Борис Акунин - Часть Европы (с иллюстрациями)
Основную массу населения республики, разумеется, составлял низший класс, «черные люди»: крестьяне-смерды, а также ремесленники и мастеровые, не имевшие собственного дома. Но и они при малейшей возможности пускали свои небольшие средства в оборот, так что выгодами от торговли в той или иной степени пользовалось всё население за исключением «холопов» — неисправных должников, попавших в личную зависимость.
Имущественное неравенство в сочетании с декларируемым равноправием порождало обычную для протодемократических обществ социальную напряженность. Вражда между богатыми и бедными почти никогда не затухала, а иногда перерастала в открытое столкновение. В политическом смысле Новгород был очень неспокойным городом.
Как водится, обычно верх брала правящая элита, лучше организованная и обладавшая бóльшими ресурсами, но иногда победа давалась ей нелегко.
Так, в 1257 году произошло народное возмущение, погрузившее город в затяжной политический хаос. Монгольские послы добрались до Новгорода, чтобы собрать с него десятину — обычную дань, взимавшуюся с покоренных областей. Великий князь Александр Невский, бывший в то время и князем новгородским, этому не противился, понимая, что перечить хану опасно. Сознавала это и боярская верхушка. Но простому народу соображения государственной политики были чужды, о разорении остальной Руси в Новгороде знали только понаслышке, и новый, невиданный прежде побор показался «черным людям» боярскими кознями. Татарских послов прогнали, городских начальников поубивали, посадили на их место собственных избранников. Наместник, сын великого князя, бежал.
Невский явился карать бунтовщиков и подавил мятеж с примерной жестокостью: кому-то отрезал носы, кому-то «выколупал» глаза. Но вскоре, в 1259 году, бунт вспыхнул с новой силой. Татары, заручившись поддержкой Александра, затеяли в Новгороде перепись, чтобы удобнее было исчислять дань. Ко всякого рода переписям низы во все времена относились с крайней подозрительностью, чувствуя в этой непонятной затее угрозу. Вновь произошло народное восстание, причем новгородские бояре перебежали во вражеский стан — к великому князю и татарам. Таким образом, конфликт из национального превратился в сословный.
Поскольку во всяком военном столкновении с внешним противником городское ополчение возглавляли воеводы из бояр, взбунтовавшиеся горожане оказались без командиров и не сумели собрать войско. В конце концов они были вынуждены смириться, но с этих пор вражда между низами и верхами еще больше усилилась — бояре стали восприниматься как татарские сторонники, что впоследствии еще не раз приводило к социальным столкновениям.
Главной особенностью политической жизни Новгорода был институт народного веча — общего собрания горожан, обладавшего высшими полномочиями. Вече призывало и прогоняло князей, объявляло войну и заключало мир, устанавливало законы — то есть выполняло функции некоего парламента, членство в котором принадлежало всему свободному мужскому населению.
Новгородское вече (К. Лебедев)
Эта форма решения важных вопросов сохранилась с родо-племенных времен и когда-то, по-видимому, существовала во всех древнерусских общинах, но постепенно была вытеснена княжеской властью и в полной мере осталась только на Новгородчине.
Город был разделен рекой Волхов на две части: Софийскую, названную в честь собора Святой Софии, и Торговую, где находился главный рынок. Там, на Торговой стороне, вокруг помоста и башни с вечевым колоколом, обычно и созывалось собрание.
Какого-либо регламента и вообще установленного механизма, кажется, не существовало. Понятия кворума тоже не было. Сколько людей собралось — столько собралось. Обычно вече созывалось по воле органов городского управления, но бывало и по-другому: группа решительно настроенных горожан начинала бить в колокол, требуя решения по какому-нибудь экстренному поводу.
Голосование велось на глаз, вернее на ухо: за какое предложение громче кричали, то и считалось принятым. При этом меньшинство не имело права остаться при своем мнении — требовалось, чтобы приговор был единогласным. Возражающих принуждали к согласию побоями. Если мнения разделялись примерно поровну (такое случалось нередко), собрание могло разойтись на два веча — одно шумело на Софийской стороне, второе на Торговой. Распалив себя, оппоненты сходились в драке на Великом мосту, соединявшем городские части. Однажды власти были вынуждены даже разломать этот мост, чтобы предотвратить кровавое побоище.
Некоторые историки и беллетристы, романтически воспевая новгородские вольности, описывают вечевую систему как утраченный рай исконно русского народовластия, впоследствии задушенного Москвой. Но если это и была демократия, то весьма примитивного — можно даже сказать, дикого типа. От воли «черных людей», составлявших основную часть населения, на самом деле мало что зависело; да и не было у простолюдинов возможностей ни сформулировать свои требования, ни провести их в жизнь.
Вечевая форма управления была главной причиной внутренней нестабильности в феодальной республике. Со временем в Новгороде сформировалась целая индустрия манипулирования массовым сознанием, появились свои «политтехнологи». Возникли и специфические профессии, не встречавшиеся в других областях Руси.
У всякого влиятельного человека — боярина или богатого купца — имелись свои крикуны. Это были зычноголосые, хорошо организованные клакеры, способные переорать соперников на вече. При необходимости крикунов можно было и нанять. В случае чего эта группа поддерживала нужное решение не только луженой глоткой, но и крепкими кулаками.
Водились в Новгороде и так называемые ябедники — люди чрезвычайно опасные. Сговорившись между собой, ябедники начинали на вече возбуждать толпу против какой-нибудь заранее намеченной жертвы, обычно из числа городских богатеев. Часто возводили напраслину, благо возбужденная толпа не спрашивает доказательств. Заканчивалось тем, что двор обвиненного в злодействах человека громили, а имущество растаскивали. Потом за проявление «народной воли», выраженной на вече, карать было некого.
Но главной угрозой общественному спокойствию были коромольники. В отличие от ябедников, они затевали смуту не для того, чтобы нажиться на погроме, а чтобы прибрать к рукам власть в городе. Это были заговорщики, которые готовили и проводили вече таким образом, чтобы народ прогнал прежнюю администрацию и избрал новую. Новгородская история изобилует «конституционными переворотами» подобного сорта.
Другой особенностью политической жизни республики были голки: междоусобные столкновения между партиями. Дрались обычно без оружия, голыми руками и палками, так что убитых бывало немного, однако случались и большие кровопролития. Одной из обязанностей архиепископа и вообще духовенства было разнимать дерущихся, для чего иногда приходилось устраивать целые примирительные шествия с хоругвями и иконами.
Органы государственного управления
Изучать анатомию новгородской власти очень интересно, поскольку отдельные компоненты этого довольно сложного устройства распознаются и в структуре современных демократий.
Настоящей властью народное вече, конечно, обладать не могло. Повседневным управлением занимался постоянно действующий правительственный орган — Совет господ. В него входили высшие государственные чиновники. Все они, вне зависимости от происхождения, назывались «боярами». Количество членов Совета постепенно, от века к веку, возрастало и в конечный период республики дошло до полусотни человек. Председательствовал архиепископ.
Помимо текущих административных забот Совет господ готовил новые законы и представлял их вечу на одобрение. При «площадной» системе принятия решений, да с заранее проинструктированными «крикунами», утверждение обычно было формальностью.
Наряду с этим коллегиальным органом в республике существовало четыре высших должности, функции которых отчасти совпадали, что часто становилось источником внутривластных трений.
Первым лицом или, как сказали бы сегодня, главой государства считался князь, однако после 1136 года эта фигура сделалась скорее декоративной. Лишь немногим особенно сильным личностям вроде Александра Невского удавалось, и то на недолгое время, играть в управлении лидирующую роль.
Князя приглашало вече, заключая с ним детальный договор — «ряд». Этот документ содержал множество ограничений и запретов. Так, князь не имел права единолично вершить суд, раздавать земли, назначать на ключевые посты своих людей, собирать дань, участвовать в торговле. За свою службу (это была именно служба, а не монаршее служение) князь получал единовременное вознаграждение и доход с нескольких строго оговоренных волостей.
