Андрей Иванов - Наполеон. Страсти по императору
Большие массы французской кавалерии — кирасиры и легкая конница — атаковали шеренги британской пехоты, построенной в каре. Англичане несли потери, но стойко держались и не уступали. Наполеон видел, что лучшие кавалерийские части несут напрасный урон, но маршал не организовал их поддержку пехотой и конной артиллерией. Император был в гневе: «Это преждевременное выступление, которое вполне может привести к фатальному результату…»{213}
Корпус графа Лобау и части гвардии удерживали правый фланг в борьбе с пруссаками. Наполеон уделил внимание этому сектору боя, но не вполне контролировал организацию второй серии кавалерийских атак против английского центра. Французы хотели добить врага, и командиры повели свои части в атаку, не дождавшись подтверждений приказов. Дивизии Келлермана и гвардейская конница бросились вперед, но смелые нападения французской кавалерии снова не были должным образом поддержаны ни пехотой, ни артиллерией. Кавалеристы атаковали ощетинившиеся штыками каре, откатывались назад, перегруппировывались и вновь бросались на англичан. Французские эскадроны совершали нападения на врага по десять и более раз. Многие солдаты армии союзников бежали, но британцы стояли насмерть.
Наконец, Ней привел пехоту, но к тому времени кавалерия израсходовала свои силы. Наполеон ездил вдоль линии фронта, изучая позиции Веллингтона. Наступал вечер, но пока не было достигнуто никакого результата. Император приказал Нею атаковать ферму Ла-Эсент.
После шести часов вечера Ней повел энергичную комбинированную атаку и захватил укрепленную ферму. Он расположил батарею вблизи английского центра и открыл огонь. Британцы дрогнули, их пушки замолчали. Союзники продолжали покидать ряды армии Веллингтона. Ней попросил у императора подкреплений.
Если у Наполеона все еще был шанс сломить сопротивление англичан, следовало использовать его немедленно. У императора оставалась гвардия, и она уже была частично втянута в сражение. Пруссаки усиливали натиск. Наполеон должен был снова помогать своему правому флангу и не дал Нею гвардейцев.
Французы могли избежать разгрома, если бы перешли к обороне. Император не согласился с бесславным крушением плана кампании и напряг последние силы. Он укрепил правый фланг батальонами Старой гвардии, которые немедленно пошли в штыковую атаку. Пруссаки были отброшены, и Наполеон вернулся к решению главной задачи. Он думал разбить англичан оставшимися силами Средней и Старой гвардии, и повел батальоны на штурм. До вражеских позиций оставалось полкилометра, и Наполеон передал командование Нею. Он решил подбодрить солдат обескровленных пехотных корпусов и велел распространить известие о прибытии Груши. Этот обман был только во вред, поскольку радостная лихорадка от известия быстро сменилась испугом от звуков прусской канонады.
Численность гвардейских батальонов была слишком малой, чтобы разгромить англичан. Средняя гвардия поднималась по склону и попала под убийственный огонь. Атака захлебнулась, и Веллингтон перешел в контрнаступление.
Французы, увидев отступавших гвардейцев, окончательно пали духом и обратились в бегство. Наполеон образовал три каре из частей гвардии и приказал им идти навстречу беглецам. Эти усилия задержали людской поток лишь на время. Молодая гвардия по-прежнему удерживала правый фланг, а Старая гвардия в порядке отходила, прикрывая отступление разгромленной армии Наполеона.
Император находился в одном из каре, а затем покинул поле боя и отправился в Женапп. Он надеялся собрать войска в этом городе, но улицы были забиты толпами беженцев. К часу ночи он добрался до Катр-Бра, где немного согрелся у костра. По его бледному лицу текли слезы.
Наполеону некого было винить в проигрыше сражения, кроме себя самого. Он принимал решения, которые в итоге обернулись катастрофой. Армия проявила чудеса героизма, но командование было плохим. Бонапарт-полководец уходил в прошлое вместе с Наполеоном-политиком, сам того не осознавая.
Император должен был выработать план действий. Он писал Жозефу из Филиппвиля, что не все потеряно. Наполеон планировал собрать все вооруженные силы, провести мобилизацию и поднять народ. Но он более не был диктатором и нуждался в поддержке палат. «Я думаю, депутаты осознают, что их долг в данных обстоятельствах — сплотиться вокруг меня, чтобы спасти Францию. Подготовьте их к тому, чтобы они достойно помогали мне»{214}.
Наполеон прибыл в Лан, где думал заняться реорганизацией армии. Приближенные единодушно настаивали, чтобы он ехал в Париж. Он согласился, заявив при этом: «Поскольку вы считаете, что это необходимо, я отправлюсь в Париж, но я по-прежнему убежден, что вы заставляете меня сделать глупость. Мое настоящее место здесь»{215}.
Император передал командование армией маршалу Сульту и отправился в Париж. Он понимал, что ему нужны неограниченные полномочия для организации обороны страны. Наполеон считал, что он покинул своих солдат ненадолго. Устроив дела в столице, он вновь присоединится к армии.
Утром 21 июня Наполеон прибыл в Париж. На крыльце Елисейского дворца его ждал Коленкур. Он протянул измученному императору руку и помог ему выйти из экипажа.
Наполеон коротко рассказал верному соратнику о катастрофе при Ватерлоо. Изменившимся голосом он говорил: «Ней вел себя, как безумец; он заставил меня уничтожить кавалерию… Я больше не могу… Мне нужно отдохнуть два часа, чтобы прийти в себя… Мне тяжело дышать, теснится вот здесь»{216}. Он указал на грудь.
Император бросился на диван и потребовал ванну. Он спрашивал о настроениях французов. Наполеон говорил Коленкуру, что он планирует отчитаться перед палатами, опишет им постигшее армию несчастье и попросит у них средств для спасения отечества. Он надеялся, что его искренность привлечет к нему депутатов. Добившись этого, он уедет к армии.
Наполеон был печален и задумчив и много говорил о причинах поражения. Он то готов был сражаться, то впадал в отчаянье.
К нему пришли посетители. Наполеон принял Даву, сидя в ванне, и сильно обрызгал водой маршала-министра. Даву был сторонником решительных мер. Он предложил нанести оппозиции опережающий удар и отложить заседания палат.
Около десяти часов утра началось заседание правительства. К министрам присоединились Жозеф и Люсьен. Наполеон изложил свой план действий:
«Если нация поднимется, враг будет разбит. Если же, вместо того чтобы поднять народное ополчение и принять чрезвычайные меры, мы будем ссориться, все погибло. Враг во Франции. Для спасения отечества мне нужны неограниченная власть и временная диктатура. В интересах родины я мог бы установить ее сам, но было бы полезнее и патриотичнее, если бы такой властью меня облекли палаты»{217}.
Образовались две партии. Одна выступила за немедленное применение силовых методов, вторая (Коленкур, Камбасерес, Маре) поддержала предложение императора.
Фуше предложил открыто обратиться к палатам и при этом утверждал, что они настроены благожелательно. Появилась третья партия — пораженцы, советовавшие императору отказаться от борьбы. Это значило отречение от престола.
Во время политического кризиса 1814 года победил Талейран, теперь настал час Фуше. Он начал свою игру до отъезда Наполеона на фронт, а теперь тайно предупредил депутатов о подготовке правительства к насильственному роспуску палат.
В четверть первого депутаты открыли свою сессию. На трибуну поднялся Лафайет и предложил программу государственного переворота. Предложение героя революции включало следующий пункт: «Палата объявляет себя постоянно действующей. Всякая попытка распустить ее является государственной изменой: всякий, виновный в подобной попытке, является предателем родины и будет осужден как таковой»{218}. Император тем самым лишался своих конституционных прав откладывать заседания палаты или распускать ее. Министр иностранных дел, военный министр и министр полиции вызывались в палату.
Подавляющее большинство депутатов палаты представителей проголосовали за предложение Лафайета. Назначенные императором пэры присоединились к депутатам. Свершилась быстрая революция, и Наполеон был практически лишен власти.
Даву заявил императору, что время упущено: «Резолюция, принятая депутатами, антиконституционна, но она — свершившийся факт. Не следует строить иллюзий, будто в нынешних обстоятельствах можно повторить 18 брюмера. Что касается меня, то я откажусь быть его исполнителем»{219}. Даву стал оппозиционером. Императора покинул его доселе преданный сторонник.
Во второй половине дня Наполеон беседовал с Люсьеном в саду Елисейского дворца. Он только что назначил брата главой правительственной делегации в должности чрезвычайного комиссара, хотя депутаты Люсьена не звали. Сорокалетний брат, сохранивший пыл молодости, требовал от Наполеона принять императорский декрет в духе конституции. Он утверждал, что иначе депутаты провозгласят лишение императора власти. Они осмелятся на все, если Наполеон не осмелится ни на что. Люсьен требовал решительных действий и указывал на толпу, собиравшуюся вокруг дворца. Люди приветствовали императора, несмотря на военное поражение. Люсьен утверждал, что подобное происходит по всей Франции.
