Б Рошфор - Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана (Том 1)
Барон де Фокруа, если на то пошло, был обеими руками за то, чтобы принять Фанфана-Тюльпана от всей души - особенно когда тот предстал перед ним. Барон был рад, что Цинтия его так отрекомендовала - но был весьма удивлен, ибо считал, что мисс Эллис не знает о его наклонностях. А Цинтия действительно не знала, и о Фанфане так писала только потому, что испытывала к нему нежное чувство, совсем не для того, чтобы известить барона о возможности насладиться любовью - хотя сам барон в этом вообще не сомневался. И что касается компрометации прелестного Тюльпана, - сказал он себе, - до этого в постели дело не дойдет.
- Будет ли вам удобно поужинать в шесть часов, милый друг?
- Но Господи, - ответил удивленный Тюльпан, - не нужно чувствовать себя обязанным из-за того, что я принес какой-то конверт, это такая мелочь!
- Но нет, я вам очень обязан, - нежно щебетал барон, многозначительно улыбаясь.
- Вы знаете, что в этом конверте мои талоны-дивиденды с предприятия мадемуазель Эллис? - добавил он, пристально следя, как гость отреагирует на подстроенную ловушку, поскольку не был до конца уверен, что Тюльпан не заглянул в конверт, вверенный его попечению при столь удивительных обстоятельствах. Тюльпан и вправду собирался вскрыть конверт, но тот был запечатан, а ни брат Анже, ни Картуш его не научили, как восстановить сломанную печать. Поэтому реакция Тюльпана барона вполне удовлетворила.
- О, вы акционер её борделя! - только и сказал Фанфан.
- Гм, да! Времена тяжелые, - заметил барон с виноватым видом.
- Прекрасное заведение, - продолжал Тюльпан. - Вы там когда-нибудь были?
- Никогда! Это гнусно! Все эти женщины так отвратительны! Вы-то, конечно, воспользовались случаем? - ревниво поинтересовался барон.
- О, нет! - ответил Тюльпан торжественным тоном (по сути это было признание в верности) и это привело мсье Фокруа к ужасной ошибке, так как он сказал себе:" - Слава Господу, наш человек!"
Ужин был изыскан и восхитителен. В небольшой овальной столовой (во дворце все было или круглым или овальным) подавал лакей, выглядевший как турецкая одалиска, а когда Тюльпан хотел поблагодарить за первоклассное меню, состоявшее из самых изысканных яств, из кухни пригласили не кухарку, а повара - рослого, ужасно волосатого парня, с обезьянними руками. И, похоже было, он прислуживал не только в кухне, но и в спальне.
К восьми часам пиршество окончилось. За это время Фанфан познакомился с такими лакомствами, как яйца, отваренные в вине, телятина в собственном соку, устрицы, запеченные в тесте, безе и всякие сласти, не считая всего прочего, и сопровождалось это, как и предварялось, лучшими сортами бургундских вин, благороднейших сортов вин из окрестностей Бордо и тем сортом арманьяка, который доказывает, что Бог существует; и Фанфан уже собрался распрощаться, но барон запротестовал с такой настойчивостью и так убедительно, что это бесспорно говорило о его приятельских чувствах.
- И думать об этом не смейте, дорогой Тюльпан! Уйти сейчас? А куда? В захудалый отель, где наберетесь блох?
- У меня хватит денег, чтобы ... поселиться в отеле, где блох нет, милый Амедей (обращение такое подразумевалось само собой, если за едой так много и долго пили, что собутыльники становились друзьями - не разлить водой) и я собирался ночевать в отеле "Де ля Розе", где останавливается мой приятель Картуш, приезжая в Париж. Это очень популярный отель!
- Бр-р-р! - воскликнул Амедей. - Популярный у кого? У богатой деревенщины, которая водит туда девок, так что, если не наберетесь блох, заедят вас вши!
- Ну, это старые спутницы солдата! - возразил Тюльпан. - Хотя другом их назвать трудно.
- Пойдемте посмотрим, у меня роскошная спальня со всеми удобствами! Вам там будет лучше, чем в Версале! И объятия распахнуты для вас на любой срок!
- Видишь, милый Амедей (вот, уже на ты, а значит, на краю пропасти), я должен думать о том, чтобы найти себе занятие, а не просто спать в роскошной обстановке. Я, беглый солдат, приехал искать место по протекции одного знатного вельможи, который по совершенно необъяснимым причинам стал из моего покровителя моим гонителем. И теперь приходится думать о будущем.
- Ну и что? - воскликнул Амедей, приведя неотразимый довод. - Ты о нем не можешь думать здесь?
Тут пришла очередь шампанского, и Тюльпан надолго сохранил яркие воспоминания о мужчине-одалиске, который в зареве тысячи свечей исполнял чувственные танцы с волосатым поваром, тоже обнаженным, а мсье де Фокруа играл на скрипке! Как видно, можно быть шпионом и при этом ещё и скрипачом. Наконец Фанфан-Тюльпан удалился в свою комнату, упал там на мягчайшее ложе на свете и уснул, причем предусмотрительно не сняв брюки.
А что касается барона, тот - захмелев от прекрасного шампанского и музыки - ошибся дверью.
* * *
Весь следующий день барон был от Тюльпана без ума. Тот не слишком удивлялся, но все-таки отметил, что мсье де Фокруа слишком уж часто гладит его по лицу, поглядывает как-то по-особому, словно пытаясь создать между собой и Фанфаном нежные интимные отношения, что было совершенно неоправданно.
Дело в том, что барон, выйдя ночью из соседней комнаты в таком же опьянении, с каким входил туда, так и не узнал, что Фанфан отлично выспался один. И вот теперь Тюльпан, ничего не понимая, удивленно говорил себе, что барон ведет себя с ним как с любовником.
Тюльпан и рад был бы продлить свое пребывание в прелестном палаццо, но платить за постой подобным образом ему и в голову не приходило. Он, конечно, с удовольствием, задержался бы дня на три-четыре, чтобы обдумать, что делать дальше, но развитие ситуации решило иначе.
На следующий день он ужинал в одиночестве, поскольку барона светские обязанности призвали в оперу. После ужина Тюльпан в своей комнате зачитался Гельвецием, найденным в библиотеке. Уже за полночь услышал он, что вернулся экипаж мсье де Фокруа. Через минуту кто-то постучал к нему.
- Войдите!
- Я увидел, что у вас ещё горит свет! - барон присел к нему на постель. - И сказал себе: это мой милый ангел хочет доставить мне радость, поджидая меня! Ах, мой милый, - продолжал барон, начав раздеваться, - какой был нудный вечер! Я и не знаю, ни что была за музыка, ни что за хор безголосых кур вертелся на сцене. Но там были Их Величества, и я - в числе приглашенных!
Ложь была очевидна, ибо барон для Их Величеств был никем, к тому же с пятном на репутации: принадлежал к сторонникам Дюбарри, когда та ещё была на вершине своей власти. В опере он арендовал место - чтобы иметь возможность вести там свою шпионскую деятельность, собирая среди зрителей обрывки информации, как делал это и на званых вечерах, где хватало болтливых и хвастливых дворян, прикидывавшихся осведомленными особами. Барон почти всегда возвращался домой со множеством неправдоподобных слухов, категорических утверждений генералов, которые никогда не видели битвы даже издали, и сплетен о том, что люди подслушали от важных чиновников - только вот люди эти слышали неверно и ещё хуже понимали то, что слышали.
- И наконец я здесь, - закончил барон свой длинный и бестолковый рассказ, который Тюльпан даже не слушал, не уставая удивляться, что заставляет мсье де Фокруа раздеваться перед ним донага - и притом с такой ошеломляющей естественностью!
- Мсье, - спросил он наконец барона, - вы что, хотите поразмяться?
- Отлично сказано, - воскликнул мсье де Фокруа. - Ах вы мой милый безобразник! - и с влюбленным видом скользнул к Фанфану в постель, однако тот торопливо отодвинулся и заявил:
- Амедей, послушай, ты мне вовсе не антипатичен, наоборот, но должен признаться, что я уже давно привык спать один!
Так по-приятельски назвал он барона потому, что рассчитывал облегчить объяснение.
- Но милый, - захихикал барон, - мы спать пока не собираемся, правда? Ах ты, злодей, хочешь помучить своего Амедея!
- Вовсе нет! - твердо заявил Тюльпан и вскочил с кровати, стянув покрывало, чтобы завернуться.
Барон в смятении вытаращил недоумевающие глаза, поскольку не мог взять в толк поведение Фанфана.
- Но прошлой ночью ты ведь...
- Что?
- И ты уже забыл?
- Мне нечего забывать, поскольку прошлой ночью со мной ничего не было. Вам что-то показалось!
- Ах, нет, ну уж нет!
- Значит, с вами был кто-то другой, не вижу другого объяснения.
- Ах, я ошибся комнатой!
- Мой друг, вы ошиблись и по части моих интересов: я для любовных игр приемлю только женщин.
- И не хочешь научиться по-другому? - предложил барон.
- Нет, не хочу, и не настаивай. Я люблю женщин!
Барон, вконец расстроенный, удалился к себе, где проплакал всю ночь. Тюльпан отверг его любовь, и ныне он не знал, как того заполучить или, может быть, просто выгнать из дому. Нет, он решил вести себя иначе. Использовать Тюльпана в своих интересах, а, может быть, и тайно отомстить, если придуманный ночью план рухнет.
К восьми часам Фанфан-Тюльпан успел позавтракать и уже хотел прощаться, когда вошел барон в алом халате. С кругами под глазами от мук неразделенной любви, он тем не менее не потерял присутствия духа всмотрись Фанфан получше, заметил бы в его глазах циничный блеск.
