Александр Куланов - В тени восходящего солнца
Я увязался в своей шпионской деятельности с преподават. Ощепковым, Плешаковым (дописано сверху. — А.К.), Паком. Ли Павлом, Горбштейном и др. (дописано сверху. — А.К.). Они давали мне нужные сведения по полученным мною шпионским заданиям (дописано сверху. —А.К.). Кроме того, мне оказывали в том же содействие Ким Роман Николаевич и его жена Пин Мария Самойловна. У них я бывал на квартире. За получением той же шпионской информации я бывал у некоего Крылова, б. офицера и его товарищей из Москвы (дописано сверху. —А.К.). Полученные от них шпионские сведения я иногда сам относил на квартиру Суйяма. а иногда за ними ко мне приходил на квартиру секретарь японского консульства посольства Юхаси непосредственно, с которым был связан и находился в подчинении Суйяма. Шпионская деятельность субсидировалась Юхаси и Суйяма в зависимости от ценности заключающихся в сведениях для них ценностью. Много получались от них деньги в 500 и 1000 рублей. Так продолжалось до 1933 года. В этом году меня отстранили за непригодностью от преподавания японского языка в Институте Нариманова. Узнав об этом, Суйяма предложил мне воспользоваться случаем и поехать на работу в Дальневосточный Университет, с тем, чтобы информировать его и по Дальневосточному краю. Будучи озлоблен против советской власти, я принял это предложение. Но вскоре же по приезде во Владивосток, я был арестован органами ОП1У. После моего освобождения я через некоторое время получил от Суйямы письмо, в котором он, угрожая мне раскрытием моей шпионской деятельности, требовал от меня продолжения ее. И указал, что сведения эти я должен передавать в японское консульство, что я и выполнял. Поскольку и здесь для получения тех или иных сведений нужны были соответствующие люди, мне пришлось и здесь кое кого завербовать. Так я завербовал Клюкина и Овидиева[266] — антисоветски настроенных (дописано сверху. — А.К.) преподавателей Университета. Средства на это дело отпускались японским консульством. Кроме того, мне было предложено японским консульством приступить также к организации диверсионной группы по подрыву мостов и порче железной дороги и на производстве (дописано сверху. — А.К). Мною были завербованы Для этой цели также антисоветски настроенные я занялся подыскиванием тоже соответствующих людей на соответствующих местах. Мною были завербованы Для этой цслиэтого Воронин- служащий Рыбного управления во Владивостоке, как человек антисоветски настроенный, бывший заграницей в Японии. Зобнин, преподаватель яп. языка на курсах переподготовки комсостава, к нему я заходил и он выбалтывал мне нужные сведения (дописано сверху — Л.АГЛКтюме того, служащий магазина ГУМ Краеношеина. Им были даны директивы производить диверсионные акты. Мною упущена в настоящем показании еще фамилия Бирич[267]. жена коммуниста, работающего во Внешторге. Она своей болтливостью давала мне возможность использовать ее для получения нужных мне сведений. Кроме того, она бывала часто в доме Кима, где ее также обрабатывали и выуживали сведения по моей просьбе. Так продолжалось ... (неразборчиво), так напр. Было на IV курсе (курс был недостаточно подготовлен, но я его пичкал большим количеством материала и, естественно, он не справлялся с ним. В преподавании военной терминологии пользовался довольно устарелыми учебниками. Учебник яп. языка (дописано сверху. —А.К.) составлявшийся по заданию кафедры мною составил так неудачно (дописано сверху— А.К), что его забраковал Главлит г. Владивостока и он остался неизданным. К вредительской деятельности были привлечены и завел. Кафедрой яп.языка доп. Овидиев. Феклин[268] (преподаватель), японка преподавательница Хопкинс[269] (дописано сверху. —А.К). Вредительская деятельность на кафедре, проводимая доцентом Овидиевым выражалась в игнорировании многих из современных методов, которые могли бы дать гораздо больше эффекта в случае их применения. Кроме того, Овидиев сознательно тормозил составление и продвижение к печати учебников для японского отделения Восточного Факультета. Овидиев культивировал на факультете враждебные отношения к корейским нацменьшинствам. Кроме этого, на факультете были враждебно настроенные к советской власти преподаватели Маракуев[270]. приехавший из Харбина. Харнский. бывший офицер[271]. Они довершали общую картину вредительства на факультете. Сюда же следует отнести б. декана Войлошникова. как б. офицера и вредителя[272].
...неразборчиво от 1937 г., когда я заболел и приехал лечиться в Москву: То так как Суйяма давно уже давно уехал из Москвы в Токио и связь с японским консульством оборвалась.
За это время мною было передано много материалов по линии поручений экономического характера (дописано сверху. — А.К), дававшихся непосредственно мне и добытых через всех вышепоименованных лиц, мною либо завербованных, либо использованных по причине их болтливости. В частности были переданы Что касается лично меня моей шпионской деятельности, то мною лично (дописано сверху. — А.К) были добыты сведения и переданы Суйяме сведения о степени обеспеченности сырьевым рынком емкости рынка и вытекающей из этого возможности торговых взаимоотношений между Японией СССР и Японией, составленных по материалам добытых нелегальным путем через завербованных мною лиц. Работа по диверсии во Владивостоке ... (неразборчиво. — А.К.) носила еще только организационный характер, но в жизнь претворена не-была. Так, например, на рыбных управлениях (неразборчиво. —А.К.) ...носила подготовительный характер. Нужно было отыскать больше людей, но у меня было сравнительно мало времени, так как я попутно вел свою основную работу в Государственном Университете в качестве преподавателя японского языка и занимался вредительской деятельностью. Это выражалось в том, что я умышленно, напр.. загружал студентов требованиями, превосходившими их возможности.
На других факультетах: химическом, физико-математическом также были вредители, как например: преп. Юшкевич (химик)... (неразборчиво. —А.К), Грачев (химик) (оба по слухам арестованы).
Еще не упомянул я о своей работе в качестве преподавателя японского языка на курсах переподготовки комсостава во Владивостоке. Здесь я был связан шпионской деятельностью с японцем Бадмаевым, который в свою очередь состоял агентом шпионом в пользу Японии. Здесь инициатива принадлежала ему. По выходным дням он собирал обычно у себя на квартире некоторых из курсантов, угощал их вином и незаметно выуживал из них нужные ему военные знания сведения (дописано сверху. —А.К). То же самое он проделывал и в классе во время уроков. По слухам он был арестован и больше я о нем никаких известий не имею. На этих курсах я пробыл до момента моего ареста органами ОГПУ в Владивостоке.
Подпись: Юркевич
Допросил: Зам. нач. 2 отд. З отд. УНКВД по МО
Лейтенант госуд. Безоп. И. Вершинин».
Приложение 8. Из статьи К. Винокурова «Некоторые методы вражеской работы в печати и наши задачи»
...На титульном листе учебника значится: «Одобрено в качестве учебного пособия кафедрой японского языка Институт востоковедении им. Н.Н. Нариманова». Во II части этого учебника 21—22-й уроки называются «Японская армия». В действительности в этом уроке, построена на диалоге двух японцев Симада и Танака, речь идет о Красной армии. Причем с первых же слов разговор переводится на узко специальные вопросы вооружения... Красной армии: в кавалерии, артиллерии, авиации и т.п. Приведем этот поучительный диалог, чтобы показать, к каким ухищрениям прибегает враг или пособник, используя печать в своих контрреволюционных целях:
