Джек Лондон - Дочь снегов
-- Я очень рада, что могла вам помочь,-- ответила она, раздумывая над тем, что бы еще сказать. -- И меня, конечно, следует поздравить... -- С этой историей вас вряд ли стоит поздравлять,-- быстро сказала она, глядя ему прямо в глаза.-- Я рада, что это так кончилось. Но неужели же вы ждете от меня поздравлений?
-- А-а!--протяжно сказал он.--Я вижу, куда вы клоните.-- Он добродушно улыбнулся и приготовился сесть рядом с ней, но она не подвинулась, чтобы уступить ему место, и он остался стоять.-- Я все могу объяснить. Если вы насчет женщин...
Фрона, нервно сжимавшая свои руки, при этих словах расхохоталась.
-- Женщин?--спросила она.--Женщин? Не будьте смешным, Грегори!
-- По тому, как вы защищали меня на суде,-- начал он с упреком,-- я думал...
-- Ax, вы ничего не понимаете! -- сказала она безнадежным тоном.-- Вы ничего не понимаете. Посмотрите на меня, Грегори. Может быть, вы поймете. Ваше присутствие тяготит меня. Ваши поцелуи меня оскорбляют. Память о них заставляет меня краснеть, и мои губы кажутся мне нечистыми. Почему? Вы думаете, из-за женщин, о которых говорилось на суде? Как вы меня плохо знаете! Сказать вам, почему?
С берега донеслись мужские голоса и плеск воды. Она быстро взглянула туда и увидела, что Дэл Бишоп ведет плот против течения, а Корлисс на берегу трудится над буксирным канатом.
-- Сказать вам, почему, Грегори Сент-Винсент? -- повторила она.-Сказать вам, почему ваши поцелуи унизили меня? Потому что вы нарушили веру в пищу и кров. Потому что вы пользовались гостеприимством человека, а потом смотрели, как он погибает в неравной борьбе, и не шевельнули пальцем. Я предпочла бы, чтобы вы умерли, защищая его; тогда о вас осталась бы добрая память. Я даже предпочла бы, чтобы вы сами убили его. Это было бы доказательством того, что в ваших жилах течет кровь.
-- И это вы называете любовью? -- воскликнул он насмешливо; в нем начал пробуждаться его бес.-- Хороша любовь! Нечего сказать! Боже, чему только нам, мужчинам, не приходится учиться!
-- А я думала, что вы уже научились всему,-- ответила она,-- что вас научили другие женщины.
-- Что вы собираетесь делать? -- спросил он, не обращая внимания на ее слова.-- Вам придется считаться со мной. Я не позволю вам безнаказанно бросить меня. Я этого не допущу, предупреждаю вас. Вы совершили несколько очень смелых поступков, которые погубят вашу репутацию, если они станут известны. У меня есть уши. Я не спал. Вам нелегко будет объяснить факты, которые вы считаете невинными.
Она посмотрела на него с холодной улыбкой, в которой были жалость и насмешка. Это окончательно взбесило его.
-- Я лежу на обеих лопатках, надо мной можно глумиться, меня можно жалеть! Но я обещаю вам, что потяну вас за собой. Мои поцелуи вас унизили, да? А что же вы тогда испытали в Счастливом Лагере, по дороге от реки Дайи?
Как бы в ответ на его слова к ним подошел Корлисс, размахивая буксирным канатом. Фрона приветственно протянула ему руку. -- Вэнс,--сказала она,--почтальон доставил отцу важные известия, настолько важные, что он должен уехать обратно. Он отплывает после обеда с бароном Курбертеном на "Бижу". Не отвезете ли вы и меня в Доусон? Я хочу уехать туда немедленно, сегодня же.
-- Он... он... навел меня на мысль о вас...-- робко добавила она, указывая на Сент-Винсента.
