Константин Победоносцев - Великая ложь нашего времени
Сегодня была у меня и сидела долго герцогиня де Феррари. История, которую она о себе рассказывает, похожа на сказку самого невероятного содержания, но когда ее спрашиваешь: что все это значит? она клянется, что сама ничего не понимает с тех пор, как ее, ни в чем не повинную 17-летнюю девушку, вывезли из России. Затем с отца ее берут подписку, что он отрекается от дочери, содержат ее на счет двора, следят за нею, переписываются об ней через министра двора и через дипломатов, представляют к ней чиновника, присланного из России, наконец, принимают участие в переговорах о ее браке — все это похоже на какие-то похождения княжны Таракановой из XVIII столетия. Ничего не понимаю тут, — и она уверяет, что ничего не понимает.
Передаю личное свое впечатление. Эта женщина совсем не похожа на авантюристку. Так, ее взгляд, манера говорить совсем искренние и совсем русские, и мне она внушает доверие. Ей 46 лет от роду.
Ваше представление о цели приезда ее сюда совсем расходится с тем, что я узнал от нее, и вот почему я решаюсь после того, что слышал от Вашего Величества на пути из Гатчины, еще писать об ней. Вы изволите предполагать, что она приехала сюда с какою-то претензией на деньги, в связи с спекуляцией какого-то иностранца chevalier du Lys. Она, напротив того, ищет очистить себя от всякой солидарности с этою спекуляцией, которая ее возмущает, и очистить себя и имя своего мужа от всякого подобного подозрения. Муж ее послал ее сюда единственно с этой целью. Он считается самым богатым владельцем в Италии, располагая капиталом до 50 милл. франков, и она не имеет претензии ни на какие деньги. «Я в душе русская, говорит она, всем обязана государям Николаю I, Александру II, и мне счастье было бы видеть государя и императрицу и убедиться, что они не считают меня бесчестною и участницею какой-то гнусной спекуляции. Не знаю, что со мною будет, если я вернусь к мужу и не привезу с собой этого сознания. Я люблю его, и он меня любит, но у него вся кровь закипела, когда он услышал, что мое имя ставится в связи с этой гнусною проделкой. Вот вся, и единственная, цель моя. Я так несчастна, так несчастна, что на мне остается по-прежнему подозрение, в коем я неповинна»!
Представляю при сем записку, принесенную мне герцогиней де Феррари. Она принесла мне еще письмо на имя Вашего Величества. Все это представляю на благоусмотрение Ваше; мне казалось, что дело это не недостойно Вашего внимания, и если ошибаюсь, то прошу не причесть к вине моей причиняемое этим беспокойство.
Константин Победоносцев
Петербург, 16 марта 1886
45Долгом почитаю представить Вашему
Императорскому Величеству только что выпущенную в свет тетрадь «Деяний епископов, собиравшихся в Казани» в прошлом году
Все эти акты тщательно изготовлялись и потом рассматривались в синоде. В числе их есть воззвание к паствам и другое, особливое, воззвание к старообрядцам. Постановление собрания относится к предметам величайшей важности для епархий, в коих изобилует раскольничье и инородческое население.
Акты эти составляют поистине событие в русской церкви и, без сомнения, возбудят всеобщий в народе интерес и произведут благотворное впечатление.
Одновременно выпущено от синода изъяснение о предмете, составляющем главный пункт пререканий о клятвах, наложенных московскими соборами XVII столетия на старые обряды. Клятвы эти утратили уже всякое значение со времени учреждения единоверия; тем не менее упорные учителя раскола дальше проповедуют, что русская церковь держит их под клятвою, и для снятия ее требуют созвания собора с вселенскими патриархами. Настоящее изъяснение составлено со всею необходимою в подобных случаях осмотрительностью и проверялось в каждой фразе со всех сторон в течение целого года.
Все эти вопросы, которые могут казаться мелкими и неважными с точки зрения интеллигенции, отступившей от народного быта, но они имеют величайшее значение для народа. Трудно себе представить, до какой степени, как живо и как глубоко народ интересуется этими вопросами: вся духовная жизнь народа — в церкви, и вопросы истины в церкви — для него вопросы жизни и смерти.
На днях еще, и именно в Петербурге, было живое тому свидетельство. Сюда приехал на короткое время из Оренбурга пензенский единоверческий священник Крючков, самый сильный из наших миссионеров. Происходя из крестьян, бывший раскольник, он овладел в совершенстве и знанием писания, и старых книг, и всеми приемами особливой диалектики в спорах с раскольниками. Он очень умен и искусен, — говорит мастерски, просто, образно, ясно, приковывая к себе внимание, и действует неотразимо на всех, кто его слышит. В Уральском войске он произвел в прошлом году полнейшее потрясение у раскольников. Как раз в это же время появился в Петербурге знаменитейший из раскольничьих начетников Швецов, самый хитрый и ловкий агитатор, постоянно переезжающий между Москвою и Буковиной — тоже умная голова, но совсем иного типа, — тип иезуита-фанатика, мастер сбивать с пути и с толку всякого, кто с ним состязается. Очень важно было воспользоваться этим случаем, чтобы спустить Крючкова со Швецовым: не было сомнения, что Крючков одержит победу над Швецовым в виду всего народа, — и это было очень важно. И вот на прошлой неделе устроены были 4 беседы в зале духовной академии, чтобы тамошние студенты могли быть свидетелями. Эти беседы остались, конечно, неизвестны официальному миру в Петербурге, но что происходило в народе, — трудно и описать. Без всяких объявлений, по одной вести из уст в уста, собирались в академию громадные толпы народа, — и православных, и раскольников. Едва третья часть могла поместиться в большой зале, и притом так, что человек прижимался к человеку в невообразимой атмосфере; остальные стояли в коридорах и на дворе. Собрание благословил архиерей, и порядок был полный, но можно себе представить, каков интерес народа к этому делу, когда люди забирались в залу, чтобы занять места, в 1 час пополудни, ждали до 4 часов открытия и потом стояли, обливаясь потом, вслушиваясь в каждое слово, не евши, не пивши, до 10 часов вечера. И правда, было что слушать, потому что искусство было с обеих сторон, а у Крючкова речь живая, народная, умная. Противник его потерпел полное поражение во всех своих аргументах в виду раскольников, которые принуждены были негодовать против своего же оратора, и к полному восторгу православных, которые в этом споре научились сами, что им отвечать раскольникам в самых основных понятиях о церкви, об иерархии, об обрядах. К довершению эффекта, один из присутствовавших, раскольник-механик, бывший тут проездом на Кавказ, убежденный этим спором, присоединился к церкви. Вчера совершилось это присоединение в академической церкви при большом стечении народа, и сегодня Крючков уехал в Оренбург, где уже давно ждут его. Теперь по всей России, несомненно, разносится весть о петербургском состязании, которое служит предметом толков повсюду, в лавках между купцами и рабочими, в трактирах и в конных вагонах.
Константин Победоносцев
Петербург, 1 апреля 1886
46Покуда еще здесь, не перестаю утруждать Ваше Величество докладами своими и просьбами.
Не благоволите ли дозволить на днях представиться Вам некоторым архиереям? Причина тому следующая:
1. Вчера приехал сюда вновь назначенный в Ставрополь кавказский из Томска епископ Владимир. Это человек, достойный внимания, а как и нынешняя епархия, куда он едет, тоже очень трудная (по разнообразию инородцев и сектантов), то к ободрению его послужит внимание Вашего Величества.
Преосв. Владимир с 1865 года состоял главным начальником и деятелем Алтайской миссии, которая имеет первенствующее значение в ряду наших миссионерских учреждений. Основателем ее был знаменитый Макарий, человек замечательный по духу миссионерства и по духовному влиянию на своих сподвижников. С 1879 г. Владимир состоял епископом бийским, викарием томской епархии, а в 1883 г. назначен в Томск. Тяжкое служение с большими разъездами развило в нем каменную болезнь, и по этому только поводу состоялся перевод его из Сибири в Ставрополь, где ожидает его тоже миссионерская деятельность.
В Бийске, то есть в центре миссии, преемником ему поставлен Макарий, сибирский уроженец, тоже человек замечательный по духу миссионерства и по энергетической деятельности. Дай Бог, чтобы силы ему не изменили. Алтайская миссия имеет очень важное значение, как орудие русской культуры и цивилизации между дикими племенами, из-за которых до сих пор происходит глухая, невидимая для администрации, но сильная борьба между русским влиянием и монголо-китайскою и тибетскою пропагандой. Одни миссионеры только и ведут, при особых средствах, эту борьбу в глухой пустыне. На всякий случай представляю Вашему Величеству только [что] полученный последний отчет Алтайской миссии, прекрасно составленный преосв. Макарием. Конечно, времени нет у Вас читать его, но благоволите пробежать отмеченные мною места, начиная с 13 стр. На стр. 42 прекрасно описано цивилизующее значение миссионерства на Алтае. На 15-й стр. приводятся факты усиливающейся с каждым годом ламской пропаганды из Тибета, — факты очень важные, совершающиеся вдали от администрации и неприметные для нее (по этому случаю нельзя не пожалеть, что Томская губ. слишком рано отделена от генерал-губернаторства). С этими пропагандистами приходится бороться одному лишь миссионеру его слабыми средствами. Упоминаемый тут Чевалков — лицо в своем роде замечательное, — природный алтаец, теперь уже глубокий старик, с детства еще обращенный и обученный покойным Макарием. Немало таких самородков вывели наши прежние миссионеры, и эти люди работают в холоде, голоде и нужде — а кто их знает?
