Евгений Анисимов - Императорская Россия
Заглянем в источник
Вот как описывает произошедшее один из его свидетелей – генерал-прокурор Сената Я. П. Шаховской. Он проснулся от громкого стука в окно сенатского экзекутора, который потребовал, чтобы Шаховской немедленно явился во дворец к императрице:
«Я сперва подумал, не сошел ли экзекутор с ума, что так меня встревожил и вмиг удалился; но вскоре я увидел многих по улице мимо окон моих бегущих необыкновенными толпами в сторону, где дворец был, куда и я немедленно поехал, чтобы скорее узнать точность такого чрезвычайного происхождения. Не было мне надобности размышлять, в какой дворец ехать. Ибо хотя ночь тогда темная и мороз великой, но улицы были наполнены людьми, идущими к цесаревиному дворцу, гвардейские полки с ружьями шеренгами стояли вокруг оного в ближних улицах и для облегчения от стужи во многих местах раскладывали огни; а другие подносили друг другу, пили вино, чтобы от стужи согреваться. Причем шум разговоров и громкое восклицание многих голосов: “Здравствуй (т. е. Да здравствует! – Е. А.), наша матушка императрица Елизавета Петровна!” – воздух наполняли. И тако я, до оного дворца в моей карете сквозь тесноту проехать не могши, вышед из оной, пошел пешком, сквозь множество людей с учтивым молчанием продираясь, и не столько ласковых, сколько грубых слов слыша, взошел на крыльца лестницу и следовал за спешащими же в палаты людьми…».
Здесь невозможно удержаться от небольшого комментария. В августе 1991 года вышел составленный мною сборник мемуаров из эпохи дворцовых переворотов в России, и в предисловии к нему я писал, что, мол, нам, современным людям, теперь, 250 лет спустя, не дано испытать чувства предков, проснувшихся на следующее утро после ночного государственного переворота. И вскоре по выходу книги я проснулся от громкого стука в окно (дело было на даче). Запыхавшийся сосед сказал мне, что Горбачев свергнут, ночью в стране произошел государственный переворот…
В городе арестовали всего несколько человек – А. Остермана, Б. Х. Миниха, М. Головкина, Левенвольде. Столица, ничего не ведавшая о «славной» революции дочери Петра Великого, проснулась под утро от необычайного шума на улице. Примечательно, что среди гвардейцев, которые внесли Елизавету на престол, было немало тех, кто шел с Минихом свергать Бирона.
Императрица Елизавета как женщина и властительница
Императрица Елизавета Петровна царствовала 20 лет. Как и все ее ближайшие предшественники, она оказалась неподготовленной к тяжелой работе у руля управления такой огромной страной, как Россия. Да это и не было ее главной целью в жизни. С самого детства цесаревну предназначали в королевы Франции или какой-нибудь другой страны. Ее научили языкам, танцам, умению одеваться, вести светский разговор, весело проводить время. Именно веселому времяпровождению и посвящала все свое царствование Елизавета Петровна. По отзывам современников, Елизавета была божественно красива. Екатерина II вспоминала об императрице, которую она видела в возрасте 34 лет, так:
Поистине нельзя было тогда видеть в первый раз и не поразиться ее красотой и величественной осанкой. Это была женщина высокого роста, хотя очень полная, но ничуть от этого не терявшая и не испытывавшая ни малейшего стеснения во всех своих движениях; голова была также очень красива… Она танцевала в совершенстве и отличалась особой грацией во всем, что делала, одинаково в мужском и в женском наряде. Хотелось бы все смотреть, не сводя с нее глаз, и только с сожалением их можно было оторвать от нее, так как не находилось никакого предмета, который бы с ней сравнялся.
Затмевать всех своей красотой – во многом к этому и сводилась цель жизни императрицы-модницы. И это ей с успехом удавалось. В 1733 году на бал при дворе Анны Иоанновны пригласили китайского посла. В светской беседе императрица спросила посла, какая женщина самая красивая. Он показал на Елизавету и сказал, что «среди такого множества прекрасных женщин он считает самой красивой ее, и если бы у нее не были такие большие глаза, никто не мог бы остаться в живых, увидев ее». То, что с точки зрения китайца считалось недостатком, было ее достоинством: ни у одной женщины в те времена не было таких огромных, лучистых, темно-синих глаз, такого нежного цвета лица и пепельных вьющихся волос. Современники отмечали фантастическую, всепоглощающую страсть Елизаветы к нарядам и развлечениям, которую она успешно «внедряла» в высшее общество столицы. Все отмечали необычайную элегантность ее нарядов, причесок и украшений. Было известно, что императрица запрещала другим дамам одеваться так же, как она. Как только приходил корабль с галантерейными товарами и тканями из Франции, императрица лично проводила досмотр товаров и отбирала все, что ей казалось лучшим, тем самым держа петербургских модниц «на голодном пайке».
Успехи других дам вызывали болезненное раздражение у Елизаветы, и она нередко приказывала им переодеться. Сама же императрица меняла наряды каждый день и даже по несколько раз на дню. Когда она умерла, в ее гардеробе нашли около 15 тыс. платьев, несколько тысяч пар обуви, более сотни кусков великолепных материй. За пределами бального зала Елизавета была совсем другой. Ее близкие, придворные, слуги страдали от капризов, взбалмошности императрицы. Неуравновешенная, вздорная, она вымещала свое раздражение на окружающих. Приноровиться к ее привычкам и повадкам было очень непросто. Так, она почти никогда не спала по ночам, никто точно не знал, когда императрица спит или обедает. Такая необычайная жизнь была следствием невоздержанности императрицы, неумения управлять собой и… страха ночного переворота. Она помнила ту ночь, когда гвардейцы пришли вместе с ней арестовывать Анну Леопольдовну, и боялась такой судьбы. Часто бывало, что поздно вечером Елизавета внезапно собиралась и уезжала в неизвестном для большинства направлении – в Царское Село, Петергоф или в какой-нибудь еще дворец. В ее дворцах не было постоянных спален: их оборудовали каждый раз в новом месте. Склонность императрицы к переездам была вызвана не только страхом. Она вообще любила много путешествовать и делала это с большим комфортом: на пути из Петербурга в Москву для нее построили более 20 дворцов, где она находила для себя все необходимое.
Несмотря на показную приветливость, Елизавета была очень подозрительной и недоверчивой. Незнающим ее людям порой казалось, что они, расположив к себе легкомысленную царицу, смогут ею управлять. Но их ждало разочарование; Елизавета не была проста и наивна, как Анна Леопольдовна, и не позволяла господствовать над собой. В принципе, несмотря на свою неуравновешенность, она не была ни суетлива, ни скоропалительна при решении государственных дел. Наоборот, когда требовалось подписать какую-нибудь бумагу, императрица вдруг начинала колебаться, бывала нерешительна и излишне осторожна – она знала высокую цену своей подписи. Никто не мог обвинить Елизавету в кровожадности. Существует легенда, что, вступая на престол, императрица поклялась не подписывать смертные приговоры. Так это и случилось. Ни один правитель России не может похвастаться, подобно Елизавете, что в течение его царствования не казнили ни одного человека.
Приближенные Елизаветы Петровны
Вместе с Елизаветой к власти пришли новые люди – в основном близкие ей, те, кому она доверяла. В 1742 году она тайно обвенчалась c Алексеем Разумовским, и на протяжении многих лет он пользовался огромным влиянием при дворе. Разумовский появился в окружении цесаревны в 1731 году, когда его, Розума, простого украинского парубка с дивным голосом, привезли из черниговского села Чемары в Петербург, в придворную капеллу. Певчие с Украины высоко ценились в Петербурге, но Разумовский особенно понравился Елизавете и стал ее фаворитом. С вступлением Елизаветы на престол он получил высшие чины, стал богат, но, в отличие от Бирона, был человеком вполне безобидным, с мягким украинским юмором. Разумовский, лишенный страсти властвовать и кого-либо подавлять, отличался скромностью и семейственностью, любил свою многочисленную черниговскую родню. Влияние Разумовского на императрицу было огромно, она не расставалась с ним ни на минуту. Сохранилось множество свидетельств той любви, которая связывала императрицу с Разумовским. Один видел, как в сильный мороз, выходя из театра, самодержица Всероссийская заботливо застегивала ему шубу и поправляла на его голове шапку. Другой наблюдатель видел, как на охоте в палатку к простудившемуся Разумовскому вошла государыня и «как словно со своего мужа рубашку сняла и надевала другую». Третий подсмотрел: весело хохоча, самодержица Всероссийская сидела на коленях у Разумовского. Это была завидная, счастливая пара. Секрет этой искренней, вызывающей зависть и ненависть любви императрицы к бывшему пастуху таился не только в плотском влечении Елизаветы к этому красавцу, но и в его несокрушимой надежности, верности и доброте. В придворном мире интриг, подлости и коварства Разумовский выделялся тем, что, обладая безграничными возможностями фаворита императрицы, он никогда и ни в чем не посягнул на власть государыни, не позволил хотя бы заподозрить себя в интригах за ее спиной. И она ценила в своем Олеше это бескорыстие, называя его в письмах «Друг мой нелицемерный!» При этом Разумовский не был наивен или излишне прост. Наоборот, он был умен и всю свою благополучную – через край – жизнь помнил, откуда он, кто он, и в чем секрет его необыкновенного счастия. Он знал цену и людям, и самому себе и не обольщался, слыша над головой звуки медных труб. Не раз с присущим украинскому народу мягким юмором Разумовский шутил над той волшебной историей, которая произошла с ним, сыном бедного крестьянина.
