Сергей Парамонов - История руссов. Славяне или норманны?
Работа в этом направлении не произведена, поэтому представление, что Томсен что-то «доказал», совершенно не соответствует действительности.
Ознакомимся теперь с тем, что же на деле «показал» Томсен. Напомним, что его труд опирался на целый ряд предшествующих: 1) Bayer. Gommentarii Academiæ Scientiarum imp. Petropolitanæ, IV. ad annum 1729, рр. 281–291. St. Petersburg, 1735, 2) Schlözer, Nestor, Russische Annalen, IV. 51–55. Göttingen, 1845, 3) Kunik, Die Berufung der schwedischen Rodsen. II. 107–194. 1845, 4) Munch, P. A. in: Samlede Afhandlinger udgivene of Storm, II. 191, 254–256, Christiania, 1874 (1849), также in: Chronica Nestoris ed. Fr. Miklosich, 188–198. Vindobonæ, 1860, 5) Gislason, К. in: Nestoris Russiske Krônike oversat of G. Smith, 321–326. Кjöbenhaun, 1869. Добавим сюда и оригинал Томсена: Thomsen, V. The relations between ancient Russia and the origin of the Russian State, 1877, 67–71, 131–141:
Таким образом Томсен впитал все, что было добыто предшествующими норманистами (все немцы!), часто не знающими как следует русского языка.
В составленном им списке Томсен приводит 91 имя, относящиеся к периоду 862—1068 гг., т. е. приблизительно за два столетия, — это все, что можно найти в летописях. Список этот дает прежде всего ложное представление: Томсен совершенно не подсчитывает русских имен за этот же период: Audiaturet altera pars! Пусть этих имен немного, но подсчитать их следовало, ведь создается впечатление, что славянских имен вообще не было за этот период в летописи.
Но мы знаем древлянского князя Мала, был Малко Любечанин, была Малка (Малуша), его дочь, был Добрыня, дядя Владимира Великого, были воеводы: Волчий Хвост, Блуд, сыновья воеводы: Лют, Мстиша (уменьшительное от Мстислав) и т. д.
Умолчание этих имен, конечно, не случайно, и антинорманистам давно пора в противовес составить список славянских имен, мешает, однако, норманистский гипноз.
Подводя итоги своему анализу (с. 68), Томсен говорит, что имеется около 90 имен, «которые несут более или менее свидетельства их скандинавского происхождения».
Если мы обратимся к его поименному списку (с. 131–141), то увидим, что о некоторых именах он вообще ничего не может сказать, для него они полная загадка, и он только ставит возле них вопросительный знак. Это — следующие имена: 1) Eton? 2) Frutan? 3) Iskusevi? 4) Kanitsar? 5) Libi? 6) Vuzlev? 7) Jatviag?
Будучи совершенно бессильным в отношении этих 7 имен, Томсен все же включает их в число скандинавских слов; нам кажется, что подобный метод ясно показывает, что о беспристрастности Томсена говорить не приходится. Эти имена «несут свидетельства» недобросовестности Томсена как ученого. Если он не знает происхождения этих 7 имен, — почему он считает их скандинавскими? И с каких пор ятвяги, племя литовцев, оказываются народом германского корня? (См. имя № 7.)
Имеется далее группа имен, о которой Томсен, в сущности, знает столько же, сколько и о первой. Это имена, которые он считает без всякого основания и объяснения испорченными при переписке, это: 1) Sinko Borich, 2) Tilen, 3) Voist, 4) Voikov.
То, что Томсен не понимает этих имен со стороны их скандинавских корней, еще не значит, что эти имена испорченные скандинавские. Наоборот, эти 11 имен обеих групп не только совершенно очевидно не скандинавские, но многие из них, например, Синко, Боричь, Войков, Вузлев и т. д., явно славянские.
Не зная славянских языков, Томсен авторитетным тоном говорит глупости. Пусть бы уж Томсен, как скандинав, публично расписывался в своем невежестве, но как ему поверили русские филологи и историки?!!
Двенадцатым именем является «Ustin», о котором Томсен пишет: «возможно старонорвежское “Eisteinn”, но чтение имени недостоверно». И действительно это так: в летописях мы находим не «Устин», а «Утин», объяснение без малейшей натяжки из славянских корней (от «ут» = современная «утка», о чем мы говорили уже в другом очерке). Имеется, далее, ряд имен, которые для самого Томсена являются сомнительными и о которых он высказывает догадки, совершенно неубедительные.
Он предполагает, например, что «Карн» происходит от «Karni», но ставит знак вопроса и добавляет: «такого имени нигде неизвестно». Спрашивается: если неизвестно, то зачем засчитывать его в число скандинавских? А вот из славянских корней слово легко объясняется! (См. уже опубликованный очерк.)
Далее имя «Актеву» Томсен идентифицирует со старонорвежским «Angantyr» и ставит знак вопроса. Знак вопроса неуместен, ибо совершенно очевидно, что оба слова решительно ничего общего между собой не имеют.
Относительно «Апубксарь» (Апубкарь, Пубксарь, Пупсарь в других списках летописей) Томсен думает, что это испорченное имя, которое идентифицируется с Ospakr или Usvaka или Osvakr. Подражая методу Томсена, мы предлагаем идентифицировать Usvaka с «Собака», — сходство будет тоже, что и с «Апубксарь».
Имя «Евлиск» Томсен считает испорченным «Erlik» = старо-норвежскому «Erlingr» и ставит знак вопроса. Каково сходство предлагаемых Томсеном имен, видно из того, что он делает две поправки и все же вынужден поставить знак вопроса. На деле всякому здравомыслящему человеку ясно, что «Евлиск», конечно, не «Эрлингр».
Имя «Истр» Томсен признает за «Istrur», но ставит знак вопроса, либо за старонорвежское «Eistr» и тоже ставит знак вопроса. Мы можем только присоединиться к его сомнению и напомнить, что «Истр» было имя Дуная, на котором в те времена жило множество славян. В песнях мы встречаем «Дунай Иванович», значит, были имена от названия рек.
Имя «Каршев» (на самом деле следует «Карш» в именительном падеже) Томсен считает за старонорвежскос «Karlsefvi» и ставит знак вопроса, либо за «Karsi», и тоже ставит знак вопроса.
Имя «Olma» Томсен считает старонорвежским «Holmi» и ставит знак вопроса. Высказывалось, однако, предположение, что имя это угорское, что не лишено вероятия. Во всяком случае «скандинавство» этого имени совершенно не доказано.
«Стегги» Томсен произвольно изменяет на «Стенги» (Stengi) и считает его за «возможно = старонорвежскому “Steingeirr”», но тут же ставит знак вопроса.
Наконец, «Лидул» Томсен предполагает равным старонорвежскому «Leidulfr», но ставит знак вопроса. Итого 8 имен для самого Томсена сомнительны, его сравнения еще более убеждают в этом непредубежденного исследователя. Итак, 20 «скандинавских» имен оказываются не скандинавскими. Но это, конечно, не все.
Имя «Лют», по Томсену, «может быть равно старонорвежскому “Ljotr”, но оно может быть с равным успехом считаться славянским (“лют” означает “жестокий”)».
Если это слово «может с равным успехом считаться славянским», спрашивается: зачем же Томсен причисляет его к скандинавским? Получается двойная датская бухгалтерия: «мое — мое, твое — мое».
На деле «Лют» летописи является совершенно точным славянским словом и именем, «Ljotr» же является словом только похожим. Имя «Лют» носил молодой человек, родившийся на Руси, и, следовательно, носивший славянское имя-кличку. Эта кличка имела к тому же смысловое значение. Ничего этого в слове «Ljotr» нет. Поэтому перевес решительно в пользу славянского происхождения этого слова.
Далее из списка в 91 имя следует удалить еще два имени, как повторенные в двух местах: «Олеб» (вариант — «Улеб») и «Карл» (вариант — «Карлы»). Кроме того самое имя «Улеб», считаемое за старонорвежское «Oleifr», позднее «Olafr» (Олаф), вовсе не является скандинавским, а болгарским «Глеб» (вариант этого имени в форме «Улеб» до сих пор сохранился в украинском языке). Поэтому это имя из списка следует удалить. То же относится и к имени «Мутур». Томсен считает его за старонорвежское «Modthorr» и ставит знак вопроса, либо за «Mundthorr», и тоже ставит вопрос, добавляя, что ни одно из этих имен не встречается во всех известных источниках, но могут быть предположены. Это уже явная фантазия, вовсе не опирающаяся на факты. Мутур, конечно, не скандинавское имя.
Далее, имя «Тукы» Томсен считает старонорвежским «Toki». Не говоря уже о том, что здесь явная фонетическая натяжка, следует обратить внимание и на контекст, где упоминается это имя. Там сказано: «рече Тукы, брат Чюдинь». Если мы не знаем в точности национальности «Тукы», то имя его брата явно говорит, что это не был скандинав: «Чудь», «Чудин», «Чудинцев», «Чудинов» и т. д., все это имена, показывающие, что носители их были из племени «чудь» или обруселыми потомками их.
Кроме того, «Тукы(й)» — древнерусское слово, означающее — «жирный», «упитанный», «тучный». Корень слова уцелел до сих пор в нескольких словах: «тучный» (тучные поля, тучное телосложение), «туки» (специальный термин, означающий удобрение), сюда же, вероятно, относится и слово «туча». Имя «Тукый», т. е. «жирный», было весьма понятной кличкой для человека тучной комплекции.
Далее Томсен изобретает имя «Tull», которое он считает за скандинавское «Tholfr», на самом деле в летописи мы имеем имя «Туад», не имеющее ничего общего с «Толфр».
Об имени «Стемид» Томсен пишет: «может быть = старонорвежскому “Steinvidr”, но примера такого имени не сохранилось»! Значит, опять беспардонная фантазия, преподносимая под видом научного предположения.
