Андрей Васильченко - МИСТИКА СС
В этот период Аненербе гораздо больше повезло с проведением эсэсовских раскопок. Здесь все оказалось организованным на высшем уровне. Уже в 1934 году Гиммлер как Председатель правления «Учреждения Экстернштайн» начал помогать мюнстерскому профессору Юлиусу Андрее, который в 1935 году начал раскопки в местечке Бенсберг близ Кёльна. Впоследствии он в течение долгого времени раскапывал Альткрисбург в Восточной Пруссии, где, по словам Гиммлера, извлек на свет пять готических и раннегерманских культурных слоев. В конце 1936 года историк из Тюбингенского университета Густав Рик начал раскопки южногерманских курганов близ местечка Зигмаринген; в мае 1937 года он рапортовал Гиммлеру, что стадия совершения находок завершена. В августе того же года рейхсфюрер СС обратил свое внимание на раскопки профессора Шмидта в окрестностях города Ингольштадт. Кроме этого, нелегально вели раскопки и австрийские эсэсовцы. Их работы курировал Рольф Хёне. В начале 1937 года Р. Хёне перешел из РуСХА в Личный штаб Гиммлера. Здесь он получил задание организовать изучение окрестностей замка Кведлинбург с целью найти пропавшие останки Генриха I. Его предприятие увенчалось успехом, так как он отыскал скелет, который предположительно принадлежал легендарному королю. Для рейхсфюрера не было важно, был ли это Генрих I или кто-то другой. 2 июля 1937 года он был намерен провести погребение останков. Совесть у Хёне явно была нечиста. По меньшей мере, об этом говорило несколько фактов. У РуСХА имелся штат собственных антропологов, но Хёне не передал им для изучения череп предполагаемого короля. Вместо этого он пригласил маститого медиевиста Карла Эрдманна, который в 1941 году опубликовал обширный отчет о своих исследованиях. В этом отчете ученый говорил о подлинности останков, а стало быть, и «святости» захоронения. Хёне между тем продолжал свои раскопки.
Сейчас можно с определенным скепсисом относиться к этим проектам. Но тем не менее этот археологический опыт пригодился СС при изучении раннесредневекового торгового центра Хаqtхабу, который лежал на границе с Данией, чуть южнее города Шлезвиг. Руководителем этого блестящего (не побоюсь этого слова) проекта был друг Александра Лангсдорфа, приват-доцент из Кильского университета Герберт Янкун. Он еще в 1930 году просил у Берлинского археологического института разрешение начать раскопки, но получил его только четыре года спустя. Тогда Ганс Рейнерт пытался взять их осуществление под собственный контроль. Янкун поначалу не сопротивлялся — сказывался недостаток финансов. Но когда Янкун понял, что рискует потерять плоды своих трудов, он решил принять покровительство Гиммлера. В результате в 1937 году он получил не только мощнейший козырь в общении с государственными органами, но и достаточное финансирование. В конце 1937 года Гиммлер заявил, что необходимо расширить территорию раскопок, в основном за счет соседних крестьянских угодий, и поставить работы в Хайтхабу на более широкую базу. Чтобы это стало возможным, глава СС оказал серьезное давление на Имперское министерство воспитания.
В 1938 году исследования Аненербе вышли на принципиально новый уровень. Гиммлер распорядился, что все эсэсовские раскопки должны осуществляться в рамках деятельности исследовательского общества. Герберт Янкун, ставший к этому времени известным ученым, возлагал на «Наследие предков» очень большие надежды. В свою очередь Зиверс в своем письме Матильде Мерк, до сих пор продолжавшей оказывать помощь Аненербе, сообщал, что в первую очередь необходимо продолжать раскопки в Хайтхабу. Руководство Аненербе настаивало на некоторых кадровых перестановках. Например, Р. Хёне, начальник отдела раскопок при штабе Гиммлера, не устраивал Зиверса и Виста. Как позже свидетельствовали сотрудники «Наследия» на Нюрнбергском процессе, их смущало то, что Хёне был сторонником непрофессиональной науки, склонным к авантюрным выводам а-ля Вирт. Его пребывание в академическом окружении не могло продлиться долго. В мае 1938 года Хёне был вынужден оставить свой пост. Его преемником стал профессор, служащий Личного штаба рейхсфюрера СС Ганс Шляйф.
Благодаря его стараниям и авторитету Янкуна отдел раскопок в Аненербе превратился в мощную и хорошо организованную структуру. Позднее к сотрудничеству удалось привлечь многих именитых ученых, которые должны были помочь обработать результаты раскопок. Среди них был Эрнст Шютрумпф, который должен был провести микроанализ находок. Эти сотрудники подчинялись непосредственно Асину Бомерсу и Гансу Шляйфу, руководившим отделом раскопок. Шляйф тем временем задумывал уже новый грандиозный археологический проект — раскопки так называемого «трона Кримхильды»[19]. Сам Янкун, который хотя и был отныне служащим штаба Гиммлера, пытался сохранить в своей деятельности профессиональную этику и наднациональность. К раскопкам в Хайтхабу он привлекал не только немецких и датских, но и шведских, и финских специалистов. Свое решение он, как ученый старой формации, объяснял тем, что в Хайтхабу пересекались интересы многих скандинавских стран. Эти специалисты привлекались в основном для локализации и описи позднегерманских могильников. Примечательно, что датировку местной «святыни» — «кургана кёнинга» — проводил шведский специалист Арбман. С давних пор этот курган считался у местных жителей мистическим местом, своего рода средоточием темной силы. О важности работ в Хайтхабу говорил тот факт, что только в 1938 году на их осуществление исследовательское общество выделило 25 тысяч рейхсмарок (38% всех средств, ассигнованных на проведение раскопок). Но даже если «Наследие предков» занималось научной деятельностью, которая была вписана в историю археологии, то не стоило забывать, что главные задачи общества продолжали носить сугубо политический характер. В 1938 году рейхсфюрер СС начал ориентировать исследовательское общество на цели, носившие военный характер. Приближалось 1 сентября 1939 года.
По мере того как росли успехи отдела раскопок, усиливалась его децентрализация: эсэсовские археологи работали во всех уголках рейха. Первоначально Имперское руководство общества и отдел по изучению письменности и символики располагались в Берлине. Это должно было создать нормальные условия для развития Аненербе — в Берлине, как известно, располагалась не только столица Германии, но и резиденция рейхсфюрера СС. Но логичная структура общества сломалась, когда в 1936 году Вюст создал в Мюнхене отдел индогерманской лингвистики и культурологии, и к Аненербе присоединилась организация Тойдта, занимавшаяся Экстернштайном. После этого остановить центробежный процесс было уже нельзя. Теперь «Наследие предков» можно сравнить с гигантским пауком, чье тело находилось в Берлине, а оторванные друг от друга лапы раскинулись над всей Германией, Казалось, что функционеры Аненербе поделили между собой всю страну: Баварию курировал Вюст, Франконию — Асин Бомерс, Вестфалию — Бруно Швайцер, Франкфурт-на-Майне — Генрих Гармянц, Киль — Герберт Янкун и т.д. Подобная разрозненность весьма негативно сказалась на работе общества — начальники отделов просто-напросто утеряли контакт с Имперским руководством общества
Но тем не менее агрессивность, с которой в нацистской Германии шла «борьба компетенций», требовала, чтобы Гиммлер опережал своих соперников. Он должен был неуклонно усиливать свое влияние на местах. Основным инструментом в осуществлении этого мировоззренческого контроля, естественно, были эсэсовские структуры, и Аненербе в том числе. После аншлюса Австрии, произошедшем в 1938 году, Гиммлер заявил, что Аненербе необходимо как можно быстрее наладить работу в «остмарке»[20]. Рейхсфюрер нередко подменял организационные интересы «Наследия предков» собственными амбициями. Поначалу представителем Аненербе в Австрии был профессор Отто Хёфлер. Но по ряду причин (преклонный возраст и работа на севере Германии) он попросил в апреле 1938 года освободить его от занимаемой должности. Разыскивая достойного преемника, Имперское руководство общества столкнулось с венским художником и профессором искусствоведения Эмирихом Шафраном. Его работа о верхнеиталийских лангобардах была даже издана Аненербе, что демонстрировало неподдельный интерес к нему. Создание в Австрии новых подразделений общества привело не только к существенному пересмотру финансовых планов, но и к тому, что Аненербе окончательно утеряло четкую внутреннюю структуру.
В мае 1938 года Гиммлер выделил для нового юго-восточного филиала «Наследия предков» 250 тысяч рейхсмарок, которые большей частью были позаимствованы из средств закрытого нацистами Зальцбургского объединения университетов. Но несколько позже Шафран покинул свой пост, а Исследовательский центр немецкого искусства, открытый им при Аненербе, был ликвидирован. Что же произошло?
