Валерий Шамбаров - Петр и Мазепа. Битва за Украину
Яковлев все-таки попытался избежать кровопролития. Вступил в переговоры. Сходились несколько раз с казачьей делегацией. Вроде бы, она склонялась к сдаче, начали вырабатывать условия. Запорожцы спорили о тех или иных пунктах, просили прерваться для совещаний. Но неожиданно открылось, что они обманывают. Кошевой атаман Сорочинский сбежал в Крым, обещал привести на выручку татар. А сечевики ждали помощи и тянули время. 14 мая полки Яковлева пошли на приступ. По ним ударил страшный залп десятков орудий. Ошарашив солдат картечью и ядрами, запорожцы выплеснулись в яростную контратаку. Штурмовые колонны отшвырнули. Около 300 человек было убито, несколько десятков защитники захватили.
Причем пленных вывели на вал и принялись умерщвлять после страшных мучений и надругательств. Таким способом сечевое начальство силилось запугать русских. А своих собственных товарищей повязать намертво, отрезать для них возможность капитуляции. Но солдаты, видя жуткую смерть своих товарищей, разъярились. А к вечеру подошла подмога, полки драгун и украинские казаки полковника Галагана, раскаявшегося мазепинца. Он когда-то сам был запорожцем, долгое время жил в Сечи, знал особенности и слабые места укреплений. С его помощью спланировали второй штурм, и войска ворвались в Сечь. Ожесточившиеся солдаты пленных не брали. Командиры их и не удерживали. Только нескольких «знатнейших воров» уберегли от расправы для расследования и публичной казни. Собрали богатые трофеи, накопленные запорожской старшиной, насчитали более 100 пушек. А Сечь разорили и сожгли, «дабы оное изменническое гнездо весьма искоренить».
Другим запорожцам, разошедшимся по Украине, тоже стало припекать. Правда, они старались избегать встреч с регулярными войсками. Но украинские крестьяне разобрались, что это не войско, а сборища грабителей. Взялись уничтожать их без всякой жалости. Одна из таких банд добралась аж до Чугуева. Основной состав здешних казаков находился в армии. Но вооружились оставшиеся дома, старики, молодежь. Окружили и перерубили 150 запорожцев. Группы и отряды, разгулявшиеся по окрестным районам, стали отходить к шведскому лагерю. Под защиту чужеземцев. Сюда же устремились казаки, разбежавшиеся после разгрома Сечи. У Карла и Гордиенко собралось 8 тыс. запорожцев.
Хотя и здесь их участь оказалась довольно жалкой. Шведы с ними не считались. Жалованья не платили, разве что начальникам. Предоставляли питаться тем, что сами добудут. Король со своими солдатами их не равнял, ответственных задач не доверял. Но нашел отличное применение нахлынувшим к нему изменникам. Направил их на осадные работы. Чтобы сберечь кровь и жизни шведов, запорожцы под пулями рыли траншеи и апроши вокруг полтавских стен. Роптали, стонали. Некоторые удирали. Но это было опасно. Теперь запорожца могли прикончить в любой украинской деревне. Большинство вынуждено было смиряться, отирались у шведов в качестве чернорабочих.
А боевые действия вокруг Полтавы разгорались все жарче. Поначалу ее осада воспринималась в качестве одного из эпизодов войны. Сколько их было, таких городов, мелькало в боевых сводках? Но сейчас Карл очутился в тупике. Захватить Полтаву он не мог, а отступить не хотел. Упрямился, менял тактику, применял те или иные хитрости — а ничего не помогало. Король наращивал силы, постепенно возле города сосредотачивалась вся его армия. Но и русское командование не намеревалось жертвовать городом.
Царь пока еще находился в отъезде, но указывал Меншикову — расположение Полтавы очень важно. Необходимо принять все меры, чтобы удержать ее. Для этого Петр предлагал два способа. Придвигать свою армию поближе к городу, получить возможность проводить туда подкрепления. Или организовать диверсию, отвлечь Карла в другое место. Таким местом государь видел Опошню. Но его генералы мыслили аналогично. Даже раньше, чем царь написал это письмо, военный совет наметил провести диверсию, и целью выбрал именно Опошню.
7 мая возле этого городка войска Меншикова прямо на глазах шведов начали вдруг наводить мост через Ворсклу. У неприятелей по берегу были полевые укрепления, но они растерялись. Наша конница хлынула через реку, сбила врагов с позиций, они кинулись наутек и заперлись в укрепленной части Опошни. Ворваться следом за ними не получилось, но русские наловили 170 человек в плен, освободили несколько сотен мужиков и баб, которых шведы «непрестанно в жестокой работе держали» — заставляли обслуживать себя и свои обозы. Карлу доложили о нападении на тылы, он поднял по тревоге 7 тыс. кавалерии, бросился отбивать Опошню. Но наши части уже сами ушли обратно за реку. Арьергард остановил неприятеля залпами и тоже удалился, порушив за собой мост. Король удовлетворился, что русские «бежали». Однако оставлять гарнизон в отдаленной Опошне он больше не рискнул. Сжег городок и увел всех шведов в свой лагерь.
15 мая Меншиков направил в осажденную Полтаву подкрепление, 900 драгун. Они ночью двинулись через болото, где вражеское охранение было жиденьким. В темноте переправились через три речки и благополучно пробрались в крепость. 17 мая последовала совместная диверсия. Части полевой армии атаковали шведов извне, а гарнизон совершил вылазку, захватив и порушив шанцы, приблизившиеся к валам. Мы не знаем, когда Карл XII написал осажденным первое письмо, но 2 июня забросил седьмое! Предлагал сдать город на любых условиях — пускай гарнизон сам выберет, чего он хочет. Но в случае отказа король грозил уничтожить всех защитников и жителей. Келин ответил спокойно. Дескать, о ваших предложениях мы уже знаем из писем, «коих семь имеем». «Тако же знаем, что приступов было восемь», и неприятели «более 3 тысяч человек на валах полтавских положили. Итак, тщетная ваша похвальба: побить всех не в вашей воле состоит, но в воле Божьей».
Петр приехал к армии 4 июня. Сразу же запросил Келина, в чем нуждается гарнизон. При этом, кстати, выяснилось, что шведы очень ошибались, надеясь найти в городе необходимые им запасы. Комендант ответил, что продовольствия очень мало, хватит лишь на месяц. А порох вообще кончается, он просил 50 пудов. Порох в Полтаву начали перебрасывать в тот же день. Насыпали в полые корпуса бомб и запускали их в крепость. Таким же образом, в бомбах, перестреливались письмами. А царь, изучив обстановку, стал задумываться, не пришла ли пора генерального сражения…
Но поначалу Петр доверил эти мысли только ближайшим сподвижникам и требовал держать к секрете. Он планировал, что сперва надо снять блокаду Полтавы. Выдвинуть армию непосредственно к городу, отбросить вражеское охранение, закрепиться траншеями и установить постоянное сообщение с гарнизоном. А уж после этого предполагалось готовиться к решающей битве. Операцию наметили на 13 июня. Келин получил приказ содействовать вылазкой изнутри. Однако наступление сорвали проливные дожди. От ливней Ворскла вышла из берегов, мешая навести переправы. Вся местность превратилась в непролазное болото, в грязи увязали лошади, застревали пушки. Петр отменил удар.
Но в это же время до наших войск дошла записка от пленного подполковника Юрлова, героя обороны Веприка. Он сообщил, что шведы держат наших пленных в селе Старые Сенжары и собираются перебить. Хотя неприятелей не так уж много. Царь лично выслал на выручку генерал-лейтенанта Генскина. Правда, впоследствии выяснилось, что шведский гарнизон был совсем не маленьким, под началом генерала Круса насчитывалось 3,5 тыс. солдат. Пленных они действительно начали умерщвлять, казнили 170 человек. Но тут подоспел отряд Генскина, 2,5 тыс. драгун и пехотный Австраханский полк. Штурмом ворвались в село. А пленные, услышав шум боя, разбивали колодки, в которых их держали. Принялись бить конвоиров теми же колодками. Неприятели бежали, потеряв 700 человек. Было освобождено 1300 наших пленных, захвачены 8 знамен и большой обоз — там были и возы с деньгами, 200 тыс. талеров.
26. Полтава
Какова была численность неприятельской армии накануне решающего сражения? Это можно определить по количеству погибших и пленных, подсчитанных под Полтавой. Получается 47–48 тыс. человек. Правда, эти цифры не сходятся с количеством неприятелей, начинавших наступление на Россию (на Смоленск с королем шли 37 тыс., потом Левенгаупт привел 6700 человек. А ведь враг нес серьезнейшие потери). Но подобные несоответствия легко объяснимы. Ранее уже отмечалось, что шведские данные о численности войск касались только основного состава королевских полков. Они не учитывали многочисленных слуг, обозных, гражданских чиновников короля. Не учитывали вспомогательные отряды из поляков и волохов.
К июню 1709 г. у Карла XII оставалось всего 19–20 тыс. кадровых шведских солдат. А пополнения добавились разносортные. Впоследствии среди пленных насчитали 3,5 тыс. «служителей». Немалое количество слуг погибло раньше. Других ставили в строй, восполняя потери. Пополнения включали и 3 тыс. мазепинцев, 8 тыс. запорожцев. Сколько было поляков, присоединившихся к походу на Москву, мы не знаем. Но Турция, даже сохраняя нейтралитет, продолжала исподволь поддерживать Карла. В шведских войсках действовали восемь хоругвей вспомогательной кавалерии из волохов, а в османских городах вербовались новые. В целом же, королевская армия представлялась внушительной. Но по качеству она была уже «не та».
