Василий Ключевский - Лучшие историки: Сергей Соловьев, Василий Ключевский. От истоков до монгольского нашествия (сборник)
Леонтий Ростовский. Икона середины XVI века
Как они встретились и как одна сторона подействовала на другую? Вообще говоря, встреча эта имела мирный характер. В народных преданиях великоруссов не уцелело воспоминаний об упорной и повсеместной борьбе пришельцев с туземцами. Самый характер Финнов содействовал такому мирному их сближению. Финны при первом своем появлении в европейской историографии отмечены были одной характеристической чертой – миролюбием, недостатком воинственности. Тацит говорит о Финнах, что это удивительно дикое племя, которое не знает ни домов, ни оружия. Иорнанд называет Финнов самым мирным племенем из всех обитателей европейского севера. Судьба Финнов на европейской почве оправдывает эти известия. Некогда финские племена были распространены далеко южнее линии рек Москвы и Оки, там, где не находим их следов впоследствии. Но народные потоки, проносившиеся по Южной Руси, отбрасывали это племя все далее к северу; оно все более отступало и, отступая, постепенно исчезало. Процесс этого исчезновения продолжается и до сих пор. Правда, в преданиях Великороссии уцелели некоторые воспоминания о борьбе, завязывавшейся по местам; но эти воспоминания говорят о борьбе не племен, а религий. Столкновения назывались не встречей пришельцев с туземцами, а попытками распространить христианство среди последних. Следы этой религиозной борьбы встречаются в двух старинных житиях древних ростовских святых, подвизавшихся во второй половине XI века, епископа Леонтия и архимандрита Авраамия: по житию первого, ростовцы упорно сопротивлялись христианству, прогнали двух первых епископов Федора и Илариона и умертвили третьего, Леонтия; из жития Авраамия видно, что в Ростове был один конец, называвшийся Чудским – знак, что большинство населения этого города было русское. Этот Чудский конец и после Леонтия оставался языческим, поклонялся идолу славянского бога Велеса. Значит, уже до введения христианства местная Меря начала усвоять языческие верования русских Славян. По житию Леонтия, все ростовские язычники упорно боролись против христианских проповедников, т. е. вместе с Чудью принимала участие в этой борьбе и ростовская Русь. При таком отношении русских поселенцев к финским туземцам встреча их сопровождалась поглощением последних первыми. Но, сливаясь с Русью, Финны оказали на нее некоторое влияние, которое проникало в русскую среду двумя путями: 1) пришлая Русь, селясь среди Финнов, неизбежно путем общения кое-что заимствовала из их быта; 2) Финны, постепенно русея, всею массою, со всеми своими антропологическими и этнографическими особенностями, с своим языком, обычаями и верованиями, входили в состав русской народности. Тем и другим путем в русскую среду проникло немало физических и нравственных особенностей, заимствованных у Финнов, и из этой смеси элементов русских и финских, при господстве первых, сложилось великорусское племя.
Андрей Боголюбский и его отношение к Киевской Руси. Теперь обратимся к изучению политических последствий русской колонизации верхнего Поволжья. Они стали обнаруживаться уже при сыне того суздальского князя, в княжение которого начался усиленный прилив колонизации в междуречье Оки и Верхней Волги, при Андрее Боголюбском. Сам этот князь Андрей является крупной фигурой, на которой наглядно отразилось действие колонизации. Отец его Юрий по своим понятиям был еще князь совершенно старого южнорусского закала. Получив от отца Мономаха в управление Суздальскую Русь, он не успел отрешиться от киевских понятий и стремлений, на суздальском севере мечтал о Киеве, много лет боролся за него с южнорусскими князьями и умер, сидя на Киевском столе (Учебн. Соловьева, гл. VIII). Андрей не был похож на отца. Он родился в 1111 году. Это был настоящий северный князь, истый суздалец-залешанин по своим привычкам и понятиям, по своему политическому воспитанию. Он, кажется, и родился на севере и прожил там большую половину своей жизни, совсем не видавши юга. Отец дал ему в управление Владимир на Клязьме, маленький, недавно возникший пригород, и там Андрей прокняжил далеко за тридцать лет своей жизни, не побывав в Киеве. Южная, как и северная, летопись молчит о нем до начала шумной борьбы, которая завязалась между его отцом и двоюродным братом Изяславом волынским с 1146 года. Андрей появляется на юге впервые не раньше 1148 года, когда Юрий, восторжествовав над племянником, сел на киевском столе. С тех пор и заговорила об Андрее Южная Русь, и южная летопись сообщает несколько рассказов, живо рисующих его физиономию. Андрей скоро выделился из толпы тогдашних южных князей своими личными особенностями, своеобразным характером. Он в удали не уступал своему удалому сопернику Изяславу, любил забываться в разгаре сечи, залетать в самую опасную свалку, не замечал, как с него сбивали шлем. Все это было очень обычно на юге, где постоянные внешние опасности и усобицы развивали удальство в князьях. Но совсем не было обычно умение Андрея быстро отрезвляться от воинственного опьянения. Тотчас после боя он становился осторожным, благоразумным политиком, мирным распорядителем. У Андрея всегда все в порядке, его нельзя было застать врасплох; он умел не терять головы во время переполоха. Несмотря на свою боевую удаль, он не любил войны, после удачного боя первый подступал к отцу с просьбою мириться с побитым врагом. Южнорусский летописец с удивлением отмечает в нем эту черту характера, говоря: «не величав был Андрей на ратный чин, но ждал похвалы лишь от Бога». Точно так же Андрей совсем не разделял страсти своего отца к Киеву, был вполне равнодушен к матери городов русских и ко всей Южной Руси. Когда в 1151 году Юрий был побежден Изяславом, он плакал горькими слезами, жалея, что ему приходится расстаться с Киевом. Дело было к осени. Андрей сказал отцу: «Нам, батюшка, здесь теперь больше делать нечего, уйдем-ка отсюда затепло». По смерти Изяслава в 1154 году Юрий прочно уселся на киевском столе и просидел до самой смерти в 1157 году. Самого надежного из своих сыновей, Андрея, он посадил у себя под рукою в Вышгороде, близ Киева; но Андрею не жилось на юге. Не спросившись у отца, он тихонько ушел на север, захватив из Вышгорода чудотворную икону Божией Матери, которая стала потом главной святыней Суздальской земли под именем Владимирской.
Владимирская икона Божией Матери. Первая треть XII в.
Один позднейший летописный свод так объясняет этот поступок Андрея: «Смущался князь Андрей, видя нестроение своей братии, племянников и всех сродников своих: вечно они в мятеже и волнении, все добиваясь великого княжения киевского; ни у кого из них ни с кем мира нет, и оттого все княжения запустели; скорбел об этом Андрей втайне своего сердца и, не сказавшись отцу, решился уйти к себе в Ростов и Суздаль, говоря: там поспокойнее». По смерти Юрия на киевском столе сменилось несколько князей, и наконец уселся сын Юрьева соперника, Андреев двоюродный племянник, Мстислав Изяславич вольный. Андрей, считая себя старшим, выждал удобную минуту и послал на юг с сыном суздальское ополчение, к которому там присоединились полки многих других князей. Союзники взяли Киев копьем и на щит, т. е. взяли город приступом и разграбили его (в 1169 году). Но Андрей, взяв Киев своими полками, передал власть брату Глебу. Впоследствии, по смерти Глеба, Киевская земля отдана была ближайшим родичам Андрея Ростиславичам смоленским. Старший Роман сел в Киеве, младшие его братья Давид и Мстислав поместились в ближайших городах. Андрей носил звание великого князя, живя на своем суздальском севере. Но Ростиславичи раз показали неповиновение Андрею, и тот послал к ним посла с грозным приказанием: «Не ходишь ты, Роман, в моей воле с своей братией, так пошел вон из Киева, ты, Мстислав, вон из Белгорода, а ты, Давид, вон из Вышгорода; ступайте все в Смоленск и делитесь там, как знаете». В первый раз великий князь, названый отец для младшей братии, обращался так с своими родичами. Эту перемену в обращении с особенною горечью почувствовал младший из Ростиславичей, Мстислав; он обрил голову и бороду Андрееву послу и отпустил его назад, велев сказать Андрею: «Мы до сих пор признавали тебя отцом своим по любви; но если ты посылаешь к нам с такими речами, не как к князьям, а как к подручникам и простым людям, то делай, что задумал, а нас Бог рассудит». Так в первый раз произнесено было новое политическое слово подручник, т. е. впервые сделана была попытка заменить неопределенные отношения родового старшинства отношениями обязательного подчинения, политического подданства младших князей старшему наравне с простыми людьми.
Таков ряд необычных явлений, обнаружившихся в отношениях Андрея Боголюбского к Южной Руси и другим князьям. До сих пор звание старшего князя нераздельно соединено было с обладанием старшим киевским столом. Князь, признанный старшим среди родичей, обыкновенно садился в Киеве; князь, сидевший в Киеве, обыкновенно признавался старшим среди родичей. Андрей впервые отделил старшинство от места: заставив признать себя великим князем всей Русской земли, он не покинул своей Суздальской области и не поехал в Киев сесть на стол отца и деда. Таким образом, княжеское старшинство, оторвавшись от места, получило личное значение и сделана была попытка сообщить ему авторитет настоящей верховной власти. (Об усобице по смерти Андрея см. Учебн. Соловьева, гл. IX.)
