Сергей Соловьев - Учебная книга по Русской истории
Иоанн не мог действовать сам за себя, и главную роль взяла сестра его, царевна Софья Алексеевна, которая в женском теле имела мужескую душу. В царствование Алексея Михайловича, как мы видели, новые обычаи проникли во дворец, вследствие чего должен был измениться и взгляд на образ жизни царевен; на них уже перестали смотреть как на обреченных самому строгому затворничеству. Этою переменою, этою небывалою прежде свободою воспользовалась самая способная и энергичная из них, Софья, поспешила выйти в свет, приобрела образование чтением, разговорами с лучшими людьми, сблизилась с одним из самых умных и образованных вельмож, князем Василием Васильевичем Голицыным, приобрела влияние. Тем тяжелее было для нее отказаться от всего этого по смерти Феодора, когда правление переходило к раздраженной мачехе и еще более раздраженному Матвееву; при этой перемене, кроме тяжелого затворничества, из которого она вырвалась было, не представлялось ей ничего впереди; и вот Софья начала искать средств, как бы выйти из беды. Законных средств не было; было одно незаконное: воспользоваться неудовольствием и волнением вооруженной массы стрельцов.
3. Стрелецкий бунт. Эти неудовольствия и волнения стрельцов происходили от беззаконных поступков с ними полковников, которые недоплачивали им царского жалованья, заставляли их работать на себя и т. п. Волнение началось еще при царе Феодоре Алексеевиче; по восшествии на престол Петра стрельцы подали челобитную новому правительству, которое обнаружило слабость: без исследования дела признало полковников виновными, отставило их, подвергло наказаниям; стрельцы разнуздались и начали самовольствовать, составлять казацкие круги, или веча, и по общему приговору свергать с каланчей нелюбимых пятисотенных и сотников. Позволив себе такую разнузданность, стрельцы, однако, не могли не чувствовать, что поступают беззаконно, что правительство, окрепнув, не позволит им долго вести себя таким образом и строго накажет своевольников.
Но вот из дворца им дают знать, что семейство царское ждет от них услуги, за которую они не только получат прощение за прошедшее, но и приобретут право на богатые награды: Софья с соумышленниками своими, боярином Иваном Михайловичем Милославским и двоими братьями Толстыми, постаралась расрустить между стрельцами слух, что царевич Иоанн отстранен незаконно, что Нарышкины покушаются даже на его жизнь, что стрельцы должны спасти царевича, отметить его изменникам, что бояре уже сбирались усмирять их, стрельцов; слухи эти произвели желанное действие между стрельцами, и они получили списки имен главных изменников, которых должно истребить. 15 мая 1682 года утром соумышленники Софьи проскакали по стрелецким полкам с вестью, что Нарышкины задушили царевича Иоанна.
Стрельцы взволновались и под звуки набата и барабанов двинулись в Кремль, крича, что идут выводить изменников и губителей царского дома. Подошедши ко дворцу, они стали требовать головы Нарышкиных, погубивших царевича; тогда царица Наталья вывела на крыльцо обоих братьев, Иоанна и Петра, чтоб убедить толпу в их целости и невредимости, причем царевич Иоанн объявил, что никто его не изводит. Смятение начало утихать; Матвеев с патриархом сошел к стрельцам, умными увещаниями успел окончательно их обезоружить и пошел назад во дворец, чтоб успокоить царицу, но тут начальник Стрелецкого приказа князь Михаиле Долгорукий вздумал прикрикнуть на стрельцов и грозно приказал им разойтись. Стрельцы снова рассвирепели, бросились на крыльцо, схватили Долгорукого и сбросили его вниз на копья, другие бросились за Матвеевым, который имел ту же участь; придворные в ужасе разбежались и предали дворец и Кремль во власть мятежников. С криком:
"Пора нам разбирать, кто нам надобен!" - возвратились стрельцы во дворец и стали везде обыскивать, даже в церквах под престолами, не спрятаны ли где Нарышкины и другие поименованные в их списках лица; если находили, сбрасывали вниз на копья, ошибались, принимали одного за другого и растерзывали.
Брат царицы Иван Кириллович Нарышкин успел скрыться, и стрельцы не могли отыскать его на первый день; за ним приходили они на другой день, опять не нашли, пришли на третий, и царица принуждена была выдать им брата, которого пытали и потом подняли на копья. "Теперь мы довольны,кричали стрельцы,- дай Бог здоровья царю государю! Пусть он управится с остальными, а мы рады умереть за него".
Стрельцы не думали о перемене в правлении, но об этом думала Софья, которая одна действовала в это время всеобщего ужаса и безначалия. По ее внушениям стрельцы прислали выборных во дворец с требованием, чтоб царствовали оба брата вместе - Иоанн и Петр Алексеевичи; созван был собор из всяких чинов людей (разумеется, московских) и согласился на двоевластие 23 мая; 29-го стрельцы явились с новым требованием, чтоб за молодостию царя правление было вручено сестре их, царевне Софии. Согласились и на это.
4. Раскольничье движение. Софья достигла своей цели: верховная власть в ее руках; Матвеев, деятельнейшие из Нарышкиных истреблены, мачеха отстранена от правления. Но цель была достигнута средством незаконным и опасным; предстояли хлопоты удержать это средство постоянно в своих руках, ибо другие также хотели воспользоваться им для достижения своих целей.
Хотели воспользоваться им раскольники, хотел воспользоваться им новый начальник стрельцов, назначенный Софьею, князь Иван Андреевич Хованский. Усмирение соловецкого мятежа, заточение и казни самых ревностных защитников старой веры, т. е. старых книг, не истребили раскола при царях Алексее и Феодоре, и теперь раскольники, находившиеся в стрелецких полках, вздумали воспользоваться стрелецким торжеством, чтоб потребовать от архиереев ответа: "Зачем они старые книги возненавидели, веру старую, истинную, отвергли и возлюбили новую, латано-римскую?"
Явились на сцену старые раскольники, расстриженный за раскол священник Никита прозвищем Пустосвят, монахи снеслись с Хованским, и тот объявил им, что он сам за старую веру, и обещал свое содействие. Большинство стрельцов было не за раскол. "Это дело не наше, а патриаршее",- говорили они. Но Никита с товарищами не унывали, надеясь на покровительство Хованского; раскольники явно, на площадях и торгах проповедовали свое учение, волновали народ, и 5 июля Никита Пустосвят с огромною толпою явился в Кремль, чтоб вызвать патриарха на Лобное место для торжественного спора. Но патриарх не хотел идти на площадь один, без особ царского дома, боясь насилия от толпы, а раскольники не шли во дворец, боясь, что там их перехватают; наконец Софья настояла, чтоб спор был во дворце, в Грановитой палате, в присутствии ее, царицы Натальи и двух других царевен. Раскольники вошли с шумом в палату и стали читать свою челобитную о старой вере, оскорбительную для царей Алексея и Феодора; тщетно Софья унимала их, особенно Никиту, наконец, плача от досады, обратилась к выборным стрелецким и сказала: "Чего вы смотрите!
Пригоже ли таким мужикам к нам с бунтом приходить? Нам здесь больше жить нельзя, пойдем в другие города объявлять народу о таком непослушании и разорении". Выборные отвечали, что по стечению и волнению народа решительных мер против раскольников принять вдруг нельзя, а надобно переждать день.
Споры продолжались до вечера; под предлогом позднего времени раскольников отпустили, сказав, что государи завтра учинят им свой указ, и те с торжеством вышли из дворца, крича: "Победили!" Но торжество это было непродолжительно; они были в сильном меньшинстве; Софья распорядилась так ловко, что через неделю предводи тели раскольничьи были перехватаны, Никите отрубили голову, других заточили, и последователи их разбежались в разные страны.
5. Гибель Хованского. Освободились от раскольников, но оставалось дело более трудное - освободиться от Хованского, который успел привлечь к себе стрельцов потаковничеством всем их желаниям, а стрельцы в благодарность не иначе называли его как отцом и готовы были исполнить все его требования.
Видя эту привязанность к себе могущественных стрельцов, Хованский забылся:
оскорблял правительницу своим самовольством, вельмож гордостью, унижением их службы, хвастовством своим. Хованский волновал стрельцов; волновал их всякий, кто хотел чего-нибудь добиться; они чувствовали свою вину, знали, что бояре и все лучшие люди ненавидят их, и потому легко верили всяким слухам о мерах, которые будто бы против них предпринимались. Наконец 2 сентября, когда царское семейство было в Коломенском, явился донос на Хованского, будто бы он с помощью стрельцов хочет истребить царское семейство, перебить бояр, посредством раскола замутить землю, поднять простой народ на власти и помещиков и провозгласить себя царем.
Современники говорят, что донос этот был выдуман боярином Милославским для скорейшего погубления Хованского. Как бы то ни было, Софья решилась привести в исполнение то, чем грозила во время раскольничьего возмущения:
