Наталия Нарочницкая - Россия и русские в современном мире
Тогда получается: для того, чтобы нам освободиться от заблуждений прошлого, нужно не поддаваться этому диктату космополитического мирового управления, потому что это единое, униформное, безрелигиозное, безнациональное сверхобщество – идеал совсем не России.
Д.Л. Но идея революции продолжает восхищать и завораживать Запад. Это было отчетливо видно на примере оранжевой революции на Украине. И левые газеты, и правые консервативные издания Guardian, Times, Independent, Telegraph пели абсолютно одно и то же. Восхищаются тем, что где-то свергаются старые режимы, возникают новые режимы. Все та же песня интеллигенции рубежа XIX–XX веков.
Н.А. Я читала работу П. Чихачева, русского аналитика конца XIX века, о британской прессе того времени: он проанализировал ее и пришел к выводу, что вся британская пресса изображает все континентальные правительства в качестве деспотов, тиранов и симпатизирует и поддерживает всякого рода бунты.
Но вернемся к правозащитной теме, которая волнует русских людей, потому что не все в порядке у нас в государстве – и грехов, и недостатков более чем достаточно. Многие наши шумные правозащитники обычно хвастаются своими связями с международными организациями, часто выступают в радиопрограммах таких станций, как «Голос Америки», «Радио Свобода». Как вы считаете, с точки зрения вашего опыта, они искренни, это сотрудничество с западными известными правозащитными менторами действительно приносят пользу? И почему только некоторые из сторон правозащитной деятельности так заботливо охраняются на Западе, а другие стороны совершенно игнорируются? Почему такие двойные стандарты?
Д.Л. Я полагаю, это потому, что они подтверждают западные предубеждения о России. Они говорят то, что от них ожидают услышать, так как на Западе очень большое желание у людей верить только в то, во что они хотят верить – прогресс, эмансипацию, либерализм и т. д. И, когда приезжает кто-то из-за границы и подтверждает их точку зрения – его хорошо принимают, так как легче говорить с той аудиторией, которая готова с тобой соглашаться.
Еще один важный момент. Существует, например, элита, берущая на себя обязанность интегрировать эти права. Раз существуют права человека, значит, должен быть какой-то авторитет, который пояснит, что же это за права, что правильно, а что – нет. Но существует избранная политическая власть, которая передается другим, иного рода организациям, самопровозглашающим себя авторитетами. Это противоречит самой идее прав человека. Там, где демократия, теоретически, власть дается обычным людям, а идеология прав человека дает власть активистам прав человека.
Н.Н. Это очень интересное замечание. Мы наблюдаем порой, как десять человек формируют организацию, которая ничем не доказала свою авторитетность, не опирается в своей деятельности даже на документы. Она начинает выдавать суждения о нарушениях прав человека и, вопреки принципу презумпции невиновности, государство и все другие должны оправдываться. Таким образом, вся политика переносится в сферу абсолютно не структурированной, какой-то новой системы. Но это же и возможность манипулировать общественным сознанием?
Д.Л. Я часто спорил с одним американским правозащитником, который утверждал, что права человека очень важны, но обычные люди слишком заняты, чтобы думать о них, так как им надо заниматься своими делами и жить своей жизнью. А вот роль интеллектуалов – думать вместо них и учить их о том, что такое права человека! Данный спор показывает, как это ни парадоксально, что «права человека» как концепция всей политики – это в высшей степени элитарный проект и программа, так как она передает власть от государственных институтов власти избранной элите. Смотрите: эта элита имеет право предъявить «страшное» обвинение политику – обвинение в популизме. Мы часто слышим подобные обвинения в адрес политиков. Но ведь популизм – хорошая вещь, особенно если ты легитимно избран и популярен. На деле же, популизм сделан оскорбительным термином теми, у кого – снобистское отношение к обычным людям. Я часто вспоминаю высказывания русского философа-эмигранта Александра Кожева, который писал, что в глобализованном мире будет царить тирания, все ценности исчезнут, единственной ценностью станет снобизм. В этом, считаю, и заключается феномен современного мира. (Книга А. Кожева «Понятие власти» была написана в 1942 году, впервые опубликована во Франции в 2004-м, в России напечатана в 2007 году. – Ред.)
Н.Н. Некоторые партии сейчас открыто заявляют, что они – для умных и успешных людей. Как это унизительно должно быть для обычного человека! Права человека – это действительно очень важный аспект жизни, но интерпретация свобод и прав весьма различается в зависимости от той мировоззренческой рамы и философской картины мира, которая есть у человека. У богемной интеллигенции – одно представление о свободе, а у человека земли, консерватора – совсем другое.
Как вы относитесь к тому, что сегодня главным правом человека порой считается чуть ли не возможность совершать любую мерзость? То, что всегда осуждалось, сейчас становится апофеозом свободы.
Д.Л. Такова, к несчастью, культура современного западного мира – все то, что аморально, публично провозглашается нормой. Либерализм в моральном плане, другими словами релятивизм или, возможно, даже нигилизм, стали доминирующей идеологией. Любой, кто задает вопросы, любой, кто демократически избран на основе конституции, подозревается в авторитарности и тирании. Эта тенденция, к несчастью, наблюдается во всем мире, но на Западе она особо распространена, там ее корни.
Н.Н. Россия явно сопротивляется такому извращению всех традиционных представлений. Причем, она сопротивляется скорее интуитивно, на уровне самого общества… Нас за это постоянно клеймят как отсталых варваров, а выясняется, что мы просто по-другому интерпретируем даже понятие «левые». Для нас «левые», может быть, наследие XX века, – это социальная справедливость, сильное участие государства в ликвидации общественного неравенства, а все то, о чем мы говорили, наше общество отторгает. На ваш взгляд – держаться нам крепче на своих консервативных ценностях?
Д.Л. Мы знаем, что таков один из принципов христианской религии – спасение души мы получаем через страдания. Я имею в виду страдания любого человека. Страдания – не только часть жизни, но также и часть спасения.
Россия, что очевидно, сильно страдала (и как общество, и как государство) не только во время коммунизма, но и в посткоммунистический период. Весь этот страшный опыт дал России то, чего нет у западных людей. В России у людей есть, например, здоровый скептицизм по отношению к политической власти и к тому, что говорят СМИ. Странно, но такого рода скепсиса практически нет на Западе, где люди с готовностью верят всему, что видят по ТВ. Это делает западное общество очень легко поддающимся манипуляциям со стороны того, кто контролирует СМИ.
Не мне советовать России делать то или иное, но я надеюсь, что Россия, в результате пережитого ею страшного опыта и благодаря той силе, которую она получила в результате своих страданий, будет оставаться верна себе, соберет свои духовные и материальные силы на благо всего мира.
Н.Н. Спасибо. То есть будущее России, как я написала в одной из статей, – это будущее Европы.Столетие. ру, 2008.
«Мы должны думать о том, что нас сближает»
Ответы Н.А. Нарочницкой на вопросы журналистов из Дании, представляющих Датский центр развития журналистики «UPDATA». Группа журналистов состояла из 17 сотрудников датского телевидения и прессы, в их числе главных редакторов и корреспондентов отделов международных новостей. Цель поездки датчан в Россию – лучше понять внутриполитическую обстановку в нашей стране и ее место в системе международных политических и экономических отношений.
– Какова ваша идея формирования ценностных ориентаций у молодежи? Какие у вас есть программы?
– Не хотелось бы, чтобы это звучало как претенциозная прокламация – мы стремимся не изменить ценности, а развить, расширить кругозор молодежи. К сожалению, сейчас молодежь черпает информацию и видение мира из телевизионных программ, Интернета, и так происходит не только у нас, а везде. Кругозор у людей все больше сужается, становится подчас совсем детским. Вот говорят: сегодняшняя молодежь ничем не интересуется, но, несмотря на то, как она осознает или проявляет себя в своей специфической молодежной манере, порой она чувствует намного глубже, чем мы можем себе представить.
Когда мы говорим об общности западной и русской христианской культур, мы должны больше думать о том, что нас сближает, делает одной цивилизацией. В своих статьях я, как консерватор, стараюсь проследить процессы, уходящие корнями в историю. Одна цивилизация – русские, сербы, французы, датчане, немцы, британцы. Тогда не существовало конституций, не существовало современных клише, таких как права человека, гражданское общество. Существовала patria nostra. Религиозно-философская картина мира была общей и ценности – представления о добре и зле, о чести и бесчестии – были одинаковыми. И в наши дни, когда мы говорим о разных подходах к демократии, мы должны понимать, что демократические институты и декларации сегодня заложены во всех мировых конституциях, но это не делает Россию или Данию одинаковой цивилизацией с Индией, Китаем или странами Африки. Все гораздо глубже. Если русские интеллигенты на протяжении всей истории восхищались великой классической европейской культурой и были подвержены ее влиянию, то некоторые из наших воинствующих либералов, стремящихся к примитивной вестернизации, они ничего не знают о глубоких христианских корнях европейской культуры, просто безграмотны. Сегодня необходимо расширять и лелеять элементы общности и понять, что мы по-прежнему один мир.
