Джон Норвич - История Византии
В начале лета 974 г. кардинал-дьякон[59] Франко устроил заговор против папы Бенедикта VI — марионетки Оттона. Франко тогда сам занял папский престол под именем Бонифация VII, но последовавший затем контрпереворот заставил его спасаться в Константинополе. Вместо него молодой император Оттон поставил епископа Сутрийского, ставшего папой Бенедиктом VII. Одним из его первых действий стало отлучение от церкви своего предшественника. Прибытие низложенного папы на берега Босфора поставило византийцев в затруднительное положение. Длительное противодействие Бонифация Западной империи подвигло его к установлению тесных связей с Константинополем. Он неуклонно поддерживал Никифора Фоку в ходе всех разногласий, возникавших у последнего с Оттоном I. Византийский двор в конце концов решил, что отношения с Римом, обидевшим Бонифация, должны быть разорваны.
Однако патриарх Василий, который никогда не ставил под вопрос базовое единство церкви и верховенство законного понтифика, был настроен поддержать отлучение Бонифация от церкви. Почти всегда статус папы оспаривали те константинопольские патриархи, которые были искушены светской деятельностью; у аскетов подобных сомнений не возникало. Сам Василий вел жизнь исключительно праведную: жил только на ягодах и воде, носил одну и ту же грязную рясу, пока она совсем не приходила в негодность, спал на голой земле. Василий не был популярен в церковной среде, и когда было решено заменить его кем-нибудь более сговорчивым, то нашлось немало епископов, готовых свидетельствовать против него. Сам же он настаивал на том, что его может низложить только Вселенский собор, на котором будет присутствовать папа. Собравшийся после возвращения Иоанна имперский суд, конечно же, поспешил засвидетельствовать неправоту Василия.
Итак, Василий был сослан, Бенедикту отказали в признании, а Бонифаций оставался в Константинополе до апреля 984 г., когда с помощью Византии ему удалось низложить папу Иоанна XIV, преемника своего врага, и вернуть себе трон понтифика. На этот раз он пробыл на нем пятнадцать месяцев, до самой своей смерти в следующем году — почти несомненно, его отравили. По свидетельству хронистов, его обнаженный труп протащили через весь город и оставили прямо на Капитолии; там он находился до тех пор, пока его не обнаружили священники и не захоронили.
В начале весны 975 г. Иоанн Цимисхий вернулся на Восток и предпринял свой последний и самый успешный поход. К концу лета большая часть Палестины, Сирии и Ливана — областей, где не ступала нога ни одного императора со времен Ираклия, — находилась под контролем Византии. Однако в конце года Иоанн умер в Константинополе. Три авторитетных источника обвиняют в этом паракимомена[60] Василия Нофа. Они утверждают: император, узнав, что самые процветающие из поместий, которые он проезжал, принадлежат Василию, во всеуслышание объявил, что потребует от него объяснений. Слова Иоанна дошли до Василия, и он предпринял соответствующие меры. Через короткое время, когда Иоанн обедал с одним из своих вассалов в Вифинии, в его чашу был незаметно налит медленно действующий яд. Проснувшись на следующее утро, император едва мог шевелить конечностями. К тому времени, когда василевс достиг берегов Босфора, то уже с трудом дышал. Каким-то образом ему удалось посетить службу в соборе Св. Софии, куда василевс передал на хранение два главных трофея, добытых им на Востоке, — сандалии Христа и волосы Иоанна Крестителя. Затем император отправился к себе домой и лег в постель. Все свое богатство он завещал бедным и больным. Не переставая молить Пресвятую Деву о заступничестве, василевс умер 10 января 976 г. Правление Иоанна продолжалось шесть лет и один месяц. Ему был пятьдесят один год.
Что мы можем сказать об этой истории с отравлением? Если бы Василий и вправду был виновен, остался бы он у власти — как в реальности произошло, — став регентом двух молодых императоров? И что это был за удивительный яд — столь медленно действующий и столь неотвратимо действенный? Не будет ли намного более правдоподобным предположение, что Иоанн умер так, как умирали тысячи простых солдат во время восточных кампаний, — от брюшного тифа, малярии или дизентерии?
Но мы здесь ни в чем не можем быть уверенными. Иоанн Цимисхий загадочен в своей смерти точно так же, как был загадочен при жизни. Иоанн одержал победу над русами, болгарами и халифами Багдада и Каира, отвоевал большую часть Сирии и Ливана, Месопотамии и Палестины. Его отвага, рыцарские качества и способность к состраданию вызывали восхищение как у его союзников, так и у врагов. Его лучезарная личность, подобно его золотым доспехам, до сих пор ослепляет нас. Однако она никогда не может закрыть от нас другой, более мрачный образ: несчастная, изуродованная человеческая масса, съежившаяся на дворцовом полу, которую злобно пинает ногами низкорослый, но очень сильный и красивый мужчина.
16
Болгаробойца (976–1025)
Со смертью бездетного Иоанна Цимисхия расчистился путь к власти для двух юных сыновей Романа II: восемнадцатилетнего Василия и шестнадцатилетнего Константина. Младший никогда не проявлял ни малейшего интереса к общественным делам, чего нельзя сказать о Василии, который поражал всех быстротой ума и неисчерпаемой энергией. Однако его нельзя приравнять к таким интеллектуалам, как Лев Мудрый или Константин Багрянородный, — он не проявлял склонности к наукам и литературе. Кроме того, Лев и Константин постоянно проводили пышные церемонии и разного рода торжественные действа, всячески стремились демонстрировать парадный блеск императорского правления. Василий же урезал государственный церемониал до минимума, ходил в повседневной одежде, не вполне достойной императора и не слишком чистой. Внешне он мало походил на отца и деда: небольшого роста, с тусклыми голубыми глазами и солидной, окладистой бородой. В быту Василий ничем особым не выделялся, и лишь когда садился на коня, сразу обращал на себя внимание, поскольку наездником был великолепным. И еще в одном аспекте Василий отличался от отца: Роман был сластолюбцем, Василий же вел исключительно аскетичную жизнь — скудные еда и питье и полное пренебрежение женщинами; по этой, последней причине он так и не женился.
С того самого момента как оказался верховным императором, Василий был настроен не только номинально царствовать, но и править. Исполнению его намерения способствовал брат Константин, не желавший брать на себя бремя ответственности за государственные дела. Однако на пути Василия к реальной власти стояли два препятствия. Первое — в лице его двоюродного деда и тезки Василия Нофа. Прошло около тридцати лет с того времени, как этот побочный сын Лакапина занял важную должность паракимомена; не собирался покидать он ее и теперь, но стал активно влиять с высоты своего поста на политику империи. Вторым препятствием была сама природа византийского престола. Первые римские императоры получали власть с одобрения армии, и хотя давно уже укоренился наследственный порядок, он никогда не обретал по-настоящему законной силы. Теперь же, после того как на временном промежутке в менее чем шестьдесят лет власть последовательно побывала в руках у трех военачальников, передача трона по наследству выглядела не вполне естественным делом — особенно в представлении военной анатолийской аристократии: императорская диадема должна становиться достоянием зрелых мужей, отличившихся в бою, а не зеленых юнцов, чьей единственной заслугой являются обстоятельства рождения.
Потому-то первые девять лет теоретически автократического правления Василия оказались затенены внушительной фигурой паракимомена Нофа. Также первые тринадцать лет Василию пришлось защищать трон от двух военачальников, стремившихся отобрать его. Одним из них был Варда Склир, доместик схол Востока, другим — Варда Фока, племянник императора Никифора, вознамерившийся после неудавшегося мятежа устроить новый, как только представится такая возможность.
Склир начал действовать первым. Уже через один-два месяца после смерти своего шурина он был провозглашен подчиненными ему войсками василевсом. К осени 977 г. Склир одержал две важные победы и получил поддержку со стороны южного флота, а несколько месяцев спустя, захватив Никею, приступил к осаде столицы с суши и моря.
На море все быстро разрешилось — флот, верный императору, в кратчайший срок разделался с мятежными судами. На суше же ситуация была намного более серьезной, и тогда Ноф, к всеобщему удивлению, доверил командование армией Варде Фоке. Тот едва ли проявлял большую лояльность к императору, чем мятежник Склир, но чтобы самому прийти к власти, Фоке сначала необходимо было разделаться со Склиром. И вот Варда Фока сбросил с себя монашеское одеяние, дал клятву верности василевсу и направился на свою опорную базу, в каппадокийскую Кесарию, где для него не составляло труда собрать войско.
