Юрий Алексеев - Под знаменами Москвы
15
По мнению ряда исследователей (Н. Н. Мурзакевич, П. Н. Мрочек-Дроздовский, А. И. Никитский и др.), с реформой 1467 г. связано утверждение на вече Псковской Судной грамоты — кодекса права феодальной республики, хотя причинно-следственные связи между этими событиями уловить трудно (см.: Алексеев Ю. Г.Вопросы истории текста Псковской Судной грамоты // ВИД. Т. XI. Л., 1979. С. 49—50).
16
Вопрос об отношениях Новгорода с киевским митрополитом-униатом стоял уже давно. Еще митрополиты Иона и Феодосий обращались к Новгороду с призывом не признавать литовского ставленника Григория и не иметь с ним сношений. Этому же вопросу было посвящено послание великого князя Ивана архиепископу Ионе (РИБ Т. VI. № 86, 95, 100).
17
Нелегко согласиться с мнением Л. В. Черепнина, что на стороне этих кругов «активно действующей силой на вече выступал народ» (Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства. М., 1960. С. 857): в изображении наших источников мы видим только «наймитов». Да и трудно представить, что идея отпадения от Русской земли могла быть популярной в широких массах новгородцев (как и показали дальнейшие события).
18
Н. А. Казакова относила эти посольства ко времени после Шелонской битвы (Казакова Н. А. Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения. Конец XIV — начало XVI в. Л., 1975. С. 145). Однако ссылка на подготовку Новгорода к войне с Москвой заставляет датировать их временем более ранним — до начала этой войны.
19
Подобные соглашения были распространены когда-то повсюду в Европе (см.: Хейзинга Й. Осень Средневековья. М., 1988. С. 110).
20
Здесь и далее разрядка моя. — Ю. А.
21
Условная разбивка текста на статьи сделана мною. — Ю. А.
22
В новейшей литературе высказывалось мнение (основанное, по-видимому, на тексте митрополичьей летописи), что митрополит Филипп решил «в одиночку, без участия великого князя, начать строительство нового кафедрального собора» — в этом проявилась «реакция церкви» на твердый политический курс Ивана III (Борисов Н. С. Русская церковь в политической борьбе XIV—XV веков. М., 1986. С. 166—167). В более осторожной форме та же мысль высказана авторами содержательной монографии об Аристотеле Фьораванти (Земцов С. М., Глазычев В. Л. Аристотель Фьораванти. М., 1985. С. 83—84). Однако в великокняжеском летописном своде подчеркивается, что новый храм возводился не только «хотением и многим желанием» митрополита, но и «с благословением же и с повелением» великого князя (ПСРЛ. Т. 25. С. 293). Невозможно себе представить, чтобы в начале 70-х годов XV в. важнейшее решение о возведении главного в стране храма принималось митрополитом «в одиночку, без участия великого князя», да еще и в пику ему — не таков был стиль отношений между светской властью и церковью в Русском государстве, весьма далеком от идеи независимой церкви. Да и в моральном авторитете столицы великий князь был заинтересован ничуть не меньше, чем митрополит.
23
Л. В. Черепнин полагал, что это черновой проект, не утвержденный в Москве именно из-за того, что в нем не говорилось о судьбе удела (Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы. Ч. 1. М., 1948. С. 195—196). Но думается, ближе к истине А. Е. Пресняков, считавший, что удел как таковой «не подлежал завещательному распоряжению» (Пресняков А. Е. Образование Великорусского государства. Пг., 1918. С. 422).
24
Из этого свидетельства видно, что в состав свиты царевны входили и поляки.
25
Оценку русской дипломатической документации этого времени дал П. Пирлинг: «С палеографической точки зрения, равно как и в смысле изящества и чистоты техники памятники дипломатических сношений XV в. стоят значительно выше таких же документов XVI столетия… с точки зрения стиля и формы наказы Ивана III менее многословны, но более ясны и точны, нежели инструкция Грозного. В последних слишком часто в чрезмерном обилии слов теряется связность мысли» (Пирлинг П. Россия и папский престол. М., 1912. С. 235, 236).
26
Взятие под стражу шести крупнейших представителей новгородского боярства не дает возможности согласиться ни с мнением В. Н. Бернадского, что поддержка великим князем «антибоярской оппозиции» только «вспомогательное средство, используемое для давления на новгородских феодалов, а главная цель великокняжеской политики — создать среди влиятельных новгородских феодалов группу сторонников Москвы» (Бернадский В. Н. Новгород и Новгородская земля в XV веке. М.; Л., 1961. С. 295), ни с мнением Л. В. Черепнина, что великий князь «поддерживает союз с местными боярами, опираясь на них» (Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства. М., 1960. С. 865).
27
В. Н. Бернадский считал, что во время Городищенского стояния великий князь, «ограничивая круг крамольников немногими упрямыми противниками… стремился договориться с остальными новгородскими великими боярами, пируя в их дворах, принимая от них щедрые дары и давая ответные пиры». Результат этой деятельности он видел в том, что «группа приятных» великому князю бояр в эти месяцы расширилась, а некоторые из них, надо думать, связали себя новым крестным целованием и грамотою с Иваном III. По мнению В. Н. Бернадского, круг этих «приятных» бояр может быть определен на основе известия от января 1478 г., когда московский боярин Иван Товарков обратился от имени великого князя к группе виднейших новгородских бояр с призывом служить великому князю по крестной грамоте. В этом призыве В. Н. Бернадский видел напоминание «о прежней крестной грамоте». К боярам, перечисленным в известии января 1478 г., он добавлял еще пятерых, бивших челом о службе великому князю в 1477 г., и приходил к выводу, что в 1475-1476 гг. сложилась «весьма значительная количественно и весьма влиятельная по ее составу группа сторонников московской ориентации» (Бернадский В. Н. Новгород и Новгородская земля в XV веке. М.; Л., 1961. С. 297). Еще дальше пошел Л. В. Черепнин, который считал (и на тех же основаниях), что во время Городищенского стояния, «по-видимому, Иван III привел новгородское боярство к присяге» (Черепнин Л. В. Образование Русского централизованного государства. М., 1960. С. 866). Если названные исследователи правы, то перед нами факт действительно очень большого политического значения. Принимая феодальную присягу великому князю, виднейшие новгородские бояре переходили к нему на службу и тем совершали акт измены по отношению к Господину Великому Новгороду. Это означает, что уже в 1475 г. правящие верхи феодальной республики фактически предают ее, причем делают это тайно, продолжая быть руководителями Господина Великого Новгорода. Обратимся, однако, к тексту, на который ссылаются оба исследователя: «Генваря 18 в неделю, били челом великому князю в службу бояре новогородстии все и дети боярьские и житии, да приказався вышли от него. И князь великы выслал за ними Ивана Товаркова к Казимеру, да к брату его к Коробу да Фефилату Захарьину, к Луке и к Якову Федоровым, да к Ивану Кузмину, да к Ивану Захарьину сыну Григорьева, да к Мите Есипову, да к Михаилу Берденеву, да Василью Есипову, да Федору Телятеву, да к Родиону Норову. А велел им князь велики говорити: «На которой грамоте великым князем крест целовали есте, по той бы грамоте государем своим и правили есте по тому крестному целованию…» И те боаре все на том молвили, на чем к ним к своим государем великым князем крест целовали» (ПСРЛ. Т. 25. С. 321—322). Итак, Иван Товарков действительно обращался к перечисленным боярам с призывом, чтобы они «правили по грамоте… по… крестному целованию». Но о какой «грамоте» и о каком «целовании» шла речь? Из слов Товаркова, приводимых летописью, вовсе не вытекает, что имелась в виду какая-то старая грамота, составленная задолго до этого, и какое-то старое целование. Напротив, наиболее естественно предположить, что великий князь устами Товаркова призывал бояр блюсти именно то целование, которое они только что совершили. Никаких намеков на какие-то прежние отношения слова Товаркова не содержат. Но если так, то нет оснований видеть в боярах, к которым обращался Товарков, лиц, изменивших Новгороду еще в 1475 г. и тайно перешедших на службу к великому князю во время Городищенского стояния. Следовательно, концепция В. Н. Бернадского и Л. В. Черепнина о «союзе» великого князя с верхами новгородского боярства (или со значительной частью этих верхов) лишается своей главной фактической опоры.
28
