Анна Антоновская - Время освежающего дождя (Великий Моурави - 3)
Узнав о новых делах мелика Вардана, купцы оживились. До приезда посланцев Моурави их томило безделье. Они рвались к шуму весов и аршинов, к азартному торгу, клятвам, убеждениям, к скреплению сделок где-нибудь в любимом духане, под шум зурны и веселые выкрики кутил, под щедрые пожелания и звонкое бульканье вина. Крепость, где разместились посланцы Моурави, с утра до ночи осаждалась кахетинцами.
Тут шумели запыленные пастухи из Карагача. Они клялись: трава на пастбищах закрывает человека, а скота нет. Виноградари Мукузани вопили, что на виноградниках некому давить из винограда вино не только, как полагается, ногами, но даже рукой. Шелководы Илису жаловались, что уцелевшие тутовники никому не нужны, ибо червоводни заросли паутиной. Торговцы Сигнахи молили о прокладке новой дороги через Гомборский перевал, иначе не только склады не наполнятся, но даже на прилавок, кроме ржавого гвоздя, нечего бросить. Глехи Белакани сокрушались, что шамхальцы в их садах, как в собственных, деревья трясут.
Сочувственно выслушивали "барсы" плач Кахети, недавно еще раздольно процветавшей.
Даутбек приказал собраться в Телави всем выборным от Кахети азнаурам на первый ностевский съезд...
А Элизбар на базарной площади разбил конную сотню на десятки и производил учения, как отражать врага.
Конечно, саакадзевцы давно были обучены, но игра в бой показывалась для кахетинцев, часами тесным кольцом окружавших площадь. Всплески шашек сменялись блеском котлов, в которых вскипал ароматный рис. Приглашались все желающие разделить с картлийцами трапезу на разостланных бурках.
Наконец съехались кахетинские азнауры. Даутбек обрушился на них за бездействие. Так ли говорилось в Носте? Как рассчитывают они поднять из пепла свое царство? Где обещанные дружинники, обязанные перед родиной? Почему на рубежах не стоит стража? Какой вес имеет их клятва, если даже словом не потрудились представить дело?
Азнауры изумленно прислушивались. Казалось, гремит голос не Даутбека, а самого Саакадзе.
Сулханишвили принялся убеждать: ему ли, бывшему начальником царских телохранителей, не ведать, как собрать дружину? Но из одного нельзя сделать сто. Клялся и Гараканидзе из Сигнахи: он знает, как метать дротики, но чтобы передать искусство - надо найти метателей. Уверял и Таниашвили: опыт царской охоты просветил его, как направлять охотников на след кабана, но как поразить кабана без охотников, этого он еще не постиг.
Даутбек им твердо посоветовал брать пример с одного ностевского азнаура, который, если надо, и из камня выжмет воду.
Кахетинцы поняли: не шутят посланцы Саакадзе. К Новому году в Тбилиси съезжаются все представители сословия. С чем они приедут? Только с семьями? Не вызовет ли такой приезд смех не только у азнауров, но и у князей? Конечно, вызовет, тем более, что князья Кахети решили явиться в Тбилиси не только с конюхами.
В конце съезда кахетинские азнауры заверили Даутбека клятвенным словом, что через две недели на базарной площади они представят не меньше трех сотен: если надо - из камня выжмут. Пусть азнаур Элизбар обучит их всадников искусству конного боя.
К вечеру азнауры-кахетинцы торопливо разъехались.
Даутбек понимал: не тремя сотнями клинков кахетинцы ослепят съезд, первые дружины были необходимы для поднятия духа самих кахетинцев.
Дни проходили в больших заботах. Уже подвозился строительный лес. Кто-то принялся чинить ограды, шла кирпичная кладка новой крепостной стены. Димитрий начинал волноваться, где раздобыть продукты для дружинников. Поэтому он обрадовался, увидев однажды на базаре черные тушинские шапочки. Он охотно скупил по сходной цене все привезенные из Тушети товары и пригнанный скот.
Но тушины спустились с гор не только ради прибыли, Анта Девдрис, узнав о прибытии в Телави людей Саакадзе, послал разведать обо всем. Сумрачный Гулиа зашел к Даутбеку: тушины также хотят знать, что означает прибытие азнауров в Кахети и загадочный приезд князей из свиты царя Теймураза.
- Про князей, дорогой Гулиа, ничего не могу рассказать, а про себя многое. Но не лучше ли отложить это до моего приезда в Гомецарскую Тушети? Слово имею от Георгия Саакадзе к Анта Девдрис.
- Хорошо, что не лишаете нас своего внимания. Анта и деканозы немного удивились: сюда прибыли, а к нам не поднялись. Умножьте свое внимание к тушинам, как земля умножает плоды.
- Да прославится имя тушинских витязей! Удостоенные приглашения, мы прибудем с чистым сердцем.
- Пусть сопутствует вам святой Георгий Лашарский!
Обменявшись знаками вежливости, перешли к делу. Гулиа предложил пригнать на базар скот для размножения и продукты для телавцев. Даутбек искренне поблагодарил за братскую помощь и пожелал Гулиа удачи в набегах и на охоте.
Лицо Гулиа все больше прояснялось: Даутбек разговаривал, как тушинский витязь. Гулиа поднялся и твердо сказал:
- Помощь будет, не предавайтесь раздумью. Ждем тебя и друга твоего у входа в горы. Будь невредим!
- Ходи невредим! - ответил Даутбек, слегка дотронувшись до плеча тушина.
Даутбек поделился радостью с вошедшим Димитрием. Они не знали, какой предлог подыскать для поездки в Тушети. А теперь можно громко бахвалиться тушины предлагают закупить у них на год скот и продукты, ибо сказано: пока задуманное не сделано - не хвастай удачей.
За четыре дня до отъезда пришел гонец с приглашением посетить Джандиери и Вачнадзе: хотят говорить о княжеских делах.
Даутбек и Димитрий обменялись красноречивыми взглядами.
- Передай, уважаемый, князьям: как азнауры за честь принимаем приглашение, а как посланцы Великого Моурави просим уважаемых князей, если есть разговор, пожаловать к нам.
Все это умышленно громко сказанное слышали в соседних комнатах азнауры-кахетинцы и пришедшие купцы и еще сильнее прониклись уважением к посланцам Саакадзе.
Даутбек оказался прав: напрасно сетовали азнауры. Захотели - и въехали на базарную площадь с пятью сотнями. Элизбар набросился на них, стал мучить ежедневными учениями. Димитрий, осмотрев всадников, коней, довольный, посоветовал ради большей внушительности не распылять сотни, а всем вместе, во главе с отважным Сулханишвили, под веселые дудуки и шелест знамен въехать в Тбилиси.
Сам Даутбек не ожидал такого исхода. Словно воскресла мертвая базарная площадь. Неожиданно начали открываться лавки, пекарни, мясные и зеленные ряды. Откуда-то взялись амкары и робко ударили по железу и меди. Сбежались окрестные крестьяне и оживленно меняли зерно и птицу на незатейливую утварь. Малочисленным жителям Телави все было надо. Спасибо шаху Аббасу! В домах, кроме цепей очагов, ничего не осталось.
В одно из воскресений восторженно встретили тушин, пригнавших скот, коней, нагруженных курдючным салом, медом, сыром, мягким сукном и самотканой одеждой - изделиями тушинок.
На базаре поднялась суматоха, налетели торговцы, но, по обычаю, до двенадцати часов дня продавали только жителям. Бойко запрыгали гири на больших весах базара. Кто-то над своей лавкой принялся выводить синей краской веселый орнамент. Точно из-под земли выросли гзири и нацвали, цепко прощупывая глазами каждый вьюк и кувшин. Но яростно налетел Димитрий, тряся нацвали и гзири за пояса, кричал: "Пошлин с базара полторы недели не будет! Пусть окрепнет торговля!"
Тушинам нравилась запальчивость "барса", посмеиваясь, легко обменивали привезенное на изделия амкаров. Тут же просили изготовить подковы, сбруи, уздечки, стремена для Гомецарского общества и Цовского, Димитрий горячо советовал брать заказы, а за сырьем он немедленно пошлет дружинников в Тбилиси.
И как всегда возле большого возникает мелкое, так и тут вокруг пирамиды с сыром и вьюков с сукнами замелькали иголки, нитки, спицы, крючки, мешочки с шафраном и перцем, гвозди и все то, за чем всегда спускаются тушины с высоких гор в долины Кахети.
А вечером за дружеской едой Димитрий радовался: слава святому Евстафию, Георгий все же сумел вдохнуть жизнь в засохшее растение!
- А наградит правитель, пожалуй, тебя званием кахетинского садовника, шутил Даутбек над Димитрием.
- Ты лучше скажи, как поживает твой Кайхосро! Говорят, чуть с окна не свалился, - полз к верноподданной... А потом забрался под водопад и полтора часа голый прыгал вместе с женихом Хварамзе и другими братьями и племянниками. Старый Мухран-батони как узнал, чуть не заболел. Одно утешило его: правитель под водопадом самолично всех собак перекупал... Дед в тот же день перевез внука обратно в Метехи вместе со сворой придворных. Что ни говори - Луарсаб настоящий царь: и мечом владел, и слово скажет - в огонь и лед бросает, а горе свое как царскую мантию носит. Бедная наша Тэкле! Почему так страдать должна? Может, правда, Керим устроит новый побег?
- Не прыгай так по разговору. Лучше водопадом меня радуй, чем слезами. И думай, как вовлечь тушин в восстановление Кахети.
