Уильям Аллен - История Украины. Южнорусские земли от первых киевских князей до Иосифа Сталина
Разрабатывая такую концепцию, Антонович и его последователи видели выражение «украинской национальной идеи» в полусознательных усилиях нижних слоев казачества и крестьян XVII–XVIII вв. и осуждали антинародные амбиции казачьих старшин и гетманов того периода.
Во взглядах украинских «национальных демократов» было много ошибочного, в особенности в идеализации Запорожской Сечи, которая, по их мнению, боролась за политические свободы и социальную справедливость. Объяснять действия и идеи людей далекого прошлого с точки зрения эмоций и целей политических группировок современности совершенно ненаучно. Кулиш, старый украинский историк, политик и ветеран Братства Кирилла и Мефодия, который первым попытался придать литературную форму украинскому диалекту и украинским народным песням, считал своим долгом бороться с этими идеями. Он показывал в своих работах хаотичную и разрушительную роль, которую играли казаки, и даже доходил до того, что называл польских помещиков людьми, вносившими культуру в степные поселения по обоим берегам Днепра. Кулиш также утверждал, что союз Украины и Москвы был порожден исторической необходимостью. Это подтверждает история всего гетманского периода, когда украинцы оказались неспособными организовать в своей стране стабильную жизнь тогда, когда она была полунезависимым государством. А после того как старый ученый заявил, что идеи Антоновича и Лазаревского — это клад для политических агитаторов, которые считают историю лишь материалом для своей пропаганды, против него поднялась самая настоящая буря оскорбительной критики. Прошло много лет, прежде чем серьезная и обстоятельная работа Кулиша получила заслуженное признание.
Славянский конгресс, проходивший в 1867 г. в Москве, оказал огромное влияние на развитие украинского национализма. На этот конгресс приехали представители всех славянских народов Центральной и Юго-Восточной Европы: кашубы из Пруссии и лузаты из Саксонии, галичане, чехи, словаки, словены и хорваты из габсбургских владений, сербы и болгары с Балканского полуострова. Не было только поляков, которые заявили, что «эта демонстрация славянской солидарности под русской опекой является исторической ложью».
Австро-венгерская пресса назвала этот конгресс «заговором» против Габсбургской империи, и, хотя он не дал немедленных практических результатов, можно считать, что этот конгресс определил направление всей внешней политики Российского государства в 1867–1914 гг. Прощаясь с делегатами славянских народов, Ламанский, один из инициаторов этого съезда, заявил, что «теперь славянский вопрос вынесен из книг и частных исследований на улицы, общественные площади, в церкви и театры». Последующие события показали, что он был вынесен и на поля сражений — 1877–1878, 1912–1913 и 1914–1918 гг.
Отношения Австрии и России и рост украинского национализма
Славянский конгресс в Москве продемонстрировал Габсбургам, что царь в своем покровительстве западных славян не собирается ограничиваться Балканским полуостровом. Кроме того, этот съезд дал импульс к весьма опасному панславянскому движению в Российской империи. Официальные круги Петербурга, оказывая поддержку этому движению, вне всякого сомнения стремились направить социальные страсти того периода в другое эмоциональное русло, ради вящей славы Святой Руси. Однако в течение 10 лет панславистам удалось подчинить себе всю внешнюю политику России и в 1877 г. втянуть страну в войну с Турцией. Война оказалась успешной, но тяготы, которые понес народ, усилили его недовольство и в дальнейшем привели к репрессиям, приблизившим гибель империи.
Австрийский императорский дом, ослабленный событиями 1848 г. и потерями в Италии, лишился в Садове всех претензий на лидерство в Германском мире и в конце концов попал в зависимость от усиливавшейся Пруссии (от которой его могла бы спасти дружба с Россией или Францией). Габсбурги отомстили Наполеону III, бросив его на произвол судьбы в войне с Пруссией 1870 г. На востоке они решили бороться с русским панславизмом, проводя независимую предательскую политику в отношении Османской империи (в противовес согласованной с Россией политике, о которой они договорились во время разделов Польши). На своей общей границе с Российской империей они противопоставили царской поддержке славян, проживавших в империи Габсбургов, дальновидную политику эксплуатации культурных и психологических различий среди русских славян.
На Славянском конгрессе присутствовала небольшая группа седовласых стариков, которые с 1830 г. посвятили свою жизнь задаче пробуждения национального самосознания у русскоговорящих крестьян Галиции. Слушая речь князя Черкасского, в которой он коснулся вопроса о положении славянских братьев, томившихся под игом Австро-Венгрии, они даже прослезились.
Однако новая конституция Австро-Венгрии, принятая примерно в то же самое время, даровала различным регионам империи широкую автономию. В их состав вошла и Галиция, где было признано преобладание польского элемента. В то же самое время центральное правительство в Вене, которое придерживалось политики поддержки малых национальностей против доминирующего элемента, не отказалось признать существование в Галиции и русских, которым было присвоено официальное наименование рутены (это слово использовалось в старых ватиканских документах, когда речь шла о русских подданных Речи Посполитой, а в некоторых случаях — о жителях Московии).
В результате этих перемен на следующий год после конгресса (1868) во Львове было создано общество «Просвита» («Просвещение»). Через четыре года Львов присоединился к Шевченковскому обществу, которому помогала деньгами Елизавета Милорадович (урожденная Скоропадская). Таким образом, у украинских политических интеллектуалов, группировавшихся вокруг Киевского и Харьковского университетов, появились связи с новым украинским центром во Львове, за пределами России.
Крайне неудачная политика царского правительства привела к тому, что Львов вскоре сделался центром всего украинского националистического движения и правительство Австро-Венгрии очень быстро воспользовалось этим в своих целях. Оно прилагало все усилия, чтобы украинский национализм развивался в выгодном для венской политики направлении.
Министры Александра II, еще не забывшие, сколько тревог доставило им Польское восстание 1863–1864 гг., испытывали огромное недоверие к идеям украинского национального возрождения. Они не понимали, что восстание могло привести к настоящему разрыву отношений между украинцами и поляками.
Министр народного просвещения Валуев именно в это время выпустил циркуляр, в котором говорилось, что «малороссийского языка не существует и никогда не существовало», что «это просто плохой русский, испорченный польским влиянием».
Было запрещено печатать издания на украинском, кроме стихотворений, рассказов и пьес. К этому распоряжению украинские историки, писавшие по-русски, отнеслись совершенно равнодушно. Однако украинцы, считавшие себя верноподданными жителями империи, возмутились, не понимая, чем была вызвана подобная попытка «русификации» со стороны некоторых чиновников.
Слепота правительства Александра II привела к серьезным последствиям. До этого все попытки создать украинский литературный язык ограничивались лишь российскими губерниями. В шуточной «Пародии на Энеиду» Котляревского, в рассказах Квитка, в «Кобзаре» Шевченко и статьях Кулиша был представлен полтавско-киевский диалект, и, чтобы он звучал более благозвучно, добавляли слова и выражения из русского языка. Циркуляр Валуева положил этому конец, а в 1876 г. императорское правительство приняло еще более суровые меры — вышел закон, запрещавший издание книг, брошюр и даже пьес на украинском.
Сразу же после этого количество книг и периодических изданий, печатавшихся во Львове на украинском языке, резко возросло. Естественно, что язык, созданный в Галиции, основывался на местном диалекте, отличавшемся от того, на котором говорили в Приднепровье. Более того, в силу местных культурных традиций в новый язык было введено много немецких и польских фигур речи. Позже, когда этот галицийский украинский достиг русских губерний, он и звучал по сравнению с русским языком гораздо более «иностранно», чем украинский, рожденный на земле Гоголя и Шевченко.
Помимо закона 1876 г. были приняты в другие ограничения, которые правительство Александра считало совершенно необходимыми для поддержания существовавших порядков в Южной России. Кроме того, было закрыто Юго-Западное отделение Императорского Географического общества, поскольку оно считалось центром украинской националистической пропаганды. Однако в 1870-х гг. украинцы не предпринимали никаких действий, которые можно было бы назвать подрывными или сепаратистскими.
