Светлана Кузьмина - История русской литературы ХХ в. Поэзия Серебряного века: учебное пособие
Книга воспоминаний «Некрополь» (1939) фактографически и психологически точно воссоздает портреты и духовные облики таких современников Ходасевича, как В. Брюсов, А. Белый, Н. Гумилев и А. Блок, М. Гершензон, Ф. Сологуб, С. Есенин и М. Горький.
Ходасевич – один из крупнейших русских поэтов XX века. В стихотворении «Звезды» из сборника «Европейская ночь» поэт говорил о сути поэтического творчества как воссоздания красоты Божьего мира:
Нелегкий труд, о Боже правый, Всю жизнь воссоздавать мечтой Твой мир, горящий звездной славой И первозданною красой.
Г. Струве точно отметил: «сочетание пушкинской поэтики с непушкинским видением мира – одно из своеобразий и одним из наиболее разительных эффектов поэзии Ходасевича» [314]. В. Вейдле о зрелом Ходасевиче писал: «Забудут многое. Но будут помнить, как неслыханное чудо, что Россия, в такую эпоху ее истории, имела не только чревовещателей, фокусников и пионеров, не одних стихотворцев и литераторов, но и поэта, в котором она жила» [315].
СочиненияХодасевич Вл. Стихотворения. Л., 1989.
Ходасевич Вл. Собрание сочинений: В 4 т. М., 1996.
Ходасевич Вл. Державин. М, 1988.
Ходасевич Вл. Некрополь. М., 1991.
Ходасевич Вл. Тяжелая лира. М., 2000.
ЛитератураБерберова Н. Курсив мой. Автобиография. М., 1996.
Богомолов Н. Жизнь и поэзия Владислава Ходасевича // Вопросы литературы. 1988. № 3. С. 23–61.
Вейдле В. Поэзия Ходасевича // Русская литература. 1989. № 2. С. 144–171.
Мать Мария (Е. Кузьмина-Караваева)
Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева, во втором браке Скобцова (1891, Рига – 1945, концлагерь Равенсбрюк), после принятия пострига – мать Мария, поэт, прозаик, драматург, публицист, философ, общественно-религиозный деятель, мемуаристка. Отец – городовой города Анапы. В 1906–1913 гг. жила в Санкт-Петербурге, где училась на философском отделении Высших Бестужевских курсов, общалась с А. Блоком, Вяч. Ивановым, М. Волошиным. Ее первый муж Дм. Кузьмин-Караваев участвовал в деятельности «Цеха поэтов», возглавляемого Н. Гумилевым. Елизавета Юрьевна также входила в первоначальный состав «Цеха» и участвовала в собраниях, на которых присутствовали А. Ахматова, М. Лозинский, Вас. Гиппиус, Г. Иванов, М. Зенкевич и О. Мандельштам [316]. Была знакома с М. Волошиным, Вяч. Ивановым, на Башне которого встречалась со многими поэтами и писателями Серебряного века. Длительное время находилась под влиянием поэзии и личности А. Блока, который ей посвятил стихотворение «Когда вы стоите на моем пути, / Такая живая, такая красивая…». Переписка с поэтом длилась многие годы, частично она отразилась в воспоминаниях, приуроченных к15-й годовщине со дня смерти А. Блока (были опубликованы в «Современных записках», 1936, № 62) [317].
Ранние стихи составили сборники «Скифские черепки» (СПб., 1912) и «Руфь» (Пг., 1916), написанные в символистской манере. Одно время входила в партию социалистов-революционеров, после Февральской революции 1917 г. была некоторое время городским головой Анапы. В 1920 г. эмигрировала через Константинополь в Белград, в начале 1923 г. попала в Париж. Там был опубликованы под мирским именем Скобцова два сборника «Жатва духа» (1927), суда вошли статьи о русских святых. Сотрудничала с издательством «Имка-Пресс», вместе с Н. Бердяевым и В. Зеньковским писала о русской культуре и философии. Вышли ее небольшие книги о Ф. Достоевском, Вл. Соловьеве, А. Хомякове. Публиковала стихи в различных эмигрантских изданиях, участвовала в антологиях «Якорь», «На Западе», «Муза Диаспоры».
С 1930 г. была сотрудником «Лиги православной культуры». Участвовала в литературном объединении «Крут». Поэзии Кузьминой-Караваевой свойственно сочетание земного и небесного, особое видение мира, в котором Божественная воля проявляется при согласии на то человека.
Архангелы и ангелы, господства,
И серафимов пламеносный лик…
Что я могу?., прими мое юродство,
Земли моей во мне звучащий крик.
(Ницца, 1931)
Весной 1932 г. приняла постриг, но осталась в миру. При постриге получила имя Мария, в честь святой Марии Египетской. Свое монашеское призвание видела в деятельной любви к обездоленным, в помощи нуждающимся и больным. В Берлине вышел ее сборник «Стихи» (1937), на обложке стояло имя «Монахиня Мария». Это религиозная поэзия, к которой, как верно считает Г. Струве, «нельзя подходить с чистопоэтическими мерилами, от нее ждешь больше» [318]. М. Цетлин в «Современных записках» выразил ту же мысль: эта поэзия «свидетельствует о чем-то большом и подлинном, комментарий к религиозному труду и подвигу» [319]. Сборник «Стихи» разделен на две части – «О жизни» и «О смерти». Автор чувствует свое избранничество, свой долг перед людьми и Богом в современном мире насилия, тюрем, геноцида и власти бесчеловечных идей.
При всякой власти, при любых законах,
Палач ли в куртке кожаной придет
Или ревнитель колокольных звонов
Создаст такой же Соловецкий гнет.
Один тюрьму на острове поставил
Во имя равенства, придет другой
Во имя мертвых, отвлеченных правил
На грудь наступит тяжкою стопой.
Нет, ничего я здесь не выбирала,
Меня позвал Ты, как же мне молчать?
Любви твоей вонзилось в сердце жало,
И на челе избрания печать.
(1937)
В середине 1930-х гг. монахиней Марией был организован в Париже центр социальной помощи всем нуждающимся «Православное дело», который стал местом встреч многих деятелей русской православной и шире – христианской культуры. Из этого Центра во время фашистской оккупации осуществлялась помощь преследуемым евреям и деятелям Сопротивления, спасающимся от нацистов. На улице Лурмель в Париже мать Мария оборудовала церковь, выполнив роспись стен и стекол, изготовив вышитые гладью панно. Организовала общежитие с дешевой столовой, для которой сама доставала продукты и готовила; оборудовала санаторий для туберкулезных больных, основала швейную мастерскую, в которых работали жены и матери мобилизованных русского происхождения. Во время массового еврейского погрома 1942 г., когда люди были загнаны на велодром д-Ивер, монахиня Мария пробралась туда и спасла нескольких детей [320]. За бескорыстие, любовь и самопожертвование люди стали называть ее мать Мария. Она предчувствовала свою мученическую смерть и написала об этом:
Парижские приму я Соловки,
Прообраз будущей полярной ночи»
Надменных укротителей кивки,
Гнушенье, сухость, мертвость и плевки —
Здесь, на свободе, о тюрьме пророчат.
При всякой власти отошлет канон
(Какой ни будь!) на этот мертвый остров,
Где в северном сияньи небосклон,
Где множество поруганных икон,
Где в кельях-тюрьмах хлеб дается черствый.
Повелевающий мне крест поднять,
Сама, в борьбу свободу претворяя,
О, взявши плуг, не поверну я вспять,
В любой стране, в любой тюрьме опять
На дар Твой кинусь, плача и взывая.
В любые кандалы пусть закуют,
Лишь был бы лик Твой ясен и раскован.
И Соловки приму я, как приют,
В котором ангелы всегда поют, —
Мне каждый край Тобою обетован.
Чтоб только в человеческих руках
Твоя любовь живая не черствела,
Чтоб Твой огонь не вызвал рабий страх,
Чтоб в наших нищих и слепых сердцах
Всегда пылающая кровь горела.
(1937)
9 февраля 1943 г. мать Мария была арестована, отправлена в женский концлагерь Равенсбрюк, где погибла в газовой камере. «Существует легенда о том, что мать Мария вошла в газовую камеру вместо молодой еврейской женщины» [321]. Перед смертью она писала:
И забыла я, – есть ли среди монастыря
То, что именуется – я.
Только крылья, любовь и убожество.
И биение всебытия, —
Мать Марии роль женщины в мире зла и насилия видела в деятельной любви, прообразом которой была Богородица.
Присмотришься – и сердце узнает,
Кто Ветхого, кто Нового Завета,
Кто в бытии, и кто вступил в исход,
И кто уже созрел в Господне лето.
Последних строк грядущие дела
Стоят под знаком женщины родящей,
Жены с крылами горного орла,
В пустыню мира Сына уносящей.
О, чую шелест этих дивных крыл
Над родиной, над снеговой равниной.
В снегах нетающих Рожденный был
Спасен крылами Женщины орлиной.
В 1947 г. вышел посмертный сборник матери Марии «Стихотворения, поэмы, мистерии. Воспоминания об аресте и лагере в Равенсбрюке». Туда вошли две поэмы «Похвала труду» и «Духов день» (написаны в 1942 г.), две мистерии в стихах «Анна» и «Солдаты». В мистерии «Солдаты», как пишет Г. Струве, «действие происходит во время войны в арестном помещении при немецкой комендатуре» [322]. Нацистское преследование евреев понимается как гонение инакомыслящих ирасценивается как нарушение основных принципов нравственной и религиозной жизни. В мистерии-драме «Анна» мать Мария писала о необходимости жертвенной самоотдачи, всепобеждающей веры, любви к ближнему и духовной стойкости перед сатанинскими соблазнами.
