Николай Егорычев - Солдат. Политик. Дипломат. Воспоминания об очень разном
Давая согласие быть послом в Афганистане, я сказал, что решение о выводе советских войск из Республики Афганистан рассматриваю как крутой поворот советской внешней политики в афганском вопросе в правильном направлении, что это полностью отвечает и моим убеждениям, поэтому я отдам все свои силы, чтобы оправдать оказанное мне доверие.
Червоненко предложил мне в тот же день переговорить с министром иностранных дел Э. А. Шеварднадзе и окончательно решить с ним вопрос о моем назначении. Прощаясь со мной, он дал мне понять, что для того, чтобы закрепить нашу договоренность, я должен быть осторожен в беседе с министром.
В полдень того же дня меня принял Шеварднадзе. Червоненко оказался прав: министр тонко, но настойчиво стал отговаривать меня от поездки в Кабул, ссылаясь на мой возраст (68 лет) и трудные условия работы в Афганистане. Я ответил, что со здоровьем у меня все в порядке и что, если мне удастся сделать хоть что-то полезное для окончания пребывания наших солдат в Афганистане, спасти жизнь хотя бы одного нашего парня, я свою миссию буду считать выполненной. В конце концов Шеварднадзе уступил, и вопрос о моем назначении был решен.
Вечером я встретился с Е. К. Лигачевым, а утром следующего дня был принят Горбачевым. Горбачев подтвердил намерение правительства вывести наши войска из Афганистана и не бросать на произвол судьбы президента РА Наджибуллу.
При встрече с председателем Президиума Верховного Совета СССР А. А. Громыко тот в течение часа убеждал меня, какая была острая необходимость нашего военного вмешательства в Республику Афганистан. В. А. Крючков, возглавлявший внешнюю разведку, в беседе со мной говорил об этом же. Лишь начальник Генштаба маршал С. Ф. Ахромеев неодобрительно отозвался о нашем военном присутствии.
На знакомство с материалами в центральных ведомствах, на что в обычных условиях уходят месяцы, мне дали всего три недели. За это время мне лишь конспективно удалось познакомиться с теми сложными общественно-политическими процессами, которые шли в Афганистане и вокруг этой страны.
Вскоре после визитов в различные ведомства последовал звонок от Шеварднадзе – министр настойчиво просил ускорить мой вылет в Кабул.
Кабул
И вот я в самолете. 18 марта краткая остановка в Ташкенте, и мы летим дальше над Гиндукушем. У всех пассажиров на борту спецрейса за спиной парашюты на случай обстрела самолета ракетами моджахедов. Взглянув через иллюминатор на панораму скалистых гор, я подумал, что, попади в нас ракета, никакой парашют не спасет – мы разобьемся о скалы.
События последних недель промелькнули с необычайной быстротой. Сидя в самолете, пытаюсь осмыслить полученную информацию, дополнить ее чтением бумаг, захваченных с собой из МИДа. На глаза попадается листок с переводом из энциклопедии «Британика» 1910 года:
«Афганцы, с детства приученные к кровопролитиям, знакомы со смертью и решительны в наступлении, однако быстро лишаются мужества при поражении; крайне буйны и непокорны в отношении закона и дисциплины; несомненно искренни и вежливы в своих манерах, особенно когда хотят добиться определенной цели, однако способны на грубую жестокость, если данная надежда исчезнет. Они неискренни, вероломны, тщеславны и жадны, страстны в возмездии, которое могут совершить, рискуя собственной жизнью, самым жестоким способом…»
Так почти сто лет тому назад характеризовали афганцев изрядно натерпевшиеся от них премудрые англичане. Каковы же афганцы сегодня? Какие люди встретят меня в этой стране?..
Неожиданно, как-то сразу наш Ту-134 оказался над Кабулом и резко пошел вниз, совершая крутые виражи в районе кабульского аэродрома. Заход на посадку. С обеих сторон советские боевые вертолеты, обеспечивающие безопасность, непрерывно запускают в воздух инфракрасные ловушки для защиты от зенитных ракет «стингер».
Кабул сверху производит впечатление аккуратного, хорошо спланированного города со строго расчерченными прямоугольниками жилых кварталов. Однако он кажется каким-то мертвым городом, так как абсолютное большинство построек глинобитные, грязно-серого цвета, некрашеные, густо покрытые толстым слоем мелкой афганской пыли, которая, легкая, как пудра, способна проникать повсюду, даже через хорошо закрытые и загерметизированные окна.
В Кабуле весна. Температура воздуха днем выше 20 градусов по Цельсию. Ночью холодно. На вершинах невысоких, но живописных гор лежит снег. По склонам гор карабкаются дома бедняков (наверху земля дешевле и почти никаких коммунальных услуг). Вечерами, когда в тысячах таких домов зажигается свет, создается иллюзорная картина современного города с высокими домами-небоскребами. Город выглядит невзрачно, уныло. Деревья стоят голые. Арыки забиты мусором, в них копошатся, что-то собирая, детишки. Люди одеты плохо. Прохожий с улыбкой на лице – редкость. В глазах детей забота и горе, скорбь взрослого человека. Многие женщины носят чадру. Головные уборы мужчин свидетельствуют об их принадлежности к определенному племени.
По всему городу вдоль улиц маленькие непрезентабельные лавчонки – дуканы, в которых можно найти все: современные японские телевизоры, видеоаппаратуру, советские холодильники, дорогие афганские ковры ручной работы и какой-то невообразимый хлам. Многие торговцы разложили свой немудреный товар прямо на тротуаре или развесили его на заборах.
Таков Кабул, таково первое о нем впечатление. Это Восток. И это, пожалуй, сегодня одна из самых бедных столиц на Востоке. А в провинциях жизнь еще труднее. И вокруг этой бедной страны, обездоленного народа, который хочет покончить со средневековьем, вот уже более десяти лет бушуют политические страсти международного масштаба.
Почти половина населения страны стала беженцами, более миллиона человек погибли, противоборствующие стороны ежегодно тратят миллиарды на вооруженную борьбу в то время, когда рядовой афганец нуждается всего-навсего в простой лепешке. Почему же все так сложилось? Кто виноват в этом? Нужна ли была стране, народу эта затяжная, жестокая борьба, в которой стороны разделяют не только классовые, религиозные, национальные противоречия, но когда брат убивает брата, а сын воюет против отца?
Об Апрельской революции и НДПА
Сейчас в нашей стране и во всем мире много пишут об афганской проблеме. Много противоречивого и негативного, в том числе и у нас, высказывается об Апрельской (Саурской) революции 1978 года. Тогда почему же сотни тысяч людей в апреле 1988 года вышли на улицы Кабула, чтобы приветствовать десятилетие революции? Думается, что это очень непростой вопрос.
Ознакомление с афганской проблемой на месте в течение семи месяцев, многочисленные дискуссии на эту тему с советскими специалистами, с руководителями Народно-демократической партии Афганистана (НДПА), представителями афганской интеллигенции убеждают в том, что революция в этой стране назрела давно, она была неизбежна. По статистике ООН страна по уровню своего развития находится где-то в самом конце списка, то есть является одной из самых бедных стран мира. В ней сохранились феодальные, родоплеменные отношения. Абсолютное большинство населения безграмотно.
Страшный бич народа – болезни: туберкулез, дизентерия и другие желудочно-кишечные заболевания, даже холера – фактически почти весь набор известных в мире болезней безжалостно косит людей. Особенно много умирает детей.
А ведь страна могла быть богатой. Климат в Афганистане хороший. Есть достаточное количество плодородной земли. В недрах, которые исследованы пока слабо, имеется высококачественная железная руда, большие запасы меди, других цветных металлов, есть газ, нефть. Но промышленность в стране только лишь зарождается. Железных дорог нет. В сельском хозяйстве, да и в промышленности преобладает тяжелый ручной труд. Даже дети с восьми лет трудятся как взрослые. А лучшие ковроделы всемирно известных афганских ковров – это 12—15-летние мальчики и девочки, которые работают от зари до зари.
Длительное, более чем сорокалетнее правление страной династии Надир-шаха мало что изменило в социально-экономическом устройстве страны. Бескровный переворот 1973 года и приход к власти в качестве главы государства, а затем и президента М. Дауда был своего рода выражением протеста против продолжающегося существования феодальных отношений в стране.
Апрельская революция и ожесточенная борьба, которая фактически переросла в гражданскую войну и продолжается поныне, разрушили феодальный строй в Афганистане. Как бы дальше ни развивались события в этой стране, реставрировать старые феодальные отношения уже не удастся. И это заслуга Апрельской революции, которая в будущем, несомненно, правильно и высоко будет оценена историей.
Однако правомерным является вопрос: почему же за десять лет, прошедших после Апрельской революции, не удалось стабилизировать положение в стране, приступить к воплощению в жизнь высоких целей, провозглашенных революцией, и чем может закончиться вооруженная борьба в Афганистане?
