Игорь Фроянов - Россия. Погружение в бездну
Не дремала и ельцинская команда. После принятия Декларации о государственном суверенитете РСФСР весьма существенным в ее разрушительной деятельности было введение в конце октября 1990 года закона «О действии актов Союза ССР на территории РСФСР», устанавливавшего наказание для граждан и должностных лиц, исполняющих союзные законы, не ратифицированные Россией. По этому поводу А. И. Лукьянов остроумно и ядовито заметил:
«Впервые в мировой юридической практике правонарушением объявлялось соблюдение законов!»
Лукьянов А. И. Переворот мнимый и настоящий. С. 47Вслед за названным законом принимается закон «Об обеспечении экономической основы суверенитета РСФСР», согласно которому все объекты государственной собственности, включая и организации союзного подчинения, становились собственностью Российской Федерации.
«Затем конфронтация переносится в сферу бюджетных отношений. Российский Закон о формировании бюджета на 1991 год воплотил давнишнюю мечту противников союзного центра: объявлялось, что бюджет будет формироваться на основе одноканальной системы налогообложения, а значит, Союз лишался собственных источников существования». Дурной пример заразителен: на путь Российской Федерации «начали вставать другие республики. Развал союза назревал, как снежная лавина в горах»
Там жеТаким образом, в 1990 году в «перестройке» обозначились две линии ее развития. Первая, проводимая Горбачевым, вела медленно, поэтапно к развалу СССР и ликвидации советского общественного, политического и государственного строя; вторая, осуществляемая Ельциным, была связана с обвальным крушением Советского Союза и ускоренной буржуазной реставрацией (Само собой разумеется, что без проделанной Горбачевым с 1985 года разрушительной работы линия Ельцина была бы невозможной. И здесь «заслуга» Горбачева неоспорима.). Перед нами, следовательно, два пути, ведущие к одной цели. Их реализация сопровождалась драматической борьбой Горбачева и Ельцина за власть, которая так искривила историческую перспективу, что у многих сложилось мнение, будто Горбачев и Ельцин — полные антиподы, тогда как в действительности это были политики, связанные общей конечной идеей. Здесь, по — видимому, надо различать субъективную и объективную стороны. В личном плане они — враги, а в историческом — сотрудники. Такова порой прихоть диалектики политических отношений.
Обозначившиеся в 1990 году две линии развития «перестройки», а также другие весьма важные обстоятельства (успех демократов на выборах в местные и республиканские Советы, отмена 6–й статьи Конституции, учреждение должности Президента СССР, провозглашение республиками Балтии независимости, принятие Декларации о государственном суверенитете РСФСР и др.) позволяют считать этот год переломным в истории нашей страны в конце XX века (Ср.: Черняев А. С. 1991 год: Дневник помощника Президента СССР. С. 6). Дальнейший ход событий был логическим завершением произошедшего в 1990 году. Вопрос заключался лишь в том, какая тенденция развития «перестройки» возобладает: горбачевская или ельцинская. А это зависело от результата схватки Горбачева и Ельцина за власть.
К началу 1991 года имидж Горбачева как руководителя государства пал, можно сказать, окончательно. Народ видел плоды его деятельности: развал экономики, всеобщий дефицит, обнищание, ослабление власти и потерю управления страной, межнациональную вражду и конфликты, углубляющийся процесс распада единства страны. На этом фоне Ельцин внушал какие — то надежды выхода из тотального развала, а потому выглядел предпочтительнее. И Ельцин, понимая шаткость положения Горбачева, переходит в наступление. 19 февраля, выступая по Центральному телевидению, он потребовал от Президента СССР уйти в отставку. По этому случаю А. С. Черняев сделал у себя в Дневнике следующую запись:
«Сегодня Ельцин 40 минут говорил в открытом эфире. До этого целый месяц создавался ажиотаж, будто ему, главе России, не представляют канал Центрального телевидения. Таким образом страна была поставлена в стойку: он, спаситель России, скажет… обо всем самом — самом».
Ельцин
«зачитал, видимо, самое главное, ради чего рвался на телеэкран, — текст, заготовленный, очевидно, представителями «интеллектуальной мощи России»: Горбачев обманывает всех, его политика антинародная, на нем кровь межнациональных конфликтов, он развалил страну, виноват в обнищании народа, ничего не выполнил, что обещал. И потому он, Ельцин, требует отставки Горбачева. Итак, перчатка брошена с самой большой вышки. Он и раньше нечто подобное говорил не раз — в интервью иностранным газетам, даже по радио и сообщал всяким листкам, где печатаются «поденщики» левой прессы. Теперь это сказано на «государственном уровне» — от имени России»
Черняев А. С. 1991 год: Дневник помощника Президента СССР. С. 99Черняев точно уловил новое качество заявления Ельцина, озвученного на «государственном уровне» и от «имени России». Надо полагать, что «глава России» решился на такой шаг, если не от сознания собственной силы, то от понимания слабости союзного президента. А как тот отреагировал на столь резкий выпад Ельцина?
М. С. Горбачев, не сообразуясь с подлинным соотношением сил (ведь за Ельциным была РСФСР), говорил В. Т. Игнатенко и А. С. Черняеву какие — то странные вещи: будто
«песенка Ельцина спета — у него ничего не получается, от него уже ждут дел. Он мечется, что даже люди из его ближайшего окружения «вытирают об него ноги», кроют его матом, а в парламенте заявили, что не станут при нем стадом баранов и т. п.»
Там же. С. 100Отсюда Черняев заключил:
«Словом, М. С, получается, списал Ельцина как опасность»
Там жеСобытия ближайшего полугода показали, что Горбачев выдавал желаемое за действительное: на самом деле заканчивалась его «песенка». Судя по всему, он терял чувство реальности. Все яснее становилось, что «М. С», подобно известному мавру, сделал свое дело и ему пора уходить. Но уйти вовремя — удел избранных. Тут нужны особые, редкие свойства ума и души. В данном случае не было ни того ни другого. И его сидение во власти продолжалось, вызывая резкое неприятие в обществе.
Становилось очевидным, что продержаться на плаву в политике Горбачеву удастся лишь до тех пор, пока существует Союз. Но и здесь прораб «перестройки» сам себе изрядно напортил, развязав центробежные силы в национальных республиках. Союзное здание пошатнулось, и в нем образовались глубокие трещины, предвещавшие обвал. И все же — выручай, Союз! Так родилась идея референдума, на котором народу надлежало сказать: быть или не быть Советскому Союзу.
В декабре 1990 года эта идея была одобрена IV Съездом народных депутатов СССР, а 16 января 1991 года Верховный Совет СССР принял постановление о проведении 17 марта 1991 года всенародного голосования по вопросу: «Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?»
Задуманное предприятие как по сути своей, так и по обстоятельствам времени являлось двусмысленной и даже опасной затеей. Существование Советского Союза становилось предметом обсуждения, что само по себе означало признание проблематичности данного предмета. Надо согласиться с В. А. Крючковым, считающим, что
«сама постановка вопроса о Союзе носила провокационный характер… для широких масс этот вопрос не существовал, они не выступали против Союза, более того, у людей вызывало удивление, а то и возмущение, когда кто — либо высказывал сомнение в необходимости сохранения Союза. Союзное государство устраивало подавляющее большинство граждан, и его существование воспринималось как естественное состояние. Разрушители Союза готовили его развал со всех сторон, им было важно обозначить хотя бы сам вопрос»
Крючков В. А. Личное дело. М., 1997. Ч. 2. С. 33Следовало ожидать, что в условиях нарастающего сепаратизма, подогреваемого Центром, референдум усилит процесс распада СССР. Показательна в этом отношении запись в Дневнике Черняева, помеченная 10 марта:
«Грядет крах. Референдум 17 марта может стать детонатором»
Черняев А. С. 1991 год: Дневник помощника Президента СССР. С. 115В день референдума Черняев записал:
«Референдум: «Быть или не быть Отечеству» Хотя на самом деле такая постановка вопроса — очередная демагогия: ничего уже не остановить, чем бы этот референдум не закончился»
Там же. С. 118Как известно, демократы агитировали голосовать против сохранения Советского Союза. По этому поводу на страницах «Политической истории» читаем:
