Николай Михневич - История русской армии. Том второй
Таким образом, необходимо прийти к выводу, что к концу царствования, под влиянием Аракчеева, у Александра I расцвела любовь к военной муштре, зачатки которой были так прочно заложены Павлом I. Забыли, что в мирное время следует учить только тому, что придется делать на войне; считали, что вся цель военного дела заключается в педантичном парадировании: в изучении правил вытягивания носков, равнения шеренг и выделывания ружейных приемов. Главнокомандующий 2-й армии, граф Витгенштейн, с честью командовавший отдельным корпусом в 1812 г. и армией в 1813 г., перед высочайшим смотром беспокоится почти исключительно о мелочах. Так, в своем письме к Киселеву, датированном осенью 1823 г., он просит: «Обратить внимание, чтобы этишкеты и прочие вещи были выбелены как можно лучше, ибо государь очень много смотрит на это». В одном из приказов по армии после смотра главнокомандующего было указано, что «панталоны в пехоте недостаточно выбелены»[67]. Дело дошло до того, что самым вредным для солдат считали войну. Император Александр[68]в беседе с графом Каподистрия прямо сказал: «Довольно было войн на Дунае, они деморализуют армии». (Курсив мой. — В. Н.) Недаром же один из сознающих вред такого обучения, генерал Сабанеев, командир 6-го пехотного корпуса (бывший на Березине начальником штаба у Чичагова и в кампании 1814 г. — начальником штаба армии Барклая), писал Киселеву: «Учебный шаг, хорошая стойка, быстрый взор, скобка против рта, параллельность шеренг, неподвижность плеч и все тому подобные, ничтожные для истинной цели предметы столько всех заняли и озаботили, что нет минуты заняться полезнейшим. Один учебный шаг и переправка амуниции задушили всех — от начальника до нижнего чина.
Какое мученье несчастному солдату, и все для того только, чтобы подготовить его к смотру! Вот где тиранство! Вот в чем достоинство Шварца, Клейнмихеля, Желтухина и им подобных! Вот к чему устремлены все способности, все заботы начальников! Каких достоинств ищут ныне в полковом командире? Достоинство фронтового механика, будь он хоть настоящее дерево. Что же ожидать должно? Нельзя без сердечного сокрушения видеть ужасное уныние измученных ученьем и переделкой аммуниции солдат. Нигде не слышно другого звука, кроме ружейных приемов и командных слов, нигде другого разговора, кроме краг, ремней и вообще солдатского туалета и учебного шага. Бывало, везде песня, везде весело. Теперь нигде их не услышишь. Везде цыц-гаузы и целая армия учебных команд. Чему учат? Учебному шагу! Не совестно ли старика, ноги которого исходили десять тысяч верст, тело которого покрыто ранами, учить наравне с рекрутом, который, конечно, в короткое время сделается его учителем»[69].
Смотр войск императором Александром I перед Зимним дворцом в Санкт-Петербурге
Кто же был причиной таких страшных реформ? Да все тот же Аракчеев, имевший в то время неограниченное доверие Александра I. Невольно вспоминаются при этом слова того же Сабанеева из его письма от 13 ноября 1819 г. к Киселеву: «Не грустно ли видеть каждому благомыслящему человеку, какое влияние сей гнилой столб имеет на дела государственные»?
Князь П. М. Волконский
Командирование Волконского в 1807 г. во Францию ♦ Роль Волконского как начальника штаба при российском императоре во время Заграничных походов ♦ Усовершенствование Волконским квартирмейстерской части ♦ Трения между Аракчеевым и Волконским и их последствия
В начале 1810 г. главным помощником императора в деле преобразования военной системы, вместе с М. Б. Барклай-де-Толли, является князь Петр Михайлович Волконский, приближенный Александра со дня его воцарения[70]. Кампании 1805, 1806/07 г. особенно ярко подчеркнули неустройство у нас штабной (квартирмейстерской) службы. После Тильзитской встречи, во время которой князь Волконский находился в свите императора, Александр I, придя к заключению о необходимости реорганизации всех наших штабных учреждений, сразу же командировал во Францию пользовавшегося большим его доверием князя Волконского, которому поставил целью соответственно изучение всех французских военных учреждений, чьи достоинства были оценены путем дорого стоившего нам боевого опыта.
Князь Волконский, пробыв во Франции около трех лет, добросовестно изучил французскую военную систему. Организация управления армией на высшем командном уровне была особенно тщательным предметом его изучения. Вернувшись, Волконский представил государю подробный отчет. Александр I остался вполне доволен собранными князем сведениями и назначил его в 1810 г. управляющим квартирмейстерской частью, одновременно с назначением Барклай-де-Толли военным министром. Император для крупных реформ в армии искал людей с широким кругозором и нашел таких.
Волконский горячо принялся за реформирование штабных учреждений. Трудно было за два года подготовить необходимые кадры офицеров квартирмейстерской службы; многое еще оставалось недоделанным, но боевой опыт 1812 г. подтвердил целесообразность начатых реформ Волконского.
Незадолго до этой войны, одновременно с «учреждением Военного министерства» 27 января 1812 г., было объявлено «учреждение для управления большой действующей армией», которое «от самого первоначальнаго плана оному до последней отделки каждой его части составлялось, обрабатывалось и исправлялось под непосредственным руководством и по замечаниям» самого государя, лично направлявшего деятельность специально для этого случая составленной комиссии, в которой заседали Бакрлай-де-Толли, в качестве председателя, и Волконский, в качестве члена[71].
Это учреждение устанавливало единую власть главнокомандующего армий, действующих на одном театре войны, давало стройную систему штабов и управлений для передачи распоряжений главнокомандующего и последующих начальников, а также предусматривала образование вспомогательных органов высшего военного управления и командования. Квартирмейстерская наша часть оказалась на высоте положения и во время войны 1812 г. выдвинула целый ряд деятельных и способных начальников (Ермолов, Дибич, Толь, Гардинг, Довре и др.), а в 1813 г. даже заняла фактически первое место в ряду генеральных штабов союзных армий, невзирая на видимое преобладание иноземного высшего командования (Шварценберг, Блюхер).
В конце 1812 г., с прибытием императора в армию, была образована главная квартира и начальником главного штаба Его Величества стал Волконский. На его долю выпало немало работы, особенно во время заграничных походов; кроме стратегических и тактических способностей приходилось проявлять и дипломатические. Умелым подбором помощников и неутомимой работой князь Волконский блистательно оправдал свое назначение; к тому же долгая служба при дворе чрезвычайно способствовала приобретению умения улаживать всякие трения, что так пригодилось в 1814 г., когда коалицию раздирали разногласия, устраняемые исключительно благодаря настойчивости Александра I и дипломатичности самого Волконского и членов его штаба (Толь, Дибич). Естественно, что по окончании войн Александр I пожелал сохранить ту организацию, которая способствовала успеху в борьбе с Наполеоном.
В именном указе Сенату от 12 декабря 1815 г. было объявлено, что для управления всем военным ведомством учреждается Главный штаб при Его Императорском Величестве в составе: а) начальника Главного штаба, б) военного министра, в) инспектора артиллерии и г) инспектора инженерного корпуса. Указом, в частности, предписывалось следующее: «Все дела военного управления разделяются на два рода: к первому принадлежит, так сказать, часть фронтовая, т. е. счисление людей в армии, предметы, в приказ входящие, и т. п.; а ко второму — без изъятия все то, где есть оборот денежных сумм, словом, часть экономическая. Дела первого рода производятся у начальника штаба, второго же рода у военного министра». Последний подчиняется начальнику главного штаба, который являлся единственным докладчиком государю о делах военного ведомства; он же ставил в известность военного министра о распоряжениях, отдаваемых государем по части экономической.
На должность начальника Главного штаба Его Императорского Величества был назначен, конечно, генерал-адъютант князь П. М. Волконский. Кроме чувства тесной дружбы, Александр I питал к нему особое уважение, как к своему боевому сподвижнику и большому знатоку военного дела; а главное, Волконский был человеком мягким, даже слабохарактерным, и не затмевал собой личности Александра I.
Военным министром был назначен генерал-адъютант Коновницын, герой 1812 г., человек ловкий, но способный и очень деятельный, однако характера своего резко не показывавший.
