Максим Калашников - Дебилизация России и всего мира. Новое варварство
И точно так же исчезновение русских ни к чему хорошему не приведет.
Одно лишь старение, например, белой части Америки и недостаток молодежи белой расы становится бедствием. Мало молодых – падает пассионарность социума. Молодые и амбициозные всегда выступали самыми дерзкими и успешными полководцами, политиками, учеными, инноваторами, предпринимателями. Молодежь идет в первых рядах покорителей всех фронтиров и «дальних рубежей». Засилье стариков и пожилых неизбежно ведет к застою, к слабости, к непозволительному ретроградству и нежеланию что-либо менять. То же самое – и старение для русских. Много стариков и мало детей – это опять новое варварство и деградация. Ибо чем больше ресурсов поглощает содержание стариков, тем меньше остается сил и средств на детей и молодых.
Кстати, одно из явлений нового варварства – война поколений. Дикая ненависть старых к молодым и молодых – к старикам. Мол, это старичье пожирает нашу жизнь, оно тратит те деньги, что должны достаться нам, молодым! Это ради стариков нас обдирают налогами и отчислениями с зарплат. Недаром сейчас в белом мире покатилась волна убийств стариков. Теперь геронтоцид рассматривают наравне с молодежными убийствами на расовой и национальной почве.
Даже если допустить, что белый мир будет искать выход в трансгуманизме – в генетическом и «киборгическом» совершенствовании людей, – все равно для этого нужна смелая и энергичная молодежь. Да, человек действительно может сначала прожить жизнь в своем естественном виде, а дальше – переселить свой мозг (способный прожить до двух веков) в мехатроническое тело. Или просто переселиться в нейронные сети (в перспективе). Он сможет усовершенствовать себя генной инженерией и вживлением в тело чипов, искусственных органов, «ремонтирующих» наноботов. Но ведь для этого всего нужны прежде всего молодые и дерзкие. Кому, как не им, заниматься такими технологиями? И только государство с молодыми и смелыми кадрами (да еще и с большими затратами на науку и промышленность, а не на пенсионеров) в силах потянуть подобные программы.
Значит, нужно в ближайшее время повысить рождаемость белых. Ибо в противном случае и США, и Европа, и мы превратимся в богадельни, в большие дома престарелых. Старики «съедят» те ресурсы, что необходимы для развития. Необходимо, чтобы в белых семьях было как минимум по три ребенка.
Как решить сию проблему? Просто – как нам рекомендуют ультрарыночные адепты – отменить социальные программы и пенсии? Так, чтобы люди рожали поневоле, дабы не сдохнуть от нищеты в преклонные годы? Не выход. «Чистый капитализм» в духе девятнадцатого века (до 1917 года) приведет к чудовищному имущественному расслоению белых. К воскрешению мерзких реалий викторианской эпохи, о чем мы писали раньше. Что толку от повышения рождаемости, коли большая часть белых детей будет вынуждена пахать с детства, плохо питаться, не получать настоящего медицинского обслуживания, терять здоровье на вредных производствах, не знать ни спорта, ни моря. Нищая белая молодежь без образования станет толпой дебилов.
Белая молодежь должна быть очень качественной. Здоровой и тренированной, образованной и сильной. Она должна иметь навыки обращения со сложными техническими системами и быть воинственной. Причем на подавляющее большинство в каждом поколении! Дети в белом мире будущего должны стать не частным делом, а важнейшим стратегическим ресурсом социума. Экономическим приоритетом. Целью жизни государств. Капитализм всего этого обеспечить не может. Он враждебен деторождению в белом человечестве. Он слишком неэкономен (см. викторианскую Англию) в отношении человеческого ресурса.
И тут мы приходим к выводу о том, что обеспечить все это может только некапиталистическое и нелиберальное государство, что зовется на самом Западе тоталитарным.
Чего за примером далеко ходить? За первую декаду нового века французам удалось повысить рождаемость своего белого населения. Конечно, до показателя в 2,2 ребенка (простое воспроизводство) на белую француженку они не дотянули, но 1,9 – достигли. Это при среднеевропейском показателе в 1,4 ребенка на одну даму.
Как же это удалось? Как пишут Петр Турчин и Кирилл Панкратов в «Эксперте», за последние 15 лет французское государство провело в жизнь целый комплекс мер по поддержке рождаемости среди коренного населения. Здесь и выплата денежных прямых пособий на каждое дитя, и налоговые льготы, и четырехмесячный оплачиваемый отпуск, и субсидируемые детские сады, и льготы на общественный транспорт, и послеродовая терапия с вагинальной гимнастикой для восстановления полноценной сексуальной жизни. А еще в 2005 году «Интернешнл Геральд Трибьюн» писала, что рождаемость во Франции является самой высокой в ЕС. Более того, доля работающих женщин во Франции тоже самая высокая (80 % от общего количества француженок в возрасте от 24 до 49 лет, включая даже тех, чьи дети еще не достигли трехлетнего возраста). А средняя продолжительность жизни француженок – 84 года – чуть-чуть не дотягивает до рекордного показателя, принадлежащего японкам. Неудивительно, что на фоне общего сокращения численности населения развитых стран Франция демонстрирует противоположную тенденцию и к середине нынешнего столетия имеет все шансы стать самой населенной европейской страной. Национальная модель государственной поддержки материнства оказалась настолько удачной, что Париж вполне может стать законодателем моды и в демографии.
Фундамент этого успеха был заложен в 1970-х годах, когда французское правительство сделало ставку на развитие сферы услуг, в которой заняты преимущественно женщины. Для того чтобы привлечь их на рабочие места, требовалось создать привлекательные условия труда. Предложить официантке такую зарплату, на которую можно было бы нанять няню для ребенка, правительство, естественно, не могло. Поэтому пришлось искать другие способы решения проблемы присмотра за детьми, которые на то время еще не совсем вышли из европейской моды. По всей стране были созданы бесплатные ясли и детские сады, для школьников открыты летние лагеря, отдых в которых в значительной степени субсидировался государством. Мест в этих заведениях на всех желающих не хватало, что означало конкурсный отбор детей, а также стимулирование развития корпоративного сектора, конкурирующего за право обслуживать более обеспеченные семьи. Эти усилия французское правительство сопровождало значительными финансовыми поощрениями работающих матерей – щедрыми семейными пособиями, налоговыми льготами, которые наиболее существенно возрастали при рождении третьего ребенка.
Одним из ключевых элементов французского успеха стало изменение психологии молодых француженок, которые осознали, что могут делать блестящую карьеру, имея при этом столько детей, сколько хочется. И практически не волноваться по поводу того, как с ними обращаются в яслях или детских садах. Ведь при детских учреждениях формировались группы матерей, которые не только контролировали работу штатных сотрудников, но и вместе с ними наиболее оптимально решали многие проблемы. Примечательно, что отдельные элементы этой модели внедрялись многими европейскими странами – в Германии и Швейцарии, например, многодетные семьи получают щедрые пособия, в Швеции 77 % дошкольников посещают детские сады. Тем не менее от совсем уж катастрофического падения рождаемости эти страны спасает только традиционная многодетность иммигрантов. Во Франции же наиболее охотно рожают представительницы коренного среднего класса и высокооплачиваемые профессионалки. Причем все чаще (практически каждого второго ребенка) – вне брака.
А теперь смотрите: ведь французы только повторили то, что делалось в Советском Союзе, ГДР (социалистической Восточной Германии) и в Третьем рейхе. От нас их отличает только вагинальная гимнастика за счет государства (в СССР как-то не придавали этому значения, а зря) да большие денежные возможности общества. Но в принципе – все тот же социализм. Если вспоминать практику гитлеровской Германии, то тут вам и предоставление жилья многодетным коренным семьям, и мощнейшая «индустрия» тренировки, обучения и оздоровления детей. Причем, как вы помните, в одних и тех же гитлеровских молодежных отрядах (лагерях, нацполах – национально-политических школах) пребывали дети всех социальных слоев – и аристократов, и капиталистов, и рабочих. Так обеспечивалось национальное единение. На лидера Трудового фронта Лея рабочие просто молились: они получали благоустроенные квартиры. Рабочих и их семьи возили в круизы на океанских судах и отправляли на курорты и в санатории (организация «Сила через радость»).
С точки зрения капитализма, все это – только увеличение издержек производства, уменьшение прибыли капиталистов, излишняя социальная нагрузка на бизнес. Боюсь, что дальнейшее развитие кризиса и необходимость сокращать госрасходы подрежут Франции ее демографические «крылья».
