Валентин Рунов - Все Кавказские войны России. Самая полная энциклопедия
Опознание убитого абрека
Оружие было закуплено и различными путями доставлено к месту назначения. Так, 24 ноября 1905 года неподалеку от Поти произошла тайная разгрузка парохода «Сириус», который доставил к Кавказским берегам 8,5 тысячи винтовок «Веттерлей» и около 2 миллионов патронов к ним. Российской полиции и пограничной страже ужалось перехватить лишь пятую часть смертоносного груза, большинство которого «растворилось» в недрах Кавказского края. Вскоре это оружие «заговорило» во многих горных районах Чечни и Дагестана.
Поэтому неудивительно, что время антиправительственных выступлений 1905 года Кавказ стал одним из центров беспорядков. Это произошло не случайно. Слабость центральной власти и большое количество оружия усилили нестабильность в районах Северного Кавказа, особенно в Чечне и Ингушетии. Несмотря на усилия полиции там процветали бандитизм, разбои и грабежи.
Масштабы и активность противозаконных действий горцев были так велики, что стали отдельной темой для обсуждения Государственной думой на заседании в 1909 году. При подготовке к этому заседанию от администрации Терской области были затребованы сведения о преступлениях чеченцев и ингушей. Они оказались более чем впечатляющие. В докладной записке казаков Кахановской станицы Кизлярского отдела указывалось, что в период с 1 апреля 1905 года по 28 сентября 1908 года чеченцами из числа 1950 жителей было убито 18 и ранено 7 человек.
При расправах с казаками и крестьянами отмечались случаи зверств со стороны горцев на религиозной почве. Так, у аула Старый Юрт были найдены трупы двух русских парней, возвращавшихся с Червленских нефтяных промыслов. Несчастным было приказано лечь друг на друга крестообразно, после чего они были умерщвлены одним выстрелом, произведенным в упор.
В одной из докладных записок полиции указывалось: «Близ хутора Васильева, на земле аула Шама-Юрт, убиты два казака (станицы Калиновской и Савельевской), 16-летняя девица и 10-летний мальчик, которые были брошены в зажженный стог и сожжены. Мальчик, как видно, горел даже живым, а, может быть, и остальные. Потому что в нескольких саженях от стога, на земле найдены были выпавшие из горевшего бешмета крючки и кучка обгоревших, склеившихся в ком семечек, бывших в кармане мальчика. По-видимому, горевший выскочил из огня, но отбежав, упал, продолжая гореть, и был снова брошен в костер злодеями. Трупик его найден в стогу вместе с остальными трупами.
Казак станицы Егор Гусаков был в лесу распят ингушами и расстрелян. Той же станицы казака Дмитрия Михайлова изранили кинжалами и подожгли».
Илларион Иванович Воронцов-Дашков (1837–1916), наместник императора на Кавказе (1905–1915), генерал от кавалерии
Практически все случаи гибели казаков были связаны с грабежами, чинимыми горцами на землях Терского казачьего войска. В 1905 году казаки одиннадцати низовых станиц докладывали Воронцову-Дашкову, что только за два последних года в пределах Терской области ингушами и чеченцами было своровано 6319 голов лошадей и крупного рогатого скота, на общую сумму более 200 тысяч рублей.
«В станице Червленной, где воровство ничуть не больше, чем в любой станице, — значилось в докладной записке, — в рабочую пору угонялось иногда по 28 голов скота в неделю. В соседней Шадринской станице, с населением всего в 3000 душ обоего пола, в течение 1903 и 1904 годов похищено крупного скота на 4058 рублей. Это составляет более 1 рубля на душу населения, или по 7 рублей на каждый казачий двор. При таких обстоятельствах нет постоянного и верного ручательства, что то, над чем трудится и во что вкладывает свои силы человек, действительно его собственность и достанется ему и его детям. Бывали примеры, что из одного хозяйства угонялось по 18 голов скота в ночь и разорялось трудящееся хозяйство дотла. Есть семьи, подвергшиеся обворовыванию по несколько раз. Такое обворовывание не может не отразиться на хозяйственной мощи и трудоспособности населения».
Нападение горцев
В той же докладной записке содержатся весьма интересные рассуждения казачьих властей о горцах, обитавших южнее Терека. С некотором оттенком лирического настроения они писали:
«Свободный, буйный питомец едва утихшей кровавой эпохи, истинный сын долины и трущоб Кавказа еще не позабыл заветов недавней старины, полной ужаса и крови. Для него и наши заповеди о непротивлении и неубиении, и наше мирное течение трудовой жизни — непонятны и чужды. Нет в нем способности и охоты приноравливаться к их нравственному велению и дорожить ими. Не признавать их, идти им наперекор — учат горца его история, предания родной земли и колыбельные напевы сестры и матери. В родной обители своей семейной святыней видит он не наши образа, с их всенезлобием и всепрощением, а оружие прадедов, быть может, окровавленное. Он оценивает по нему подвиги предков и свои собственные дела. Этим оружием украшен его очаг, оно является частью его костюма, с ним растет он от самой колыбели. Таково неизбежное воспитание горца, и с такими задатками вступает он в свои права гражданина. Сами питаемые к нам чувства не могут не наталкивать его на путь, избираемый многими даровитыми и отважными, то есть лучшей частью туземного населения. Воровство и грабеж отнюдь не есть в горце результат необеспеченного экономического положения, как утверждают многие и силятся даже укрепить в обществе это воззрение, из побуждений ложно понимаемого либерализма. Скорее наоборот — экономическая слабость горца есть неизбежный результат его склонности к удальству и непривычки упорно работать. В то время как главнейшие работы в семье исполняет жена, туземец-хозяин находит слишком много праздного досуга, употребляемого не всегда с пользою. При современных условиях обеспечить таким способом устойчивое экономическое положение семьи нельзя.
В Щедринском лесу дважды были обнаружены убитые полицией злоумышленники-туземцы. И в оба раза это не были бедняки. Они были хорошо вооружены, при них имелись серебряные часы и в кошельках у них были деньги. В числе убитых оказался даже мулла. Трудно подумать, что на преступление их гнала нужда. С таким воровством потому трудна борьба, что совершается оно людьми вооруженными, сильными, идущими на него, как на промысел. Наполовину мирное и безоружное русское казачье население против таких воров бессильно, да и власти с ними не всегда справляются. Областная хроника у нас чуть не ежедневно пестрит грабежами, убийствами, ночными нападениями, разгромом хуторов, магазинов, целых железнодорожных станций и поездов.
Ваше сиятельство!
Вор, выезжающий на кражу при оружии, на добром коне и с часами для соответственного распределения времени, — такой вор не есть убогий поселянин, гонимый на преступление безвыходной нуждой, а есть в сущности профессиональный грабитель и разбойник», — следовал вывод в той докладной записке. И на его основе предлагалось не только увеличить полицейские силы в Чечне и Ингушетии, но также для борьбы с разбойниками задействовать воинские части. Правда, правительство решило реализовать только первую часть предложения.
Казаки, кроме жалоб на ингушей и чеченцев правительству, предпринимали и другие меры, которые порой носили характер открытых боевых действий. Сохранилась петиция ингушей, зачитанная депутатом Гадаровым на заседании Государственной думы 28 января 1909 года. В ней перечислялись все обиды, нанесенные казаками этому народу. В частности говорилось, что в 1908 году казаки произвели пять вооруженных нападений на ингушские аулы, сопровождавшиеся человеческими жертвами.
Самым крупным было нападение на аул Яндырк 20 мая 1908 года. Поводом к нему было убийство ингуша «…в огородах казачьей станицы Троицкой. Лошадь убитого прибежала окровавленная домой, и родственники убитого пошли убирать тело покойника, — сообщают материалы расследования. — Между собравшимися на месте убийства казаками и родственниками убитого произошла перестрелка, но без результатов. Казаки Троицкой, Карабулакской, Слепцовской, Михайловской, Нестеровской, Самашкинской, Ассиновской и Фельдмаршальской станиц, пользуясь случаем, собрались и совершили нападение на аул Яндырь, расположенный на расстоянии шести верст. Завязалась перестрелка, продолжавшаяся два дня. Находясь в отчаянном положении, ингуши обратились за помощью к властям. Невзирая на донесения начальника второго участка Назрановского округа, власти подоспели лишь на второй день. Из Владикавказа выступили батальоны пехоты Апшеронского полка и пулеметная команда, под начальством подполковника Попова. В то же время прибыли и три сотни казаков под начальством атамана Сунженского отдела генерала Суровецкого. Когда отряд прибыл на место, то, по распоряжению его командира часть пехоты с пулеметами взобралась на гору, доминирующую над Яндыркой, а другая часть смешалась с казаками и обстреливала Яндырку. Попов, вместо того, чтобы защищать осажденный и обстреливаемый аул, находясь под влиянием Суровецкого, девиз которого — «согнуть в бараний рог горцев», приказал громить пулеметами. Никакие мольбы и увещевания начальника округа подполковника Котляревского не громить беззащитный аул не помогли, и аул, как вражий лагерь был подвергнут ужасному огню из ружей и пулеметов. В результате в нем оказалось 7 убитых и 13 тяжело раненных. Уцелевшие женщины, дети и старики в ужасе разбежались по соседним лесам…»
