Андрей Буровский - Апокалипсис XX века. От войны до войны
Сюда к нему ездили с докладами, здесь проходили совещания. В результате остался один «Лукулл», на котором Врангель жил почти безвыездно. И все его имущество хранилось на этой яхте…
15 октября 1921 года «Лукулл» был протаранен шедшим из Батума итальянским пассажирским пароходом «Адриа». К счастью, незадолго до этого инцидента Врангель вместе с женой и адъютантом сошли на берег.
«Позже спасшиеся с «Лукулла» офицеры-очевидцы утверждали, когда «Адриа» подошла к «Лукуллу» на расстоянии 300 морских саженей, казалось, что она свободно разойдется с яхтой, оставив его с правого борта. Но «Адриа», изменив курс, шла прямо на небольшое судно.
«Адриа» ударила «Лукулл» в борт под прямым углом, разрезала борт яхты на протяжении более трех футов и отошла задним ходом. В пробоину хлынула вода. Удар пришелся как раз в среднюю часть яхты — нос «Адрии» прошел через кабинет и спальню генерала Врангеля. Никаких мер для спасения людей на пароходе не предприняли: не спустили шлюпки, не подали концы и круги. Вытаскивали из воды российских моряков турецкие рыбаки. В результате трагедии погибли мичман Сапунов и еще несколько человек команды.
Виновное судно тут же было арестовано английскими властями. В ходе следствия капитан «Адрии» Симич и лоцман Самурский ссылались на сильное течение как форс-мажор, лишившее пароход возможности маневрировать.
Но выяснилось, что Симич принимал меры, чтобы задержаться в карантине и пройти мимо «Лукулла» ночью. «Адриа» поддерживала постоянные оживленные сношения с советскими портами Черного моря. Пассажиры парохода сообщили, что «за неделю до выхода из Батума туда прибыл из Москвы поезд со сформированным в столице новым составом чеки».
В общем, настоящие виновники угадывались достаточно прозрачно.
Узнав о катастрофе, Врангель пребывал в шоке.
ВРАНГЕЛЬ
Франция в ультимативной форме заявляла, что не признает больше существования белых армий и не считает генерала Врангеля ее главнокомандующим. В 1925 году Врангель передал права Верховного главнокомандующего Русской армией в зарубежье дяде Николая II, Великому князю Николаю. Николай Николаевич имел обширные связи среди членов французского правительства и высшего генералитета. Была надежда, что он сможет улучшить положение изгнанников.
Сам Врангель с семьей поселился в Бельгии в небольшом доме. Одни говорили, что дом куплен его тещей на деньги, вырученные от продажи австрийской виллы ее мужа. Другие обвиняли Врангеля в том, что он нечист на руку. Эмиграция — «дружное» место.
Внезапно в доме появился некий «брат денщика», о котором и сам денщик ничего не слышал. Характерная деталь: совершенно незнакомый человек, приехавший из Совдепии, свободно жил в доме Врангеля. Такая уж была «конспирация». Вскоре после отъезда брата денщика Врангель неожиданно заболел туберкулезом в сильнейшей форме. До этого 49-летний генерал отличался исключительным здоровьем. Большинство исследователей предполагают, что посланец Советской России подсыпал ему в еду туберкулин: культуру ядовитых бактерий.
Скоротечная чахотка свела генерала в могилу в считаные недели. 38 суток он сгорал в агонии, температура зашкаливала за 40 градусов. При этом Петр Николаевич продолжал работать. Он метался, отдавал приказания, порывался встать.
25 апреля 1928 года, незадолго до смерти, уже исповедавшись и приняв причастие, Врангель обсуждал с генералом Шатиловым вопросы устройства армии. Последними словами Петра Николаевича были: «Я слышу колокольный звон… Боже, храни армию!»
КУТЕПОВ И «ТРЕСТ»
Осенью 1922-го Врангель назначил генерала Александра Павловича Кутепова (1882–1930) помощником главнокомандующего Русской армии, т. е. своим заместителем. Кутепов все ближе входил в окружение Великого князя Николая Николаевича, приобретая все большее значение.
Фактически РОВСом руководил Кутепов и тут же стал создавать «внутреннюю линию»: белогвардейскую Боевую организацию (чуть ли не по типу эсеров), которая должна была засылать в Советскую Россию молодых офицеров для совершения террористических актов и диверсий.
Кутеповская вера во всесилие террора опиралась… на революционную практику. Он говорил, что террор революционеров привел, в конце концов, к краху монархии. Так и антисоветский, антибольшевистский террор закончится падением большевизма. В результате непримиримый борец с революцией все активнее брал на вооружение ее революционные методы.
29 апреля 1928-го, после смерти генерала Врангеля, Великий князь Николай Николаевич назначил его председателем Русского общевоинского союза. Кутепов сказал тогда: «Нельзя ждать смерти большевизма, его надо уничтожать».
Эмиссары Врангеля много раз проникали в Крым, на Кубань, доходили до Москвы. ЧК и армейская разведка ловили их изо всех сил. Все 1920–1930-е годы белые и красные убивали друг друга и умирали с оружием в руках.
ПАРАДОКС «ТРЕСТА»
В 1922 году дальний родственник царского премьер-министра А.Ф. Трепова, бывший статский советник, сотрудник комиссариата внешней торговли Александр Александрович Якушев был в Норвегии и Швеции. После Февральской революции Якушеву предлагали пост товарища министра во Временном правительстве, но он отказался, мотивируя это своими монархическими убеждениями.
По пути он сделал остановку в Ревеле (Таллинн), чтобы по просьбе живших с ним в одном доме на Арбате сестер Страшкевич встретиться с их знакомым, Ю. Артамоновым. Конечно, это было небезопасно, но Якушеву сказали, что бывший белый офицер Артамонов — воспитанник последнего выпуска Царскосельского лицея, где Якушев когда-то работал. Теперь Артамонов — переводчик в английском консульстве.
После его поездки бывший белый офицер Юрий Артамонов написал письмо однополчанину князю Ширинскому-Шахматову в Берлин, излагая свои восторги по поводу нового друга и мнения Якушина о происходящем в Советской России: что большевизм «выветривается», дело идет к монархии. Монархисты-эмигранты живут вчерашним днем, они смешны. А вот в самой России произошли большие перемены, с этим нужно считаться. Эмиграция в целом не понимает этого, и именно подпольные монархисты должны ее направлять на путь истинный. Что есть подполье, его члены заметны… Что подполье это националистическое, ставит интересы России выше политического строя.
Артамонов послал свое письмо диппочтой с эстонским курьером… А этот курьер давно сотрудничал с ГПУ. Когда Якушев вернулся в Москву, ему показали копию артамоновского письма с его монархическими «пассажами». После чего Якушев был арестован.
С чего и начинается история «Треста»…
Дело в том, что ГПУ давно хотело создать организацию-приманку. Для дезинформации иностранных разведок, отслеживания политической ситуации правых кругов эмиграции, их раскола и разложения, но главным образом, разумеется, для борьбы с террористической деятельностью кутеповской Боевой организации. Этого коммунисты всерьез испугались.
На коллегии ГПУ Дзержинский сообщил, что надо использовать организацию с Якушевым во главе в своих целях. Организации никакой нет! Есть трепотня по вечерам, за «рюмкой чая». Но теперь ГПУ создает свою монархическую и патриотическую организацию.
В эту организацию входит, конечно, Якушев. Он «перековался» в тюрьме? Скорее другое… Как говорил он сам, «при первом же знакомстве с аппаратом ГПУ бросается в глаза его мощь. Кажется он настолько всемогущим и всезнающим, что всякая борьба против него бесполезна. Куда ни глянь — всюду щупальца ГПУ. Внутри страны все более-менее значительные антисоветские организации насыщены осведомителями ГПУ. Во всех заграничных организациях агенты ГПУ… всякими провокационными доводами склоняют эмиграцию прежде всего надеяться на советскую эволюцию, отказаться от террора, верить в пресловутый «внутренний взрыв»[113].
Кроме Якушева, чекисты вводят в «организацию» бывших генералов Андрея Медардовича Зайончковского, преподавателя Военной академии, и Николая Михайловича Потапова, начальника Генерального штаба, потом начальника военной контрразведки. В начале советско-польской войны эти генералы подписали «Воззвание» А. Брусилова: призыв к белым офицерам идти воевать с Польшей на стороне Советской России.
Монархист и государственник Зайончковский окончил Академию Генштаба, участвовал в Русско-японской и Мировой войнах как командир полка, дивизии, корпуса, армии. В мае 1917-го ушел в отставку, а в 1919 г., еще до публикации генеральского воззвания, вступил в Красную Армию, где занимал ответственные посты. В 1922-м и до самой естественной кончины в марте 1926-го он профессор Военной академии РККА, автор фундаментальных трудов по военной истории.
