В. Каргалов - Внешнеполитические факторы развития Феодальной Руси
Для советской историографии 20-х годов было характерно большое внимание к вопросам истории Золотой Орды, без изучения которой невозможно решить вопрос о степени влияния монголо-татарских завоеваний на русскую историю (работы Н. И. Веселовского, Ф. В. Баллода, В. В. Бартольда, Ф. И. Успенского и других). Однако, справедливо критикуя представление о полной «дикости» татаро-монголов , эти исследователи, в свою очередь, допускали серьезную ошибку, выражавшуюся в преувеличении социального и культурного уровня Золотой Орды и ее влияния на покоренные народы. Так, Ф. В. Баллод приписывает монгольским завоевателям «какое-то особо бережное отношение к представителям науки, искусства и ремесла» и считает их «культурным народом, занимавшимся промышленностью и торговлей», имевшим «свои собственные золотоордынские искусство и архитектуру, плоть от плоти мусульманского искусства, как самостоятельная ветвь» 2. В. В. Бартольд пишет, оценивая последствия монгольского завоевания для русских земель: «Несмотря на опустошения, произведенные монгольскими войсками, несмотря на все поборы баскаков, в период монгольского владычества было положено начало не только политическому возрождению России, но и дальнейшим успехам русской культуры. Вопреки часто высказывавшемуся мнению, даже влиянию европейской культуры Россия в монгольский период подвергалась в гораздо большей степени, чем в Киевский» 3. В книге Н. К. Арзютова «Золотая Орда» золотоордынское государство характеризуется как «держава купцов». «Настоящим главой государства, — писал Н. К. Арзютов, — было купечество, торговая буржуазия. Купцом же являлся, говоря по существу, сам хан. Вся военная политика сводилась к тому, чтобы удержать в своих руках такие торговые магистрали, как с севера на юг — Волгу, и с запада на восток — сухопутный» 4. Известная переоценка роли торговли в экономике Золотой Орды содержится и в статье А. Якубовского «Феодальное общество Средней Азии и его торговля с Восточной Европой в X–XV вв.» 5.
В работах 20-х годов, касающихся монголо-татарского нашествия на Русь и его последствий, взгляды дореволюционных историков по этой проблеме еще не подверглись коренному пересмотру. Даже в работах М. Н. Покровского заметна недооценка разрушительных последствий нашествия, признание за завоевателями известной роли в образовании русского централизованного государства. М. Н. Покровский, например, подвергал сомнению «ходячее мнение, будто татарское нашествие было разгромом культурной страны «дикими кочевниками». «Объединение Руси вокруг Москвы, — писал он в другой своей работе, — было на добрую половину татарским делом» 1.
Большой вклад в исследование монголо-татарского завоевания внесла историческая литература середины и второй половины 30-х годов. Среди работ, посвященных вопросам общественно-экономической истории монголов, следует отметить книгу Б. Я. Владимирцева «Общественный строй монголов. Монгольский кочевой феодализм». Б. Я. Владимирцев определяет общественный строй монголо-татар как своеобразную форму феодализма, «кочевой феодализм», экономической основой которого являлась феодальная собственность на пастбища2. Исследования Владимирцева показали несостоятельность представления о «торговом характере» золото-ордынского государства и более высоком уровне развития его по сравнению с феодальной Русью.
Важную роль в пересмотре представлений о высоком уровне развития Золотой Орды сыграла работа А. Ю. Якубовского о ремесле столицы Орды — Сарая-Берке. А. Ю. Якубовский убедительно доказывает, что культура золотоордынских городов имела эклектический, несамостоятельный характер, а вовсе не являлась самобытной «татарской культурой». «Материальная культура золотоордынского Поволжья, — пишет А. Ю. Якубовский, — слагалась из элементов, в огромной своей части экспортируемых из более культурного окружения, особенно Хорезма», а «духовная культура Золотой Орды складывалась под непосредственным влиянием Средней Азии»3. Итоги изучения истории Золотой Орды были подведены А. Ю. Якубовским в книге «Золотая Орда» 4.
В 1937 г. с обобщающей статьей, посвященной татарскому нашествию на Русь, выступил в «Историческом журнале» Б. Д. Греков. Он указывал, что политика ордынских ханов не только не способствовала складыванию русского централизованного государства, но даже, наоборот, это произошло «вопреки их интересам и помимо их воли» . Общая характеристика тяжелых последствий монголо-татарского завоевания для развития Руси содержалась в сборнике «Восточная Европа под властью монгольских завоевателей»: «Татарское владычество имело для русского народа отрицательный и регрессивный характер. Оно способствовало росту феодального гнета и задерживало экономическое и культурное развитие страны» 2. Регрессивное влияние монголо-татарского завоевания на экономическое и политическое развитие феодальной Руси показал на материале Левобережной Украины В. В. Мавродин. В большой статье «Левобережная Украина под властью татаро-монголов» В. В. Мавродин прослеживает некоторые последствия нашествия: опустошение целых областей «татарскими погромами», ослабление княжеской власти и усиление феодальной раздробленности, отлив населения в лесные районы, — картину, типичную для всей Руси после «Батыева погрома» 3. Оценка монгольского нашествия как страшного бедствия, которое «задерживало экономическое и культурное развитие русских земель», содержится и в работах К. В. Базилевича и В. Н. Бочкарева 4.
В том же году вышла в свет монография А. Н. Насонова «Монголы и Русь. История татарской политики на Руси». Основной вывод А. Н. Насонова о том, что «политика монголов на Руси заключалась не в стремлении создать единое государство из политически раздробленного общества, а в стремлении всячески препятствовать консолидации, поддерживать взаимную рознь отдельных политических групп и княжеств» 5, убедительно опровергает бытовавшее в русской дореволюционной и современной буржуазной историографии мнение о «положительном влиянии» монголов на процесс складывания единого русского государства.
Среди работ конца 30-х годов, касавшихся отдельных вопросов монголо-татарского нашествия на Русь, можно назвать работы В. Т. Пашуто и Н. И. Сутта, раздел книги М. Д. Приселкова об упадке русского летописания после нашествия Батыя, несколько работ по истории отдельных городов и княжеств Руси, а также две статьи, появившиеся в начале 40-х годов, — С. Ильина «Селигерский путь Батыя к Новгороду» и Н. Лебедева «Византия и монголы в XIII веке» 6.
Советская историография 30-х — начала 40-х годов выработала, таким образом, единый научно обоснованный взгляд на последствия монголо-татарского нашествия как на страшное бедствие для русского народа, надолго задержавшее экономическое, политическое и культурное развитие Руси. Значительно расширилась за этот период источниковедческая база. В 1937 г. был опубликован новый перевод «Истории монголов» Д'Оссона' и интересный сборник «История Татарии в документах и материалах», содержащий многочисленные выдержки из современных нашествию восточных и западных источников 2. В 1940 г. С. А. Аннинским были опубликованы известия о татарах и Восточной Европе венгерских миссионеров XIII в. (Юлиана и «брата Иоганки») 3. К 1941 г. относится публикация С. А. Козиным «Сокровенного сказания» — единственного доступного монгольского источника XIII в.4. В том же году увидел свет второй том «Сборника материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Извлечения из персидских сочинений» В. Г. Тизенгаузена5. Этот сборник, подготовленный к изданию А. А. Ромаскевичем и С. Л. Волиным, представляет собой ценнейшее собрание восточных источников по истории монголов и монгольского завоевания Восточной Европы.
Послевоенный период развития советской историографии характеризуется прежде всего широким привлечением к исследованиям археологического материала. Археологические данные полностью подтвердили разработанную советской историографией оценку монголо-татарского нашествия как тяжелого бедствия для русского народа, сопровождавшегося колоссальным разрушением производительных сил и неисчислимыми жертвами. Археологами воссозданы яркие картины героического сопротивления и гибели под ударами монголо-татарских завоевателей ряда русских городов (Мурома, Рязани, Владимира, Чернигова, Киева, Колодяжина и др.), показан на археологическом материале упадок русского города после «Батыева погрома» 6. Широкое привлечение археологического мате-
Н. И. С у т т. Александр Невский. Ярославль, 1940; М. Д. Приселков. История русского летописания. XI–XV вв. Л., 1940; К. И. Иванов. Переяславль-Залесский. Ярославль, 1940; В. Самсонов. Прошлое старых городов Курской области. «Прошлое Курской обл.». Курск, 1940 и др.; «Исторический журнал», 1944, № 4 и 1942, № 1.
риала позволило советским историкам решить многие вопросы, считавшиеся неразрешимыми в дореволюционной историографии. Б. А. Рыбаков в капитальном исследовании «Ремесло Древней Руси» показывает страшные последствия татарского погрома для ремесла и торговли русского города; его выводы о разрушении монголо-татарским нашествием ремесленного производства, о разрыве торговых связей города с деревней, о нарушении широкой торговли крупных торговых центров с периферией и об общем упадке городского ремесла второй половины XIII—первой половины XIV в., сделанные на основе богатейшего фактического материала, раскрывают одно из самых тяжелых последствий нашествия — упадок русского средневекового города . Материалы раскопок Л. П. Зяблиным так называемых «татарских курганов» дали возможность опровергнуть бытовавшее в историографии мнение о существовании в южнорусских степях какой-то «татарской культуры» и ее «большом влиянии» на окружающие районы. «Татаро-монгольское нашествие, — пишет Л. П. Зяблин, — не привело к возникновению новой культуры в степях после XIII в., а сами монгольские элементы этой культуры занимают ничтожное место»2. Привлечение археологических материалов сделало возможным восстановить историю борьбы народов Поволжья против монголо-татарских завоевателей 3. Значительный материал накоплен советской археологической наукой по сельским поселениям феодальной Руси (городища сельского типа и селища) 4, обобщение которого проливает свет еще на одну сторону последствий монголо-татарского завоевания — влияние «татарских погромов» на историю русской феодальной деревни.
