Франсуа Блюш - Ришелье
Однако ум — это еще не все, к тому же Ришелье в своем «Политическом завещании» предостерегает короля против блистательных и излишне умных офицеров. Государственный человек отличается и благодаря поступкам. Кардинал де Рец говорит о Ришелье: «Он принимал окончательное решение… У него не было ни ума, ни сердца, когда опасность миновала; он не имел ни того, ни другого до нее; можно сказать, он предвидел опасности заранее благодаря своей прозорливости, чтобы преодолеть их благодаря своей твердости». Ришелье ведет себя осторожно, то есть следит за собой и контролирует себя, обуздывая свои реакции торопливого человека, французского дворянина, человека активного. Эта осторожность становится повседневной в его отношениях — также повседневных — с королем. Поскольку все кардинальские планы (подчинение знати, непокорных, усмирение протестантских районов, снижение числа дуэлей, усиление суверенитета, победа над Габсбургами) могут не получиться, быть выполнены не полностью, оказаться неэффективными, без счастливого исхода. Всякий раз сперва приходится убеждать Его Величество в необходимости и срочности каждой инициативы. «Иногда гораздо труднее управлять одним человеком, чем большим народом». Тем более трудно управлять абсолютным монархом, единственное одобрение которого разрешает дела, вершимые от его собственного имени.
Тем не менее де Рец не ограничивается одними восхвалениями. Его портрет Ришелье усеян колкостями: «Он любил славу гораздо больше, чем ему позволяла мораль». Можно констатировать «избыток его амбиций». Он мечтал о народной любви, но не добился ее. «Он слишком легко выходил из себя по пустякам». Творя зло, он творил его по политическим соображениям, полностью отдавая себе в этом отчет. Он был способен на предательство, если этого требовал «великий интерес»: де Рец, разумеется, имеет в виду знаменитый политический переворот, отдаливший Ришелье от королевы-матери.
Однако по двум пунктам портрет министра-кардинала кажется уравновешенным: его жизненный путь и его религия. «Он был подавлен своей властью и королевской пышностью личного величия короля; но он с таким достоинством исполнял свои обязанности, что требовалось быть незаурядным человеком, чтобы, исполняя их, не смешивать добро и зло». Что касается глубины его веры, его морали, его отношений с Церковью, де Рец ничего об этом не пишет или, вернее, довольствуется парфянской стрелой: «Он был достаточно религиозен для этого мира».
НАСЛЕДСТВО РИШЕЛЬЕ
Когда Франция устремилась к преобладанию и силы королевских приверженцев, противостоящие Фронде, казалось, прибывали в том же темпе, как и силы самого короля, все с большей благодарностью вспоминалось предшествующее правление. Похоже, что все годы триумфа Великого века были подготовлены царствованием Людовика XIII.
Виктор Л. ТапьеОбращаясь к французским школьникам 1901 года, Эрнест Лависс, вечный морализатор, так подводит итог знаменитому правлению министра-кардинала: «Трудно любить Ришелье, так как он не был добрым и часто лицемерил (sic); но невозможно не восхищаться им, ибо он желал величия Франции и даровал ей это величие». Мы же предпочтем другое суждение, сделанное на сто лет позже Мишелем Кармона: Ришелье принес королевству, как минимум, шесть позитивных ценностей: 1) независимость, 2) крепкую территориальную базу, 3) суверенитет, 4) национальное единство, 5) толерантность, 6) основы близкой гегемонии.
Следует ли подробно рассматривать эти ясные понятия? Независимость была завоевана в ущерб Австрийскому дому, два полюса которого, Вена и Мадрид, были зажаты Францией в тиски. «Ришелье разбил Австрийский дом», став победителем Оливареса и сил империи.
Территориальная база, расширившаяся в 1642 году по сравнению с 1610 годом, не всегда гарантировалась договорами (Мец, Туль и Верден станут окончательно французскими только в 1648 году), но Франция Людовика XIII превратила в поле маневров Артуа, Эльзас и Руссильон, не говоря уже о бедной Лотарингии, без конца подвергавшейся оккупации.
Суверенность удвоилась, и если был в королевстве человек, способный это оценить и наслаждаться ее невероятным прогрессом, то это Карден Ле Бре, певец и теоретик суверенности. Почему удвоилась? Потому что «государство суверенно» и потому что «суверенность короля, которую он воплощает, неразделима. Его власть распространяется на все» (Кармона).
Национальное единство совершило благодаря неустанным заботам кардинала огромный прогресс в ущерб знати, протестующим гугенотам, офицерам суверенных палат. Все способствовало этому: народ устал от гражданских войн, королевская власть усилила свое влияние — то отеческое, то чрезмерно принудительное и фискальное. Зарождается патриотизм, пока несовершенный, но определенный.
Толерантность, редкая добродетель и реальность в то время, обрела благодаря Ришелье новую форму: можно сказать, что это была вернувшаяся толерантность Генриха IV, только исправленная и отточенная. Что, впрочем, не мешало Его Высокопреосвященству вдохновлять внутренние и иностранные католические миссии способствовать обращению гугенотов и одновременно страстно мечтать о «союзе церквей».
Основы французской гегемонии являются в 1642 году если не совершенными, то реальными и прочными. «Ришелье, — пишет Мишель Кармона, — выковал армию, морской флот, дипломатическую службу, службы осведомителей и шпионов, придавших государственному аппарату, находящемуся в Париже, устрашающую мощь в международном плане».
В противоположность этому негативные элементы кажутся если и не смехотворными, то, как минимум, уступающими подобному итогу. Жестокость репрессий в отношении народных бунтов оставляет здесь и там глубокие следы. Кроканы юга, протестанты юго-востока не забыли атаки королевских драгун и солдат (знать менее злопамятна, поскольку Колиньи, Комон Ла Форс и Монморанси прекратили фронду). Хрупкость обнаруживается в морском деле кардинала, недостаточность — в военном деле. Тяжелым препятствием для нормального руководства армией является мания кардинала ставить во главе армии двух или трех маршалов одновременно. Но главной ошибкой Ришелье, — многие совершали и совершают ее в то время и поныне, — было то, что он считал врагами Пор-Рояль и зародившийся янсенизм. Заключение в тюрьму аббата де Сен-Сирана, после Берюля ставшего духовным главой «партии святош», словно возвещает антиянсенистские ошибки Людовика XIV, разрушение аббатства Шан, досадную буллу «Unigenitus» (1713).
ПОСМЕРТНЫЕ ПОБЕДЫ РИШЕЛЬЕ1643 17 января: Отставка Оливареса в Мадриде.
19 мая: Герцог Энгиенский громит tercios при Рокруа.
4 сентября: «Морской Рокруа»; Майе-Брезе у Карфагена одерживает верх над испанским флотом.
1644 3–9 августа: Победа герцога Энгиенского над Францем фон Мерси при Фрайбурге.
1645 29 мая: Майе-Брезе добивается капитуляции Росаса.
3 августа: Герцог Энгиенский и виконт Тюренн одерживают победу при Нердлингене над Мерси.
1646 23 августа: Французы берут Мардик.
3 октября: Гассьон захватывает Лен.
21–22 сентября: Герцог Ришелье одерживает морскую победу при Кастелламаре.
1648 30 мая: Маршал дю Плесси-Праслен становится победителем при Кремоне.
20 августа: Победа принца Конде над эрцгерцогом Леопольдом в Лане.
24 октября: Подписание Вестфальского мира.
1659 7 ноября: Пиренейский мир.
В истории всегда затруднительно подводить итоги, как если бы историк доставлял себе тщеславное удовольствие судить министров и советников правителей. Кроме того, как верно писал об этом Поль Валери, «то, что просто, — фальшиво». Но как лишить читателя резюме или по крайней мере предварительного обобщения? Следовательно, мы предлагаем его вниманию схематичное заключение, описывающее то, что можно было бы назвать наследством кардинала.
В первую очередь Ришелье оставил Франции и французам больше чем просто наследство. Он практически одержал верх над Австрийским домом, что уже много. Он создал морской флот. Он снабдил сухопутные войска администрацией (армейскими интендантами и военными комиссарами) и неведомым доселе материально-техническим обеспечением. Он, вслед за Алесским миром, установил во Франции на тридцать лет религиозный мир. Он превратил Анну Австрийскую во французскую правительницу, уважаемую и преданную своей новообретенной родине. Он подготовил регентство, заставив Людовика XIII принять Мазарини и предвидя уход от дел Гастона Французского. Он подарил монархии Пале-Рояль. Он сумел сократить количество дуэлей.
