Денис Абсентис - Христианство и спорынья
Глава 22
Россия и спорынья. На рубеже XX века
«Я, жилец страны нездешной,
Прохожу к монастырям».
Высоко стоит злотравье,
Спорынья кадит туман:
«Помолюсь схожу за здравье
Православных христиан».
Сергей Есенин. МиколаКнига русского писателя С. Максимова, представляющая собой художественно-познавательную энциклопедию по истории хлебопашества на Руси, впервые вышла в 1873 году. Из книги понятно, что описанные выше методы средневековых пекарей по подмешиванию в муку спорыньи, мела и прочего во всю процветали в России еще в конце XIX века.
Кроме спорыньи, маклаки-плуты примешивают в муку отруби, песок, гипс, чтобы увеличить вес и взять за товар подороже. Хорошая настоящая мука та, которая совсем похожа на порошок, суха и без всяких посторонних запахов. Впрочем, за плутнями хлебных торговцев не угоняешься…
Мешаная мука бывает опасна для здоровья, когда смолота вместе со спорыньей, или так называемыми рожками, рогатою рожью. Это — болезнь зерна, которое вырастает длинным, иссера-черноватым, сладковатым на вкус. Мякоть спорыньи (она же рожки, спорыш, спорыня, спорня) сероватая, приторно-сладковатая на вкус и в пище ядовитая, особенно пшеничная. Поесть спорыньи, будет кружиться голова, ослабевает зрение, зашумит в ушах, человек отравляется. Пойдет зуд по пальцам рук и ног, а потом и по всему телу. В конце концов у больного является одышка, пальцы на ногах пригибаются к подошве, желудок лениво работает. Деревенские дети всех чаще подвергаются этой болезни, лакомясь сладковатою спорыньей. Некоторое количество ее в муке любят деревенские хозяйки за то, что от таких зерен хорошо подымается квашня, хорошо хлеб спорится (отсюда и ее название), то есть увеличивается объемом.
Вот еще одна разница с Европой. Там, как цитировалось ранее, «в прежние времена (в том числе и в средневековье) белый хлеб, который делают из пшеничной муки высшего помола, предназначался исключительно для господских и княжеских столов. Крестьяне же ели черный, прежде всего ржаной, хлеб, а потому часто травились спорыньей и затем в большинстве случаев умирали». В то время как «русские ели преимущественно хлеб ржаной, не исключая богатых и владетельных особ», или, словами другого автора: «На Руси белый хлеб тоже был редким угощением, зато все, от крестьянина до царя, с удовольствием ели ржаные караваи», то есть глючили все поголовно:
Мука из ячменя и пшеницы была очень дорогой, поскольку ее импортировали из теплых стран. Поэтому белый хлеб и стал символом богатой, даже роскошной, жизни. Большая же часть населения Европы использовала для выпечки рожь, которая в средних широтах давала более обильные урожаи. Однако такой хлеб нередко приносил людям смерть. Дело в том, что рожь очень подвержена заражению спорыньей, токсичным грибком. В небольших количествах спорынья вызывает галлюцинации (не случайно, наверное, в Средневековье так часто случались видения и чудеса!), а при значительной концентрации грибка в муке человек гибнет от сухой гангрены, которую в народе называли «огнем святого Антония».
На Руси белый хлеб тоже был редким угощением, зато все, от крестьянина до царя, с удовольствием ели ржаные караваи. Над заезжими «немцами» только посмеивались, когда они не могли переварить тяжелого кислого русского хлеба… Даже в XIX веке, когда пшеница стала общедоступной, ржаной хлеб оставался самой востребованной выпечкой.
Впрочем, в приведенных выше источниках забыли упомянуть одну привилегированную касту, черным хлебом не питающуюся — священников. За исключением тех редких епископов, описанных, например в «Молоте ведьм», которые «лично» видели летающих на метлах ведьм и всякую прочую нечисть, глюки, эрготизм и смертность от эпидемий как то странно обошли Святых Отцов. Даже тысячу лет назад, во времена голода и людоедства в Европе, монахам все было нипочем:
Монах Андре из Флеры в своих сборниках нравоучительных текстов «Чудеса святого Бенедикта» оставил свидетельство о событиях в Орлеане, где в 1032 году произошли разрушительные бури. И здесь голод длился три года. Здесь также имели место людоедство, тяжелые физические недуги, невероятно высокая смертность. Впрочем, монахи, жившие в монастыре святого Бенедикта, а также в Клюни, похоже, смогли довольно безболезненно выжить.
Может это был Божий промысел? Может быть, Бог хранил своих рабов, а всех остальных карал за пресловутые «грехи»? Этот загадочный вопрос не обошли вниманием составители «викторин для знатоков», и он уже давно кочует по всевозможным «Что, Где, Когда». Вот так обычно выглядит вопрос вместе с ответом:
Вопрос: Во Франции в 1129 г. от болезни, которую называли «злыми корчами», «антоновым огнем», погибло более 14 тыс. человек. Ею болели и в других странах. Считалось, что небесная кара обрушивается на людей за грехи. И никто не мог подумать, что причиной ужасной болезни является хлеб, точнее, те черные рожки, спорынья, которые были на хлебных колосьях. Только в XIX в. было установлено, что спорынья содержит высокотоксичные вещества, алкалоиды, сохраняющие свои ядовитые свойства в течение 2–3 лет. В средние же века болезнь эту считали «карой божьей», тем более что болели ею все, кто угодно, кроме монахов, хотя монахи питались таким же хлебом. Чем же это объяснялось?
Ответ: Ядовитые свойства алкалоидов со временем постоянно снижаются и полностью исчезают через 2–3 года. В монастырях же, как правило, были огромные запасы хлеба. Они лежали годами, и за это время спорынья теряла свою ядовитость. Это и спасало монахов от страшной болезни.
Это действительно так, спорынья при длительном хранении теряет свои галлюциногенные и ядовитые свойства, и подвалы монастырей, вероятно, ломились от зерна, полученного от всевозможных церковных десятин, но все же это лишь часть ответа. Ошибка лежит в словах «таким же хлебом». Отнюдь не таким.
Источником информации «знатоков» в данном случае являются «Рассказы о необычных грибах». Очевидно, тогда христианская догматика была мало известна. Вкушающие на обедне «Тело Христово» священники о черном хлебе даже думать не могли. Дело в том, что на изготовление церковных просфор идет мука исключительно пшеничная, а нарушающий этот порядок священник «зело тяжко согрешает и извержению попадет». В православии, например, это специально оговорено в Церковном Уставе о хлебе. Хлеб должен быть:
«от чистыя пшеничныя муки, водою пресною, естественною смешанный и добре испеченный, квасный, непресоленый, свежий и чистый. Иерей же, дерзнувый служити над хлебом зацвелым, сплеснелым или изгорчившимся, или черствым, или растленным, зело тяжко согрешает и извержению попадет, яко таинство на таковых видах не совершится».
Естественно, это касается не только ежедневной богослужебной обедни, ведь монахи не на работе. То есть «с 9 до 6 я в Христа верю, а вечером, после работы, мне все его указания, какой хлеб вкушать «в воспоминание мое» по фигу — такое легко представить по отношению к современным «попам-бизнесменам», но не к средневековым фанатикам. И если, как отмечал Максимов, в народе спорынью любили «деревенские хозяйки за то, что от таких зерен хорошо подымается квашня, хорошо хлеб спорится (отсюда и ее название), то есть увеличивается объемом», то европейские монахи пекли пшеничный хлеб без спорыньи, дрожжей и прочей «закваски фарисейской», а российские хоть и квасной, но тоже белый. Исключения при этом, конечно, были, и не только во время голода или отсутствия пшеничного хлеба. В основном, несмотря на Церковный Устав, нарушения случались в России, где черным хлебом, в отличие от Европы, не брезговал ни царь, ни патриарх: «На первой неделе поста состоятельные монастыри через свои подворья в Москве подносили святейшему патриарху большой черный ржаной хлеб, бочонок кваса и бочку кислой капусты. Этот обычай дарить черный хлеб описал архидиакон Павел Алеппский, дважды сопровождавший (в 1656 и 1666 гг.) патриарха Антиохийского Макария в Россию: «Первое, что кладут на стол за трапезой, есть этот хлеб». Заметим, иностранных гостей удивлял этот обычай, иначе бы и внимания не обратили и не описывали.
Все архимандриты-настоятели наиболее знаменитых монастырей присылали и торжественно подносили патриарху и другим знатным людям «огромный ржаной черный хлеб», который несли 4–5 человек, словно большой жернов, как благословение обители и «часть от хлеба отцов» монастыря, а вместе с ним бочонок квасу и бочонок квашеной капусты. Здесь архидиакон Павел отмечает, что русские питали особую любовь к ржаному хлебу, предпочитали его пшеничному, считали, что он «придает силу» и что от него «получается благословение». Мы видели, — пишет он, — как возчики и другие простолюдины завтракали им, словно это была превосходная халва.
