Лебедева Н.С. - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)
Об угрозе войны с Россией Функ узнал впервые в апреле 1941 года, когда Розенберг был назначен уполномоченным по единому разрешению проблем Восточной Европы. Подсудимый Функ получил тогда, как мы помним, некоторые разъяснения от Ламмерса и Розенберга. Они в общих чертах были изложены некоторыми свидетелями при допросе их в суде. В качестве причины указывалось то, что русские будут концентрировать вдоль всей границы много войск, что они вторглись в Бессарабию и что Молотов в своих беседах выдвинул требования в отношении Восточной Европы.
28 мая 1941 г. у Функа происходило совещание с Розенбергом (документ ПС-1031). На нем, как Вы, очевидно, помните, обсуждался вопрос, как должна быть урегулирована денежная проблема на Востоке, если будет война с Россией и если эти области будут оккупированы войсками.
Если на совещании с Розенбергом говорилось о том, правда, не подсудимым Функом, что нужно печатать рубли для удовлетворения необходимой потребности в платежах, то Функу это предложение не казалось преступным и необычным...
Война началась уже через несколько недель после этого совещания. О том, что существует угроза войны с Россией, подсудимому Функу было известно. Однако то, что Германия давно готовится к войне, ему не было известно, так же как и то, что Германия будет нападать, то есть будет вести превентивную войну...
Функ ничего не знал о планах Гитлера в области внешней политики и о том, что Гитлер планирует какие-либо агрессивные войны. Правда Функ особенно летом 1939 года заблаговременно начал заниматься вопросом перевода мирного хозяйства на рельсы военного на случай войны...
С точки зрения уголовного права, существенным для рассмотрения дела Функа является не то, отдавал ли он со своей стороны распоряжения о такой подготовке, а то, знал ли Функ, что Гитлер планирует агрессивные войны и что Гитлер намеревается вести такие агрессивные войны, нарушая заключенные договоры и пренебрегая международным правом. Но Функ заявил под присягой, что он не знал и не предполагал этого. Постоянные уверения Гитлера о том, что он хочет сохранить мир, не позволяли ему, Функу, думать о такой возможности. Правда, мы сегодня знаем на основании событий последующего времени и фактов, установленных процессом, что мирные заверения Гитлера, которые он давал даже в момент самоубийства, в действительности были не чем иным, как ложью и обманом. Однако Функ в то время рассматривал мирные заверения Гитлера как чистую правду. В то время ему и в голову не приходила мысль о том, что Гитлер может обмануть его и весь немецкий народ. Напротив, Функ так же верил словам Гитлера и стал жертвой обмана, как и весь мир...
Функа считают также ответственным за применение принудительного труда иностранных рабочих по той причине, что он, начиная с осени 1943 года, был членом так называемого управления центрального планирования. 22 ноября 1943 г., то есть в разгар войны, он впервые участвовал в заседании этого учреждения... Функ вообще, и я хочу это особенно подчеркнуть, не занимался вопросами использования рабочей силы ни в качестве имперского министра экономики, ни в качестве президента Рейхсбанка...
Теперь, господа судьи, я перехожу к предпоследнему разделу обвинения, а именно к деятельности Функа по исключению евреев из участия в хозяйственной жизни в ноябре — декабре 1938 года, что является третьим пунктом обвинения.
Господа судьи, в Германии никогда не утверждали, что Функ принадлежит к тем антисемитам-фанатикам, которые принимали участие в еврейских погромах или приветствовали эти погромы и извлекали из них личную пользу...
Для Функа трагичным является то, что, несмотря на все это, его имя на данном процессе неоднократно упоминалось в связи с распоряжениями от ноября 1938 года, на основании которых евреи были изгнаны из хозяйственной жизни. Независимо от его желания он, будучи министром экономики, должен был рассматривать вопросы, относящиеся к участию евреев в хозяйственной жизни Германии. Он, как чиновник, обязан был издавать необходимые распоряжения по выполнению этих мероприятий...
Функ был особенно удручен, когда 10 ноября 1938 г. в Берлине стал свидетелем ужасных опустошений в еврейских домах и магазинах и когда одно за другим стали поступать сообщения, которые вновь все время подтверждали, что Геббельс и его клика, используя возмущение народа по поводу убийства евреями немецкого дипломата в Париже, организовали такие еврейские погромы по всей Германии, которые привели не только к уничтожению еврейского имущества, но и к убийству большого числа евреев, и к преследованию многих тысяч ни в чем не повинных сограждан...
Мы не должны упускать из виду того, что при проведении всех этих мероприятий Функ действовал лишь в качестве министра экономики, то есть как чиновник, который давал лишь распоряжения, относящиеся к выполнению приказа, изданного по указанию Гитлера Герингом, как уполномоченным по четырехлетнему плану. При этом Функ действовал не по своей воле точно так же, как, например, имперский министр финансов граф Шверин фон Крозигк, который в тот же период должен был издать распоряжение относительно выполнения приказа об уплате евреями выкупа в миллиард рейхсмарок, или как имперский министр юстиции и имперский министр внутренних Дел, которые также издавали аналогичные распоряжения в своей области.
Господа судьи, является ли служебный приказ начальника обстоятельством, исключающим ответственность для лиц, выполнявших их?
В связи с этим правовым вопросом я должен высказать следующие принципиальные соображения.
Естественное восприятие права подсказывает нам, что всякий гражданин государства, а также чиновник и даже солдат в том случае не может ссылаться в свое оправдание на выполнение им служебного приказа, если приказ предписывает совершение явно противозаконных действий, особенно преступления, и если подчиненный по существу дела и при учете всей совокупности обстоятельств сознает или должен сознавать, что служебный приказ начальства противоречит существующему правопорядку. Если имеется эта последняя предпосылка, то есть если приказ начальника явно противоречит существующему праву, то в таком случае правильно, если подчиненному не будет предоставлено право ссылаться в свое оправдание на служебный приказ начальника и утверждать, что он лишь выполнял его. В этом отношении данное положение Устава Трибунала, собственно говоря, не содержит в себе по существу ничего нового, а является подтверждением и дальнейшим развитием правовых принципов, которые, хотя и в различном объеме, уже нашли признаке в уголовном праве большинства современных цивилизованных государств. Правда, при этом будет весьма уместна известная осторожность, ибо, с другой стороны, господа судьи, нельзя забывать, что повиновение приказам начальника, а не только закону, является основой любого государственного управления во всех странах и останется ею в дальнейшем для того, чтобы было обеспечено правильное функционирование государственного административного аппарата и что весьма опасным было бы предоставить на усмотрение самого чиновника вопрос о том, должен ли он соблюдать данную им присягу на верность.
Однако, господа судьи, в данном случае речь идет о другом. Здесь речь идет о повиновении граждан государства, и в особенности чиновника, которым был тогда Функ, закону государства, который согласно конституционным положениям данного государства издан правомерно...
Эти правовые вопросы должен разрешить сам суд. В свою защиту Функ может, однако, указать на тот факт, что именно ему в силу его мировоззрения и всего прошлого, безусловно, было очень трудно издавать распоряжения по проведению таких законов в жизнь, хотя он и думал, что при этом исполняет только свой долг как чиновник...
Если Функ во время допроса 22 октября 1945 г. заявил американскому офицеру: «Я виновен», то здесь совсем не следует выяснять, имел ли подсудимый в виду уголовную или лишь моральную вину, которую он усматривал в том, что остался на своем посту, который обязывал его проводить в жизнь законы, противоречащие его собственному мировоззрению...
Таким образом, господа судьи, сознание своей обязанности, с одной стороны, и человеческие чувства — с другой, были теми факторами, которые удерживали подсудимого на его посту и поставили его в такое положение, которое сейчас ставится ему в вину как преступный образ действий.
Сейчас, господа судьи, я перехожу к последней главе, которая в моей защитительной речи носит название «Золотые вклады СС имперскому банку и концентрационные лагеря».
Действительно, особой трагедией в жизни подсудимого Функа было то, что он не только в 1938 году был принужден судьбой издавать распоряжения по проведению в жизнь законов, которые он внутренне осуждал и отрицал, как никто другой, но также и то, что в 1942 году он еще раз особенно ужасным образом оказался связан с преследованием евреев; я имею в виду вклады СС в имперском банке, то есть дело, по которому здесь был показан фильм, демонстрирующий стальные сейфы филиала имперского банка во Франкфурте, и были заслушаны два свидетеля: вице-президент Эмиль Пуль и советник имперского банка Альберт Томе.
