Кит Лоу - Жестокий континент. Европа после Второй мировой войны
Некоторым беженцам удалось пробраться в глубь Германии, но, куда бы они ни пришли, их встречали одинаково ужасные условия. Летом 1945 г. подполковник Вильям Байфорд-Джонс стал свидетелем приезда с востока поезда беженцев. «Поезд состоял из вагонов для перевозки скота и товарных вагонов, настолько переполненных людьми, что они лежали на крышах, цеплялись за стенки вагонов или висели на буферах. Дети были привязаны веревками к вентиляционным кранам, трубам системы отопления и железной арматуре». Их никто не встречал. Платформы были уже переполнены беженцами, прибывшими ранее, им тоже некуда было идти. По словам Байфорда-Джонса, толпа людей была такая плотная, что прошла целая минута, прежде чем кто-то сумел сойти с поезда.
«Люди, которые приехали несколькими днями раньше, отодвинулись назад, чтобы дать место вновь прибывшим, и молча смотрели на них. Вскоре платформа наполнилась возгласами разочарования, когда новички поняли, как их обманули или они обманулись. Они стояли группами, стиснув в руках свои пожитки, или сидели на них. Их волосы были спутаны, сами они грязны от глубоко въевшейся сажи. У детей гноящиеся раны, и они постоянно чесались с видимым удовольствием. Небритые старики с покрасневшими глазами похожи на наркоманов, которые ничего не чувствуют, не слышат и не видят. Несомненно, если бы половину из этих людей спросили, зачем они приехали, пополнив ряды людей, выселенных из Берлина, они не смогли бы ответить».
Увидев своими глазами десятки похожих сцен на станциях по всей Германии, английские и американские наблюдатели начали убеждать свои правительства что-то с этим делать. Американский политический советник в Германии Роберт Мерфи написал в Госдепартамент, что Америке «следует четко обозначить свою позицию, выраженную в Потсдамском соглашении», и донести ее до правительств Польши и Чехословакии. «На память приходят другие недавние массовые депортации, которые ужаснули мир, – написал он. – Те массовые депортации, проводимые нацистами, стали нравственной основой, на которой мы начали войну и которая придала сил нашему делу… Чрезвычайно прискорбно, если мы будем причастны к методам, осуждаемым нами же».
Государственный департамент проинструктировал своих дипломатических работников выразить полякам недовольство, но американский и английский послы в Варшаве воспротивились таким призывам, не хотели выглядеть «прогермански настроенными». В то время они находились под нажимом со стороны коммунистов, которые получали немалую выгоду, клеймя западные правительства «фашистами». Каким бы жестоким это ни казалось, английские и американские дипломаты не хотели усиливать этот образ, выступая в защиту немецких беженцев, – они полагали, что любые жалобы вряд ли будут приняты во внимание.
Более эффективным шагом стала отправка в Штеттин в начале 1946 г. групп английских медиков, которые должны были контролировать подготовку поездов, и в первую очередь не допускать в них больных людей и детей без сопровождения. Когда к концу года температура упала ниже нуля, западные военные власти сумели убедить чешское и польское правительства отменить часть поездов. Тем самым они не допустили повторения некоторых худших сценариев, имевших место прошлой зимой. Международный комитет Красного Креста тоже добился некоторого успеха в отсрочке депортаций, когда температура воздуха упала ниже приемлемого уровня в январе 1947 г. Но ситуация в целом по-настоящему улучшилась, потому что со временем по обеим сторонам границы были разработаны более действенные схемы. Были построены приличные транзитные лагеря и лагеря для беженцев, отремонтированы железнодорожные пути, а в вагонах установлено отопление. Поляки стали лучше организовывать перевозку большого количества людей за более короткие сроки, а русские, американцы и англичане наладили прием и расселение беженцев сразу же по прибытии на их сторону.
Все, чего «Большая тройка» попросила в Потсдаме, – временное прекращение депортаций, необходимое властям обеих сторон для принятия действенных организационных мер. Большинство трагедий произошло именно ввиду отсутствия договоренностей. Горя нетерпением избавиться от своих меньшинств – немцев, поляки и чехи, проводившие депортации, были просто не заинтересованы в последствиях своих действий. В результате неизвестное число немецких беженцев – безусловно, многие тысячи – погибли в самых убогих условиях, какие только можно себе представить.
«ДОМОЙ» В РЕЙХСтатистические данные, связанные с выдворением немцев в 1945–1949 гг., не поддаются воображению. Гораздо большее их количество прибыло с территорий, расположенных к востоку от Одера и Нейсе, которые теперь относились к новой Польше, – почти 7 миллионов, если верить цифрам правительства Германии. Почти еще 3 миллиона были вывезены из Чехословакии, и более 1,8 миллиона из других стран, что в общем итоге составило 11 миллионов 730 тысяч беженцев.
Каждая из зон Германии справлялась с массовым наплывом людей по-своему. Вероятно, хуже всего обстояло в советской зоне, поскольку на ее территории города были почти полностью разрушены во время войны, все ценное, в качестве военных репараций Советам, вывозилось. Поток беженцев после войны шел главным образом из новой Польши, но также и из Чехословакии. К концу ноября 1945 г. их численность составляла уже миллион человек, которые пытались как-то жить, дезориентированные и практически брошенные. В течение четырех лет после окончания войны в этой зоне поселились по крайней мере 3,2 миллиона беженцев, а возможно, даже 4,3 миллиона. Еще около 3 миллионов остановились там временно, прежде чем отправиться в другие части Германии.
Власти английской зоны оккупации, которая не граничила ни с одной из стран, депортировавших немцев, располагали немного большим количеством времени на подготовку. Осенью и зимой 1945 г. англичане организовали операцию по приему нескольких миллионов беженцев под кодовым названием «Ласточка». В период между февралем 1946 г. и октябрем 1947 г. восемь поездов курсировали между Щецином и Любеком, каждый состоял из крытых товарных вагонов общей вместимостью 2 тысячи человек. Другие поезда везли беженцев из Калавски в Мариенталь, Альверсдорф и Фридланд, с апреля 1946 г. беженцев перевозили в Любек еще и по морю. Таким способом в английскую зону почти каждый день в течение полутора лет перевозили около 6 тысяч «восточных» немцев. К концу десятилетия здесь поселились более 4,25 миллиона приезжих.
Южнее американцы продолжали принимать беженцев из Чехословакии, Венгрии, Румынии и Югославии – более 3,5 миллиона человек в общей сложности. Тамошние власти пытались справляться, однако в начале 1950-х гг. сотни тысяч человек все еще томились в лагерях для беженцев.
По данным генерала Люциуса Д. Клея, американского военного коменданта в Западной Германии, приток беженцев увеличил население английской и американской зон Западной Германии более чем на 23 %.
В Восточной Германии, по данным ее первого президента Вильгельма Пика, прирост населения составил 25 %. Для Германии (за исключением французской зоны, которая приняла сравнительно немного беженцев) это было на грани катастрофы. Большинство городов стояли в руинах из-за бомбардировок союзников во время войны, и разрушенная инфраструктура страны не могла справиться с потоком беженцев. Тысячи беженцев умерли вскоре после приезда, потому что не смогли найти кров, медицинскую помощь или пищу, чтобы поддержать свои силы после всех скитаний.
Те, кто испытывал затруднения в трудоустройстве или интеграции в немецком обществе – главным образом больные, пожилые или овдовевшие женщины с детьми, – могли рассчитывать лишь на несколько лет проживания в лагерях для беженцев. Условия жизни там были иногда немногим лучше, чем убежище в разрушенных зданиях. Например, в отчете о посещении лагеря в Дингольфинге представителями баварского Красного Креста зафиксировано большое количество инвалидов и людей, больных туберкулезом, живущих в условиях большой скученности. У них не было приличной обуви, одежды или постельных принадлежностей. В другом лагере в Шперлхаммере стены бараков приходилось обклеивать картоном, чтобы защититься от просачивающейся воды.
Существовали, кроме того, местные и психологические проблемы, с которыми сталкивались беженцы. На людей с востока или из Судетской области другие немцы иногда смотрели как на иностранцев, и между ними часто возникали конфликты. Генерал Клей в 1950 г. написал: «Отделенный от Германии многими поколениями, изгнанник даже говорил на другом языке. У него уже не было общих обычаев и традиций с немцами, и он не думал о Германии как о родине. Он не мог убедить себя в том, что изгнан навсегда; его глаза, мысли и надежды постоянно обращались в сторону дома».
