Сергей Демкин - Сокровища, омытые кровью: О кладах найденных и ненайденных
Очевидно, чекист Кузьмин был очень неглупым человеком. Придя к выводу о бесполезности Пуррока, он решает начать собственное расследование. Изучив карты и проанализировав рассказы местных жителей, определяет три возможных пути отступления колчаковцев. Вроде бы наконец отыскалась и 5-я дорога.
«Она имеет все приметы, что здесь раньше росли крупные пихты, кедр, береза и осины, чего нет на других дорогах, — пишет он в дневнике. — Найти какие-либо углубления, которые указывают на осадок почвы, нам не удалось, т. к. очень густая и высокая трава, цветы и папоротники все сглаживают… Очень страдаем от мошкары, комаров и особенно лесных клещей».
Видимо, Кузьмин уже заразился лихорадкой кладоискательства. На 17 июня он планирует рыть шурфы в три линии и намечает, где именно. «Через НКВД подобрать трех землекопов для работы с разведочной группой инженеров».
Однако начать шурфовку не удалось, поскольку всех рабочих неожиданно мобилизовали на один день для выполнения «спецзадания». Пуррок по-прежнему болен — воспаление грыжи, температура. Заболел и его коллега Митрофанов. 19 июня приступают наконец к шурфовке, но пока ничего не находят.
«22 июня. С 7 утра до 6.30 вечера проводили шурфовку. Никаких признаков того, что мы ищем. Пришли в гостиницу, узнали о нападении на СССР Германии».
На этом записи в дневнике чекиста Кузьмина обрываются.
Надежда остается
По секретному мобилизационному плану в случае начала крупномасштабных боевых действий золотой и алмазный запасы СССР предписывалось в течение 72 часов эвакуировать из Москвы в глубь страны. Поэтому чекисты-кладоискатели вместе с Пурроком немедленно выехали в столицу. Для них наступила горячая пора: эвакуация Гохрана и сотрудников, сооружение новых хранилищ в Новосибирске, Свердловске, Челябинске, потом возвращение в Москву вывезенных ценностей. Так что до «золота Колчака» руки не доходили.
А виновника всей этой истории Карла Пуррока отправили в Бутырку и завели уголовное дело по обвинению его в «обманных действиях, причинивших ущерб государству». Причем даже в критические для страны дни осенью 1941 года, когда шло сражение на подступах к столице, для эстонца у чекистов нашлось время. 4 декабря было подписано обвинительное заключение:
«Обвиняется в том, что с целью пробраться в Москву и др. города Союза ССР неоднократно подавал заявления Генеральному консулу СССР о том, что будто им в 1919 году при отступлении армии Колчака зарыто около 50 пудов золота, однако местонахождение клада не указал, явно злоупотребив доверием. Действия Пуррока по розыску этого клада, поездки в Берлин, его связи с Кейзером и Митовым подозрительны на шпионаж.
Дело подлежит направлению в Особое совещание при НКВД Союза ССР».
Как это ни парадоксально, спасло Пуррока ненайденное «золото Колчака». Иначе не миновать бы ему ВМН — высшей меры наказания, к которому в горячке тех суровых дней приговаривались за куда меньшие провинности. А ему вменялись «сознательный обман и нанесение ущерба государству» да еще подозрение в шпионаже. Однако приговор был неожиданно мягкий: пять лет исправительно-трудовых лагерей по статье 169 ч. 2 УК РСФСР, то есть за простое мошенничество. Согласно ему кладоискателя-неудачника отправили до лучших времен в один из саратовских лагерей.
Очевидно, высокое начальство не теряло надежду рано или поздно все же разыскать золотой запас Российской империи и получить за это высокие награды Родины. Но произошло непредвиденное: в 1942 году заключенный Пуррок умер.
И все-таки история самого большого российского клада на этом не кончилась. Начальник 5-го спецотдела НКВД Владимиров помнил о нем и даже обращался к начальству с предложением возобновить поиски уже с привлечением специалистов и техники. Но в конце концов похоронил эту идею как нереальную. Золото в годы войны практически не расходовали, если не считать десять тонн, взятых из Гохрана для оплаты военных поставок союзников. Специалисты же и техника были в дефиците в то время. А в 1946 году генерал-майора госбезопасности Владимирова назначили начальником Горьковского областного управления КГБ, и заниматься кладоискательством ему было не с руки.
Был еще один человек, помнивший о «золоте Колчака», — предвоенный начальник Гохрана подполковник госбезопасности Онисим Негинский. После войны он остался работать в системе Гохрана и в начале восьмидесятых годов поднял этот вопрос. Дважды докладывал сначала одному, потом другому заместителю министра финансов о незавершенной экспедиции бериевских времен. Его внимательно выслушивали, задавали вопросы, делали какие-то пометки в блокнотах. Но тем дело и кончилось.
Но ставить точку в этой истории еще рано. Ведь речь идет не просто о кладе, а о золотом запасе Российской империи. Используя новейшую технику, не так уж трудно провести обследование района предполагаемого захоронения «ящиков со снарядами». Даже нулевой результат будет иметь важное значение, ибо позволит раз и навсегда покончить с неопределенностью.
А начать нужно с поисков «золота Колчака» прямо здесь, в Москве. Пригласить опытных операторов, занимающихся дистанционной биолокацией, дать им крупномасштабные топографические карты и посмотреть, что они скажут.
Дело за малым — за инициативой.
Глава восьмая.
ЗОЛОТЫЕ ОСКОЛКИ «ТРЕТЬЕГО РЕЙХА»
ГДЕ ИСКАТЬ ЗОЛОТО ИТАЛЬЯНСКОГО БАНКА
В сентябре 1943 года в сейфах Итальянского банка хранился золотой запас страны, составлявший сто двадцать тонн золота. Из них девяносто тонн были в слитках, находившихся в 626 ящиках, а тридцать — в золотых монетах, упакованных в 543 мешка. Четырнадцатого сентября того же года все золото было реквизировано немцами. Тридцать тонн они вывезли в район Фортеццы в Южном Тироле, где после войны их обнаружили союзники. Остальное золото нацисты отправили куда-то в северном направлении двумя партиями — тридцать тонн в феврале и шестьдесят тонн в мае 1944 года. Несмотря на интенсивные поиски, которые вели итальянские спецслужбы, дальнейшая судьба золота осталась неизвестной.
…По единодушному мнению сотрудников Итальянского банка, наиболее характерной чертой их директора, синьора Пьеро Адзолини, если исключить прямо-таки немецкую пунктуальность, была вспыльчивость. Во всяком случае, секретарь синьора Адзолини никогда не забывал, что его предшественник был уволен только за то, что в поданном шефу на подпись письме оказалось, с точки зрения последнего, два лишних слова. Поэтому нетрудно понять замешательство секретаря, когда, разбирая утреннюю почту, он прочитал весьма необычное послание. Некие «синьора А. М.» и «синьор Антонио» предлагали указать местонахождение тайника с золотыми слитками на сумму полтора миллиарда долларов, которые были реквизированы нацистами во время второй мировой войны из итальянского казначейства. За свои услуги авторы письма хотели бы получить 10 процентов стоимости сокровищ.
«Что это — бездарная шутка, бред сумасшедшего или хитроумная проверка профессиональной компетентности, которые периодически устраивает шеф? — ломал голову секретарь, — Как поступить со злополучным письмом? Выбросить в корзину? А вдруг все написанное правда?.. Доложить шефу и получить резкий выговор за то, что по пустякам отнимаю его драгоценное время?..»
В конце концов, чтобы рассеять сомнения, банковский чиновник решил обратиться к профессору Луиджи Вилларио, который в 1948 году по поручению тогдашнего министра финансов Медичи специально занимался изучением этого вопроса. Заключение профессора было категоричным: большая часть золотого запаса Италии до сих пор не найдена. После этого секретарь все же решился показать необычное послание своему патрону.
Как и следовало ожидать, ознакомившись с письмом, директор банка лишь раздраженно фыркнул: «Чепуха!» Однако секретарь, выдержав паузу, почтительно попросил выслушать его до конца. Расчет оказался правильным: заключение профессора Вилларио произвело должное впечатление. Но, вместо того чтобы дать указание связаться с министерством финансов или Виминальским дворцом[1], синьор Адзолини отпустил секретаря, оставив письмо у себя. Едва за тем закрылась дверь, как шеф тут же набрал номер генерала Муско, возглавлявшего итальянскую секретную службу.
… С первых дней существования «Сервицио информациони форца армате риунити» («Объединенная информационная служба вооруженных сил», сокращенно СИФАР) не ограничивалась официально возложенными на нее функциями разведки и контрразведки. Она постаралась взять под свой контроль всю политическую и экономическую жизнь Италии. Поэтому одним из важнейших подразделений СИФАР стал сверхсекретный отдел РЕИ, дословно именовавшийся «отделом промышленно-экономических исследований». Его начальник, полковник Ренцо Рокка, считал, что залог успехов в работе — это обширная агентурная сеть, для создания которой он приложил немало сил.
