Александр Широкорад - Прибалтийский фугас Петра Великого
Тут, как говорится, лучше не скажешь! И соответственно перед тетушкой Антантой стояла дилемма – или мириться с большевиками, разумеется, стараясь получить более выгодные условия; или решительно поддержать какого-либо энергичного белого генерала: Колчака, Деникина, а за неимением лучшего сошел бы и Бермонт. Кстати, и как стратеги, и как политики Колчак и Деникин были по крайней мере не выше нашего Рафаиловича. А вот помогать белому вождю следовало не войсками (это стало бы ему медвежьей услугой), а деньгами, современным оружием и снаряжением и, что очень важно, обеспечением тылов и флангов от любых националистических бандформирований, начиная от воинства К.Пятса и кончая бухарским ханом.
Однако союзники боялись прихода к власти белого диктатора и воссоздания «единой и неделимой» куда больше, чем Ленина и Троцкого. В результате политика Антанты напоминала действия шизофреника. С одной стороны, она поддерживала белых, а с другой, националистов всех мастей – грузинских, украинских, польских, финских, эстонских и т. д. Европейцам не был понятен менталитет русского человека, от мужика до князя, который, увидев, как ляхи и чухонцы идут на Русь, сам пойдет под знамена не то что Левы Троцкого, но и Стеньки Разина.
Под сильным нажимом союзников и эстонцев генерал Юденич подмахнул приказ по армии:
«Нарва, 9 октября 1919 г. № 73.
Ввиду преступного выступления полковника Бермонта против Латвии, отрешаю полковника Бермонта от должности командующего корпусом имени графа Келлера и объявляю его изменником родины.
Главнокомандующий Северо-Западным фронтом
ген. Юденич».[165]
Я умышленно привожу приказ целиком, дабы читатель оценил комизм ситуации. Во-первых, Юденич отдает приказ Бермонту, который не только никогда не подчинялся, но даже никогда с ним не контактировал. Во-вторых, под ружьем у Бермонта находилось свыше 50 тысяч человек, а бравый генерал «отрешал» его лишь на командование корпусом имени Келлера, в котором числились лишь несколько сотен человек. Не мог же уважаемый Николай Николаевич «отрешить» Бермонта от командования немецкой «железной дивизией». Оперетта есть оперетта, но ведь надо и меру знать. Вместо этого Юденич подарил латышской армии четыре пушки. В ответ на это командующий латышской армией Симонсон послал телеграмму:
«Главнокомандующему Северо-Западной армией
генералу Юденичу.
Начальник миссии союзников сообщил мне радостную весть, что вы послали в Ригу для нашей армии 4 орудия. Этот подарок в нынешний тяжелый момент борьбы за родину приходит вовремя и свидетельствует о благожелательных отношениях Вашего Высокопревосходительства к нашей республике…
Рига, 14 октября 1919 г.
Генерал Симонсон».[166]
Мог бы, конечно, Николай Николаевич латышам и землицы подарить, ну, к примеру, Псковскую губернию. А то ведь в том же 1919 г. он подарил генералу Маннергейму Восточную Карелию и Кольский полуостров, а сейчас мог бы и Симонсону поспособствовать.
Аваловская компания не осталась в долгу и выдала Юденичу на полную катушку. 12 октября была послана радиотелеграмма:
«Ревель. Генералу Юденичу.
Контрнаступление на эстонские и латышские войска было произведено с той целью, чтобы войска мои не попали в положение, в котором находилась Ваша Северная армия, тыл которой обеспечен не был. За Вашими приказами последовали заявления от Ваших офицеров, что приказы эти необязательны по отношению ко мне, ибо Вы не являетесь хозяином в Ваших действиях. В таком духе я понимаю Вашу последнюю телеграмму. Моими последующими операциями я надеюсь принести пользу не только отечеству, но и Северной армии. В истинность приводимых Вами обвинений я не могу верить, ибо в то время, когда Ваши войска находятся в состоянии, непереносимом для русской гордости, моя армия в Курляндии находится на должной высоте и высоко держит в былом величии русское знамя.
Полковник Авалов».[167]
14 октября последовала радиотелеграмма Юденичу от графа Палена, главы Совета Западного русского правительства: «Совет знает, что Ваше выступление совершается в пользу врагов России, направлено против русской армии, защищающей последний клочок русского берега, и навязано Вам темными силами».[168]
С октября Антанта прервала морские коммуникации с Германией. Германские коммерческие пароходы, шедшие в Ревель, Либаву и Ригу, были задержаны в Балтийском море британской эскадрой и отправлены в Копенгаген. Несколько германских торговых кораблей были арестованы англичанами в Либавском и Ревельском портах.
Между тем всю ночь на 10 октября и весь последующий день через Двину шла артиллерийская дуэль, и лишь поздно вечером аваловская артиллерия прекратила обстрел Риги.
Днем 14 октября в штаб казачьего полка в Усть-Двинске[169] заявился британский офицер с командой и от имени командира эскадры предъявил ультиматум с требованием к 12 часам дня 15 октября очистить крепость Усть-Двинск. В случае же неподчинения приказу британская эскадра, стоявшая в Риге, откроет огонь по крепости и предместью Больдераа. А тем временем крупные силы латышской армии приступили к обложению с суши Усть-Двинска и предместья Больдераа.
На следующий день, 15 октября, спустя четыре часа после истечения срока ультиматума, британо-французская эскадра открыла ураганный огонь по Усть-Двинску, предместью Больдераа и всем укреплениям. В состав британского отряда под командованием британского адмирала Вальтера Ковэна входили три крейсера – «Дракон» («Dragon»), «Даная» и «Клеопатра» – и четыре больших эсминца, а в состав французского отряда – четыре эсминца. Всего на борту кораблей находилось двенадцать 152-мм и тридцать две 102-мм пушки, не считая многочисленных орудий калибра 76, 65 и 40 мм.
Очевидец писал: «Огонь эскадры в полном смысле слова был уничтожающий. Вся местность буквально кипела от разрыва снарядов. Как велики были потери несчастной армии, можно судить по тому, что английская эскадра состояла из четырех крейсеров новейшего типа, одного крейсера-истребителя типа „F—85“, двух канонерок и двух эскадренных миноносцев, не считая четырех французских миноносцев, только что прибывших из Либавы. О губительной силе огня свидетельствовала и сводка Западной армии, сообщавшая, что в течение 50 минут по одной только крепости Усть-Двинск было выпущено свыше ста тяжелых снарядов, вырывавших в земле воронки диаметром от 2 до 3 саженей. Действие огня было ошеломляющее. Бермондтовские батареи были буквально сметены. Сразу же после обстрела латышские войска стремительно бросились занимать крепость и Больдераа. Часть латышских войск вошла в крепость с суши, часть высадилась с заранее оборудованных пароходов и барж, ожидавших конца обстрела в Двине. Пленных и раненых латыши не брали и беспощадно приканчивали на месте, согласно приказу: „Пленных не брать!“ Каким-то чудом уцелели только 350 русских солдат, которых латыши пощадили и взяли в плен».[170]
Рижский историк Ю.Ю. Мелконов сообщил автору, что огнем кораблей Антанты был полностью разрушен целый квартал жилых домов в Задвинье.
В ответ на бомбардировку Усть-Двинска союзной эскадрой артиллерия аваловцев вновь открыла огонь по Риге и предместью Торенсберг. На сей раз применялись, помимо фугасных, и химические снаряды удушающего действия. От применения газов в городских больницах скончались 28 человек.
Корабли союзников, в свою очередь, бомбардировали занимаемые аваловцами предместья Риги Торенсберг и Гагенсберг. Русско-германская артиллерия отвечала. Общие повреждения кораблей союзников англичане до сих пор не сообщили, известно лишь, что 17 октября крейсер «Дракон» получил попадание снаряда, убившего 9 и ранившего 4 моряков.
В конце концов Бермонт решил вывести свои части из зоны обстрела корабельной артиллерии. Левое крыло русско-германской армии было отведено на хорошо оборудованные Олайские позиции.
Следует заметить, что и артиллерия Западной армии нанесла серьезные повреждения судам Антанты. Об этом красноречиво свидетельствуют многочисленные могилы британских и французских моряков в Риге. Теперь «незалежные» власти чуть ли не ежегодно устраивают торжества у этих могил с приглашением представителей флотов Англии и Франции. Однако население Риги понятия не имеет, кто стрелял в антантовцев и в кого они стреляли. Британский адмирал, приехавший в честь очередного поминовения убитых, сделал доклад о событиях октября 1919 г. для узкого круга латышских политиков. Историк Ю.Ю. Мелконов попытался получить в британском посольстве стенограмму выступления адмирала, но ему отказали без указания мотива.
После отхода аваловцев от Риги серьезных боев не было. Русско-германская Западная армия медленно продвигалась в Курземе. 22 октября она захватила Сяды (Салдус), 30 октября – Тальсен (Талси) и Цабельн (Сабиле), 9 ноября – Гольдинген (Кулдигу).
