Любовь Воробьёва - Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920 г.
Согласно данным за 1865 г. по крестьянам-хозяевам православного вероисповедания, из нескольких десятков приходов только в трёх число православных хозяев немного увеличилось, в остальных же — резко сократилось: в двух, где было по 26 православных хозяев, осталось в одном шесть, в другом — четыре; во многих приходах их число уменьшилось с 30–40 до 12–6 и даже до одного{212}. Важно отметить, что эти данные свидетельствуют не столько о масштабах отхода от православия, сколько о беспрецедентном характере притеснений православных, выразившемся в потере хозяевами своих дворов и арендных участков и передаче их лютеранам.
Архиепископ Рижский и Митавский Платон (в миру Николай Иванович Городецкий), с декабря 1848 г. продолжавший в Прибалтийских губерниях самоотверженную деятельность епископов Иринарха и Филарета I, предпринимал всё возможное, чтобы труды его предшественников, направленные на духовное сращивание балтийского берега с Российской империей, не пропали даром. 18 августа 1864 г. он писал одному из министров в Санкт-Петербург: «Если вы и другие правительственные лица будете равнодушны к православию в сем крае и допустите из угождения немцам, чтобы оно ослабло и даже вовсе истребилось в нём, то на вас будет лежать тяжкий грех перед Богом и великая ответственность перед Россией …Я говорю это в полном сознании, что мои слова помянутся на Суде Божием»{213}. В подготовленном для правительства докладе архиепископ Платон изложил основные причины отхода от православия: давление и угрозы мызного начальства, притеснения помещиков, поношение православной веры. Он предложил и меры по защите государственной религии в крае: наделить православных крестьян землёй[62] и запретить пасторам публично поносить православную веру, особенно в кирках.
Следует сказать, что обращения Платона к правительству имели в целом ограниченный эффект, как и выступления в печати протоирея НА. Лейсмана, публицистов Ю.Ф. Самарина, М.П. Погодина и др., которые вызвали вал опровергающих публикаций из немецко-лютеранского лагеря. В 1865 г. правительство сделало ряд распоряжений в пользу обеспечения свободы совести, что, однако, открывало возможности для вероотступничества. Так, согласно указанию от 19 марта 1865 г., при совершении браков между лицами православного и протестантского вероисповедания больше не требовались предбрачные подписки о крещении и воспитании будущих детей в правилах православия. В то же время инструкция от 13 июля 1865 г. привносила в этот процесс элементы государственного контроля: новый генерал-губернатор Эстляндии, Лифляндии и Курляндии граф П.А. Шувалов получил право решать вопросы об обратном переходе в лютеранство по своему усмотрению. Вместе с тем пасторы в декабре того же года добились разрешения крестить подкидышей и незаконнорожденных детей. Кроме того, законы, обеспечивавшие свободу совести, они перетолковывали в пользу узкой немецкой касты.
Так, Высочайшее повеление об отмене для лиц, вступающих в смешанные браки, подписки крестить и воспитывать своих детей в православии развязало руки лютеранским пасторам и позволило им нанести сильнейший удар по позициям православия в Прибалтийском крае. По всем волостям были немедленно созваны сходы крестьян, и от местной власти им было объявлено, что теперь всякий имеет право крестить своих детей в той вере, в какой сам пожелает. Одновременно пасторы развернули пропаганду против православия и стали совращать православных к переходу в лютеранство. Как свидетельствует священник Поляков, православные, утомлённые гонениями и насмешками иноверцев, воспользовались таким предписанием и стали крестить своих детей в лютеранство не только от смешанных, но и от простых браков, где оба родителя принадлежали к православному вероисповеданию. Крещение младенцев в православие стало снижаться. Год от году всё меньше прихожан стало являться к исполнению христианского долга исповеди и Св. Причастия.
Священник Поляков отмечает, что лютеранская пропаганда употребляла всевозможные способы к совращению православных в иноверие. Православные приходы с каждым годом сокращались в числе, поскольку протестантские священники под разными предлогами стали побуждать православных обращаться к ним за исполнением треб (крещение, венчание, причащение, исповедь, конфирмация), одновременно заманивая православных детей в лютеранские школы. При этом никем не сдерживаемая пропаганда распространялась не только на коренных латышей и эстонцев, но и на коренных русских — православных. Несмотря на протесты священников против таких беззаконных действий со стороны лютеранской пропаганды, несмотря на жалобы в инстанции, благих результатов православное духовенство так и не увидело и совращение православных продолжилось{214}.
Особенно активно процесс уклонения от православия протекал в период 1865–1870-х гг., то есть в эпоху быстрого осуществления либеральных реформ, скорость которых нередко оборачивалась издержками для государственных интересов. Затем этот процесс стал стихать, а к середине 1880-х гг. прекратился. Согласно оценкам протоиерея Н. Лейсмана, уклонилась 1/4 часть православных, 3/4 остались верными ему{215}. Хотя это и был «элемент несовратимый, у которого религиозные интересы стояли несравненно выше земных видов», всё же его было явно недостаточно для обеспечения духовной близости Прибалтийского края с внутренними губерниями России.
Чтобы сохранить лютеранско-немецкий характер края, помещики и пасторы стали уделять повышенное внимание народному образованию и школам. В течение семи веков они держали эстонцев и латышей в самом грубом невежестве, ставя жёсткие препоны формированию национальной интеллигенции. Движение же крестьян к православию, а значит и к России, показало им, что местное население, которое они долгое время считали своими рабами, может легко изменить духовную и этнопсихологическую ориентацию края. Чтобы не допустить развития такого неблагоприятного для немецкой гегемонии сценария, помещики перестали скупиться на средства в сферу народного образования, а пасторы стали усердно заботиться о том, чтобы из учебных заведений выходили поборники всего лютеранского и немецкого. К 1860-м гг. в Лифляндии было открыто около 300 народных лютеранских училищ. Этот процесс воспитания лютеранина через школу в полной мере был распространён и на Эстляндию: лютеранских училищ здесь было лишь ненамного меньше.
Значение школы для срастания Прибалтийской окраины с Россией понимали не только православные священники края, но и государственно мыслящие чиновники в Петербурге. 1 мая 1850 г. император Николай I утвердил правила для православных школ, составленные на основании проекта епископа Филарета и генерал — губернатора Е.А. Головина. Православные школы, подобно лютеранским, разделялись на приходские (должны были быть по одной в каждом приходе при церкви) и волостные (вспомогательные), входящие в состав прихода. Обучение в приходских школах осуществлялось священниками и псаломщиками безвозмездно. Вспомогательные школы открывались в волостях по мере возможности и на средства крестьян. Преподавали в них учителя под руководством и надзором священника.
В программу приходских школ в качестве предметов обучения входили: катехизис, Священная история, русский язык, начала арифметики, церковное пение, чистописание.
В волостных школах обучали молитвам, чтению и письму на русском и на родном языке, четырём действиям арифметики. Образование было обязательным для всех здоровых детей в возрасте от 8 до 12 лет.
Значительный вклад в создание сети православных школ внёс архиепископ Платон. Его усилиями к уже имевшимся 28 школам были открыты ещё 79 новых приходских школ и 252 вспомогательные. В 1867 г. в этих школах обучались 9500 детей.
Важно подчеркнуть, что православные школы по многим позициям уступали школам лютеранским. Они размещались в тесных и убогих помещениях, не вмещавших всех желающих учиться. По этой причине многим крестьянским детям было отказано в приёме. Содержание и качество преподавательского персонала в лютеранских школах было на порядок выше, чем в православных. Учителя православных сельских школ постоянно бедствовали и, видя, как обеспечены лютеранские учителя (кроме хлеба от хозяев, они получали ещё и жалование от мыз), они отказывались от своих должностей. Когда же на их место не удавалось подыскать замену, школа закрывалась. Хотя Святейший Синод ассигновал из своего духовно-учебного капитала ежегодное пособие школам в размере 1000 рублей, этих средств явно не хватало. Поскольку православная паства, по сравнению с лютеранской, была относительно малочисленной, бедной, и к тому же ещё несла и лютеранские повинности, её силами было невозможно поправить положение православной школы в крае. Оставалось надеяться на благотворительность.
