой текст правительственного решения. Местом пребывания Наполеона был назначен остров Святой Елены.
Он давно предчувствовал свою судьбу. В одной из записных тетрадей юный Наполеон сделал пометку: «Святая Елена — маленький остров»{248}.
Император спокойно выслушал сообщение. Затем он взял короткую паузу и выразил протест. Он говорил страстно и красноречиво. Британское правительство не имеет права обращаться с ним в такой манере, он уповает на защиту британского народа и законов этой страны.
«Я не военнопленный. Если бы я был военнопленным, вы были бы обязаны обращаться со мной по закону наций… Что я должен делать на этой малой скале на краю света? Климат слишком жаркий для меня. Нет, я не поеду на Святую Елену… В чем опасность, если я буду жить как частное лицо в сердце Англии под надзором, и буду в рамках, которые правительство сочтет необходимыми?»{249}
Британские власти справедливо опасались возможных последствий своего решения. По какому праву Наполеона приговорили к ссылке на остров Святой Елены? Суда над ним не было. Незаконным являлось как его содержание под стражей на корабле, так и решение британских министров лишить императора свободы на всю оставшуюся жизнь.
Беспокойство лондонских политиков вызывали и толпы людей, продолжавших осаждать «Беллерофон», и статьи в газетах в поддержку Наполеона, и его безграничная популярность.
В Адмиралтействе было решено, что Наполеон отправится в далекую ссылку на борту корабля «Нортумберлэнд». Старый «Беллерофон» был перемещен из Плимута в Старт Пойнт.
Когда корабль покидал Плимут, капитан Метлэнд увидел лодку с человеком на борту. Вскоре выяснилось, что пассажир лодки добивался явки Наполеона в суд в качестве свидетеля. Метлэнд получил записку от лорда Кейта: «Я весь день подвергался преследованию юриста с предписанием о представлении арестованного в суд…»{250}
Сочувствующие императору британцы боролись за смягчение его участи, но их усилия не увенчались успехом.
«Нортумберлэнд» был подготовлен к дальнему плаванию. Наполеон сделал выбор людей, которые останутся вместе с ним. С остальными французами он простился: «Будьте счастливы, друзья. Мы больше никогда не увидим друг друга, но мои мысли всегда будут с вами и с теми, кто служил мне. Скажите Франции, что я молюсь за нее»{251}.
На «Беллерофоне» ему отдали почести, положенные генералу. Наполеон приподнял шляпу в знак признательности, подошел к капитану Метлэнду и поблагодарил его в последний раз. Повернувшись к офицерам, он сказал: «Господа, я попросил вашего капитана выразить мою благодарность вам за ваше внимание ко мне и к тем, кто разделил мою судьбу»{252}.
Император направился к мостику, приостановился и посмотрел на моряков, собравшихся на палубе. Он снял шляпу и печально кланялся. Затем он сел в командирскую шлюпку, и его сторонники последовали за ним.
Наполеон провел на борту корабля двадцать четыре дня, и прощание с ним стало событием в жизни моряков. Капитан Метлэнд спросил своего слугу, что члены команды думают о Наполеоне. Слуга передал слова одного из моряков, добавив, что другие члены экипажа согласились с этим мнением: «Конечно, они могут мучить этого человека сколько им угодно; но если бы люди Англии знали его так хорошо как мы, они не дали бы и волос на его голове повредить»{253}.
Лорд Кейт был под большим впечатлением от общения с императором и сожалел, что принц-регент не принял Наполеона. «Черт побери этого парня, — сказал адмирал, — да если бы он побеседовал с его королевским высочеством, то через полчаса они стали бы лучшими друзьями во всей Англии»{254}.
«Нортумберлэнд» отправился в путь вместе с кораблями конвоя. 9 августа Наполеон увидел сквозь облака очертания берегов Франции. Император снял шляпу и замер, как часовой. Он сказал, обращаясь к родине: «Прощай, земля храбрецов! Прощай, Франция! Прощай!»{255}
МИРОВОЙ ВИХРЬ
Наполеон мечтал о научных экспедициях в Америку. Окажись он там, смог бы он вести спокойную жизнь? В Южной Америке происходили события, которые он предсказал во время возвращения из России.
Боливар уже действовал, а лорд Кохрейн начал серию блистательных морских кампаний и внес огромный вклад в дело освобождения Чили, Перу, Бразилии от колониальной зависимости.
Прочитав газетную статью о триумфальном приеме Кохрейна в Лиме, Байрон написал: «Я никому так не завидую, как лорду Кохрейну»{256}. Он жаждал действия и отправился в Грецию, где сложил свою голову. Следом туда устремился Кохрейн, и его ждала неудача.
Однако процесс невозможно было остановить. Именно об этом мечтал Наполеон на острове Святой Елены: «Греция ждет освободителя! — говорил он в 1816 году. — Это будет блестящая корона славы! Освободитель Греции навечно впишет свое имя в летопись истории наряду с именами Гомера, Платона и Эпаминонда!»{257}
В 1827 году произошло Наваринское морское сражение — событие во многом символическое и предопределившее желанный итог. Это был момент единения в мире вечной вражды: Великобритания, Франция и Россия действовали заодно во имя освобождения исторической колыбели европейского человечества. Объединенным флотом командовал Эдвард Кодрингтон — один из капитанов Нельсона и герой Трафальгарского сражения. Союзнические эскадры одержали знаменательную победу над турецко-египетским флотом. Плоды ее порадовали бы и Наполеона, и Александра I, и Уильяма Питта Младшего, помнившего наизусть множество текстов античных авторов.
Наполеон предвосхитил события, изменившие облик Европы и мира — освобождение Греции, падение Бурбонов, распад колониальных империй. Новые нации заявляли о себе, и не за горами было слияние частей Италии, Германии в единые государства. Человечество начинало жить по новым законам, и права людей становились благородной целью политической и идейной борьбы.
Наполеон не стал свидетелем или участником этих событий, но он заложил законодательные основы общества, освобождавшегося от рабства и предрассудков. Кодекс Наполеона — свод гражданских норм для французов — послужил путеводной нитью для немцев, итальянцев, бельгийцев, голландцев, люксембуржцев, швейцарцев и оказал влияние на гражданское законодательство стран Азии, Северной и Южной Америки.
