Рокуэлл Кент - Саламина
Я пошел на разведку с пешней и обнаружил, что талая вода лишь слегка замерзла. Нам грозила опасность утонуть - нагруженные сани легко могли провалиться. Попробовал измерить глубину в нескольких местах и не достал до дна. Хорошей дороги не было, выбирать приходилось между плохой и худшей. Я выбрал. Стегнул собак, которые теперь неохотно плелись, и въехал в воду. Через сто ярдов собаки снова пустились вплавь. Вот тебе и выбрал. К черту! Поехали вперед! Мы погрузились в воду, поплыли. Собаки вытащили нас снова, барахтаясь и разбрызгивая воду. Все-таки выбрались. Эта темная равнина, море с архипелагами островков шуги, перешла - мы не сразу ощутили перемену - в материк из шуги с озерами и озерцами. Вскоре темно-серая снеговая каша посветлела, потом стала совсем белой. Мы ехали по чистому снегу. Обрадованные собаки помчались вперед.
Наш курс лежал на несколько румбов в сторону от направления встречного ветра. Мне хотелось отклониться еще потому, что талая вода с острова стекала на лед, разъедала его примерно на милю от берега. Обычно собаки, даже когда бегут домой, терпеть не могут езды против ветра. Что же случилось с моими?
- Эу, эу! Эу, эу! (держи влево) - покрикивал я на собак, которые не слушались меня. Я заметил, что некоторые собаки время от времени оборачивались назад и после этого начинали быстрее бежать. Они оглядывались в сторону солнца. Прошло порядочно времени, пока я понял, что курс против ветра, которого они вопреки моему желанию старались держаться, - прямой курс на Игдлорсуит. Я думаю, что если бы собак предоставить самим себе, они привезли бы нас прямо к месту назначения.
Должен добавить, что собаки до этой зимы не бывали в Игдлорсуите, никогда раньше не ходили по этому маршруту, и даже не бывали ближе чем на несколько миль от поселка. На следующий день я заговорил об этом с Рудольфом.
- Да, - сказал Рудольф, - хорошие животные все понимают.
При такой скорости, с которой мы теперь ехали, нам следовало через полчаса повернуть на юго-запад и держать курс прямо на поселок. На нашем пути показался след саней. Собаки, обычно охотно бегущие по любому следу, пересекли его, не задерживаясь. Я теперь уже не сомневался, что они знают дорогу, хотя, если не считать того следа саней, не видно было никаких ориентиров. Собаки мчались, замедляли бег, перебираясь через лужи, затем мчались дальше. Может быть, они чуяли дом? Мы тоже начинали чуять его. Впереди на снегу показалась черная полоска: разводье! Слава богу! Оно оказалось узким, не более пяти футов шириной. Узкое разводье нужно брать с ходу; если собак медленно подводить к нему, они упрутся. Я ударил рукоятью бича по сапогу, чтобы подогнать их, и передвинулся на санях вперед. Собаки сделали прыжок, и все, кроме одной, перепрыгнули. Сани по инерции полетели было за ними, но перескочил на другую сторону только передок и тут же опустился. Мы застряли. Собаки, оправившись от прыжка, налегли. Сани сдвинулись с места; задок соскользнул с края льда и погрузился в воду. Еще бы! Две трети груза располагалось сзади. Передок задрался кверху. Снова остановка.
В такие моменты все происходит быстро, все делается не раздумывая. Внезапно Френсис оказалась на льду рядом со мной; она тянула изо всех сил. Я подгонял собак. Общими усилиями перетащили на другую сторону сани, с которых стекала вода.
- Скверное место, - сказал я, когда мы поехали дальше. Френсис ничего не ответила.
За милю от дома попали на объезженный санный путь, сухой, высоко выступавший над покрытой шугой равниной, как римская дорога. Дорога эта вела домой. Скоро показался берег. Мы выехали из-за айсбергов и увидели поселок. Из поселка заметили нас. Народ толпился на берегу, - был воскресный вечер. Откиньтесь небрежно назад, американцы! Я ударил рукоятью по сапогу, собаки рванулись. Мы с треском пролетели по прибрежному льду и очутились дома.
- Еще нет двенадцати? Заходите, друзья, заходите!
Мы провели с ними всю ночь, до четырех часов.
IV. ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Май кончается. Конец льдам, конец зиме. Скоро день рождения. Каждый на один день в году может заставить соседей обратить на него внимание. Каждый на один день делается знатным. Знатность накладывает определенные обязанности, которые зависят от возможностей.
Празднование дня рождения Френсис - ее участие в подготовке заключалось только в том, что она хлопотала рядом с Саламиной около печи, должно было стать грандиозным предприятием. От нас этого ждали. Кофе, пироги и пиво для всего поселка; званый обед в нашем доме; танцы для всех в отдельном помещении. Танцы в этой гнусной яме, в бондарной? Нет! Постойте!
Нам приходится говорить о добром порыве, о счастливой идее. Она развивалась и превратилась наконец в спорный вопрос, в котором оказались замешанными жители, начальник торгового пункта, управляющий и губернатор, в спор, который рассматривался директором Управления в Копенгагене. В конце концов были подготовлены, поданы, испещрены резолюциями и подшиты к делу в трех экземплярах документы, составившие заключительный акт маленькой драмы о нашем пребывании в Гренландии. Прошу меня извинить, но в рассказ снова нужно ввести Троллемана.
В тот момент, когда мне пришла в голову эта идея, я посетил его величество и заговорил с ним о ней.
- Уж очень нехорошо, - сказал я, подходя к этой теме как можно тактичнее, - что славные, добрые жители Игдлорсуита, которые любят веселиться и танцевать, не располагают большим помещением для танцев. Как вы думаете?
- Конечно, - согласился Троллеман. - Да, мистер Кент, и я так думаю. Это просто позор, мистер Кент.
- Так вот, - продолжал я, - мне пришло в голову, что мы можем подарить им такое помещение, мы вдвоем. Давайте построим жителям зал для танцев.
Троллеман просиял.
- Такая же мысль, - сказал он, - была все время у меня, мистер Кент. Я построю для них дом, говорил я себе, подарю им дом. Им нужно помещение для танцев. Я им его подарю, говорил я. Видите ли, мистер Кент, когда я жил в Восточной Гренландии, это было, позвольте, это было в...
- Ну, так как же насчет помещения? - спросил я деликатно, когда он через полчаса кончил свою речь. - Вы примете участие? Оплатите это совместно со мной?
Троллеман принял изумленный вид, казалось, он несколько шокирован.
- Но, мистер Кент, постойте, - сказал он, - подождите. Видите ли, мистер Кент, не сейчас. Видите ли, я, может быть, поеду в Данию этим летом или в будущем году. Нет, мистер Кент, сейчас я бы этого не затевал. Видите ли...
- Я думаю, что сделаю это один, - сказал я.
Начиная с марта эскимосы стали все больше и больше говорить о зале для танцев, который они получат, и даже представлять в мыслях здание на том месте, которое для него предназначалось. А место было выбрано превосходное: в самом центре. Два года назад этот участок занял Иохан Ланге, площадка была сухая, выровненная с приготовленным прямо для нас бетонным фундаментом. Если и требовались права на владение участком, то бывший владелец передавал их нам в дар. В исполненный добрых предзнаменований День памяти жертвам гражданской войны мы уложили нижний венец.
Все жители принимали участие в строительстве дома. Пол, пол танцевального зала был уложен полностью к вечеру того же дня. Мы поставили столбы и огородили место веревками, подобно рингу. До завтрашнего сражения!
В день рождения погода была прекрасной, о такой можно только мечтать: безоблачная и мягкая. Незаходящее солнце совершало движение по кругу, как будто для того, чтобы благословить все со всех сторон. Если б пол нашего здания был окружен стенами и покрыт крышей, то в этот день нам бы захотелось убрать их. Нужда - элемент счастья или его предпосылка; в раю должно быть как раз настолько холодно, чтобы блаженные нуждались в солнце. Как раз настолько холодно, как в Гренландии в тот день, 31 мая.
Для полного счастья блаженные должны испытывать нужду в райских плодах, подобно жителям поселка, нуждавшимся в кофе и пирогах в этот майский день. Они должны изголодаться по развлечениям, и луга, покрытые нарциссами, должны быть для них таким же хорошим местом для танцев, каким был сосновый пол для нас. Да, бог обошелся бы с нами плохо, если бы он не создал обетованную землю на 71°15' северной широты и 53°20' западной долготы в том виде, какой она имела 31 мая 1932 года. Всю эту светлую ночь не прекращался топот ног танцующих. Уж в этом-то отношении праздник был божественный!
Троллеман специально явился поговорить со мной на следующий день.
- Зал для танцев, - сказал он, - не может находиться здесь. Это противоречит закону.
- Какому закону? - осведомился я.
- Закону, изданному администрацией, который запрещает возводить какое-либо частное строение ближе чем на двадцать шагов от административного.
- А вблизи от какого здания находится зал для танцев? - снова спросил я с удивлением.
- А вот от этого склада, - указал он пальцем. - Вы не можете возводить здание танцевального зала там, где вы начали строить.
