Андрей Евдокимов - Площадь диктатуры
Он едва дошел до дома, чувствуя себя совершенно обессиленным. Увидев его, Нина хотела что-то сказать, но промолчала и сама повесила его пальто.
- Ничего не хочу, приготовь пожалуйста ванну, - попросил ее Горлов.
Пока наливалась вода, он разделся и в одних трусах присел на бортик ванны. Было такое ощущение, что стоит закрыть глаза - и он тут же отключится.
- Выпей немного чая, - сказала Нина, протягивая чашку. Она была горячей до того, что трудно держать, но Горлов сделал несколько обжигающих глотков, и стало легче.
- Что случилось, Боренька? - спросила Нина.
- В общем, все в порядке. Сперва закончили отгрузку, потом пришлось улететь, - отвечал Горлов и, опускаясь в горячую воду, тяжело охнул.
- У тебя рубашка до того грязная, что можно испачкаться, и к тому же чужая, - сказала она, собирая его белье.
- Цветков перед отъездом свою отдал, - объяснил Горлов и откинув назад голову, закрыл глаза.
- Он, кстати, уже три раза звонил, просил связаться, как только появишься, ты ему срочно нужен.
- Поем и позвоню, - сказал Горлов.
- У тебя серьезные неприятности?
- Очень! Серьезней не придумать: не знаю, куда деньги девать.
- Ты в самом деле или шутишь? - обеспокоено спросила она.
- Совершенно серьезно. За эти дни заработал больше пятидесяти тысяч и еще "Жигули" - то ли "девятка", то ли "шестерка", не помню. На днях из Краснодара пригонят.
Горлов открыл глаза и увидел, что Нина улыбается.
- И это все проблемы? - спросила она.
- А это, по-твоему, пустяки? - почему-то рассердился Горлов.
- Вот почему ты последнее время какой-то странный, будто сам не свой, и дома тебя почти не было. Из-за этого?
Горлов молча кивнул и, уцепившись за края ванны, медленно, с трудом поднялся. Держа наготове развернутое банное полотенце, она привстала на цыпочки, чтобы накрыть ему спину, и ее лицо оказалось совсем близко. Он хотел обнять ее, но запутался в полотенце, и, целуя его, Нина чему-то засмеялась. Глядя на нее, Горлов тоже улыбнулся.
- Иди в спальню, полежи пока, - неохотно отстраняясь, сказала она.
- А ты? - спросил Горлов.
- Я что-нибудь приготовлю. Никита уже спит, Маша осталась у подружки, поужинаем вдвоем. Я быстро.
Едва открыв глаза, он понял, что вокруг глубокая ночь. Нина спала рядом, глубоко и ровно дыша. Горлов догадался, что она специально не стала его будить. Он закрыл глаза, но спать уже не хотелось, мысли были ясными, он чувствовал себя выспавшимся и отдохнувшим. Он вспомнил Ларису, впервые с тех пор, как они расстались, но не смог представить ее лицо. Отчетливым было только ощущение ее рук и губ, будто она все еще с ним, совсем близко. Он стал вспоминать, как они встретились, какое у нее было лицо, когда сказала, - нет, потребовала! - чтобы он летел с ней. Горлов будто увидел себя снова в самолете, когда они целовались под крики "Горько!" и, удивляясь самому себе, подумал, что не чувствует неловкости или раскаяния и нисколько не жалеет о случившемся.
Потом он вдруг вспомнил, что должен позвонить Цветкову, и пошел в коридор к телефону, плотно закрыв двери в спальню и в комнату, где спал Никита.
Соединилось быстро, но прошло минуты две прежде, чем Сергей снял трубку.
- Да, ты знаешь, сколько сейчас времени? - сердито спросил он.
- Нина сказала, что срочно...
- Еще петухи не проснулись, хоть бы подождал, пока прокукарекает.
- Ладно, подожду до утра, - виновато согласился Горлов.
- Подожди, не вешай трубку. Тут такое дело, что я уже билет к вам заказал на утро - ты-то пропал.
- Никуда я не пропадал, - возразил Горлов.
- Не заливай! Думаешь, не знаю, что ты в Мурманск улетел? Какого черта тебе там понадобилось?
"Значит, за мной следили!" - рассвирепев от мысли, что Цветков осмелился шпионить за ним, подумал Горлов.
- Откуда ты знаешь про Мурманск? - глубоко вздохнув, чтобы не закричать, спросил Горлов.
- Бабушка по телевизору увидела, - отшутился Цветков. - Надо завтра, то есть уже сегодня поехать к железнодорожникам...
- Я никуда не поеду и ничего не буду делать, пока ты не объяснишь, зачем установил наблюдение, - повысив голос, пригрозил Горлов.
- Ты серьезно? И даже денег не жалко? - Цветков, видно, понял: что-то не так.
- Мне не нравится, когда за мной шпионят, и на таких условиях я с тобой работать не хочу, - закричал Горлов. - Надоело! Понимаешь, надоело!
- Не делай глупости, Боря! Ну, пошутил неудачно, так зачем в бутылку лезть? Никто за тобой не шпионил. Приехали ваши, питерские из "сорок четверки", случайно разговор зашел, они сказали, что видели тебя на посадке, а ты, вроде, был не в себе, даже не выпил с ребятами... Мир-то, понимаешь, тесен.
- Ладно, проехали, извини, - буркнул Горлов. - Так что случилось?
- Нужно срочно переадресовать наши вагоны в Одессу. Часов в восемь подъедет водитель, - ты его знаешь, - у него все бумаги: куда, кому, по какому адресу. Я их вчера с самолетом передал. Подъедет - сразу садись и поезжай на Сортировочную к тому хмырю, который нас оформлял.
- Сразу не получится. Мне, между прочим, на работу надо. Я и так вчера почти целый день прогулял. Это ты - главный инженер, сам себе начальник, а я мелкая сошка. Трудовая дисциплина для меня писана.
- Я уже не главный инженер - на той неделе уволился. Бросал бы и ты, Боря, свое Объединение. Не до него сейчас, только время тратишь. А время нынче - это не деньги. Время теперь - это очень большие деньги. Сейчас либо деньги зарабатывать, либо на дядю за спасибо ишачить. Правда есть и другой путь...
- Какой? - поймался на подначку Горлов.
- В Мурманск и обратно по пьяни летать, - сказал Цветков.
Горлов обернулся на шум - из комнаты вышла Нина и щурясь от света, смотрела на него.
- Я летал в Мурманск по делу, там интересный вариант складывается, делая вид, что не замечает жену, сказал Горлов.
- Расскажи!
- Дело в том, что я встретил знакомых и узнал, что готовится к списанию большой противолодочный корабль. Хочу поискать концы, чтобы отправить его в металлолом и дальше - надеюсь, ты понимаешь куда и как. Остальное - не по телефону.
- Ничего себе масштаб, - Цветков даже присвистнул от изумления.
- Поэтому и пришлось с ними полететь, на месте все выяснить, - врал Горлов, зная что Нина его слышит.
- Снимаю шляпу. Даже не ожидал от тебя такой головастости. Это идея! Если сейчас не получится, потом реализуем. Не хрена нам с вагонами связываться, железо само куда надо поплывет. Ладно, вроде договорились! Водитель в твоем распоряжении сколько будет надо, а твою машину подгоним через месяц.
- Забыл: это "девятка" или "шестерка"? - спросил Горлов.
- Обижаешь! Конечно, "девятка", - удивленно ответил Цветков и, попрощавшись, повесил трубку.
- Ты уже проснулся? - спросила Нина и, не дожидаясь ответа, обняла мужа. - Ты вчера так устал, что я решила тебя не будить. У меня все готово, только подогреть...
- Потом, - сказал Горлов и обнимая ее за плечи, повел в спальню. - До утра еще вагон времени. Вагон и маленькая тележка.
"Теперь, она не станет спрашивать, зачем я сорвался в Мурманск", - с облегчением подумал Горлов, ложась обратно в постель и придвигаясь к жене.
3.11 КАКИХ ТЫ ПТИЦ СЕБЕ ВООБРАЖАЕШЬ?
Еще не проснувшись, Лариса почувствовала, что заболела. Вечером, она почти три часа простояла на холоде, едва соображая, о чем говорят с трибуны. Глаза слезились от ветра, и ломило все тело. Еще хорошо, что у девочек нашлись старые разношенные сапоги. Они были на два размера больше, и она обмотала ноги газетами, чтобы не мерзли. По дороге домой Лариса чувствовала, как ее шатает из стороны в сторону, и в вагоне на нее косились, видимо, принимали за пьяную. Она с трудом дошла от метро, даже не помывшись, легла - думала, что просто устала.
Утром Николая рядом не оказалось, и она не помнила, когда он пришел и приходил ли вообще. Хотелось пить, но в кухне ворчала свекровь и, плеснув на лицо холодной воды, она напилась из-под крана. Потом к ней вбежал Миша.
- Не подходи близко, а то заразишься. Видишь, я заболела, - еле разжимая губы, предупредила Лариса.
- Значит, ты не проводишь меня в школу? - он остановился у порога, и грустно нахмурился. Иногда Ларисе казалось, что она читает его мысли: все о чем он думал, она могла безошибочно прочитать на лице сына.
- Сегодня не смогу, Мишенька, - ответила она и закрыла глаза: смотреть было больно.
- Выздоравливай скорей, мамочка! Я тебе кое-что покажу, что сам не знаю, - уходя сказал он, и Лариса только слабо кивнула в ответ и будто обвалилась в забытье. Тело казалось сухим и невесомым, будто отдельно летело в жарком и пустом воздухе.
Потом она ощутила на лбу чью-то прохладную руку, будто тронуло ветром.
- Мама! - сквозь сон произнесла она и открыла глаза.
- Господи, да ты вся горишь, - склонилась над ней свекровь. - Надо температуру померить.
Через несколько минут она вернулась и, прежде чем поставить градусник, напоила Ларису отжатой в теплую воду клюквой и положила ей на лоб влажное полотенце.
