Светлана Абрамова - Африка: четыре столетия работорговли
Все очевидцы работорговли в Восточной Африке единодушно утверждали, что основная масса невольников «добывалась» в районе Великих озер Африки, особенно на берегах озер Ньяса и Танганьика.
До середины XIX в. невольничьи караваны не доходили до области озер. Военный захват рабов и покупка их производились ближе к побережью. Конечно, какое-то количество рабов из приозерья попадало в руки арабов после перепродажи от торговцев к торговцам. Однако лишь во второй четверти XIX в. отмечается интенсивное продвижение арабов-работорговцев в глубь континента. Английские исследователи утверждают, что это было связано только с увеличением требований на рабов на восточном побережье со стороны европейцев. На западном побережье в это время, как считают, например, Р. Бичи, Р. Купленд, покупать невольников стало труднее вследствие упорной и успешной борьбы англичан против вывоза рабов. Поэтому увеличилось количество невольничьих кораблей у восточного побережья, поэтому стали идти глубже в Африку невольничьи караваны.
Вряд ли это могло быть определяющим моментом: на западном побережье в эти годы работорговля велась еще в очень широких масштабах. Скорее всего помимо указанной причины важно было, что в областях, лежащих ближе к побережью, уже истощились людские резервы.
Основной путь работорговцев с побережья шел от Килвы к оз. Ньяса. Вторая по величине невольничья дорога проходила от Багамойо через Табору к оз. Танганьика. В Уджиджи кроме слоновой кости стали продавать рабов [458, с. X].
В 50-х годах XIX в. невольничьи караваны стали регулярно доходить до оз. Ньяса. Арабы начали строить дхоу, на которых пересекали озеро и перевозили рабов.
В это же время изменился этнический состав рабов, которых англичане освобождали с невольничьих кораблей. Если раньше это были в основном представители племен, населяющих побережье, то теперь появились такие, язык которых на Занзибаре был неизвестен.
Главным работорговым портом на западном берегу оз. Ньяса стало Кото-Кото.
С этого времени и до окончания вывоза рабов не только в Америку, но и в страны Востока вся Восточная Африка превратилась r гигантское поле междоусобных войн, охоты людей друг на друга с единственной целью — захвата невольников.
В нашем распоряжении нет материалов о том, что на западном побережье Африки некоторые области обезлюдели в результате работорговли, хотя утверждения такие и встречаются.
В Восточной Африке работорговля была в основном в руках арабов — подданных султана Занзибара, португальцев и кое-где, в пределах португальских колоний, мулатов. Сами африканцы, особенно на побережье, не становились в Восточной Африке крупными работорговцами. Здесь африканцы были везде страдающей стороной. В глубине Африки их захватывали в рабство, чтобы доставить к морю и там продать. На жителей прибрежных районов арабы и португальцы смотрели как на потенциальных невольников, и при нехватке рабов в первую очередь подвергались разрушению селения африканцев недалеко от центров купли-продажи невольников.
В то же время во внутренних областях континента некоторые племена, как это было и в Западной Африке, превратились в поставщиков невольников арабским купцам. Так, профессиональными работорговцами стали яо [43, с. 25].
В отношении Восточной Африки имеются достоверные свидетельства о страшных опустошениях, которые оставляли работорговцы. Бывали случаи, когда полностью исчезало население какой-либо деревни [53, с. 113].
В одном из комитетов при палате общин английского парламента, который занимался сбором материалов о работорговле, очевидцам ее, в частности, задавали вопрос, знакомы ли они с сообщениями Ливингстона об ужасах работорговли и поддерживают ли они их. Все, кто был в Восточной Африке, подтверждали правдивость слов Ливингстона.
Один из них сказал: «Я видел, как однажды утром в течение двух часов были сожжены три деревни. На моих глазах из этих деревень работорговцы увели с собой сотни людей» [101, с. 297, 363–364].
Дж. Кирк, английский консул на Занзибаре, писал о полном разрушении от невольничьих набегов области Усамбара, о быстром возвышении Пангани, когда, став центром продажи невольников, Пангани начал в работорговле даже соперничать с Килвой. Он сообщал также о разрушении и обезлюдении области Мангао по дороге к оз. Ньяса [16, с. 2].
Другой английский консул на Занзибаре, С. Ригби, приводит слова индийца, много лет жившего в Килве: «Соседние с Килвой области, на расстоянии 10–12 дней пути, несколько лет назад были густо населены, сейчас они совершенно обезлюдели. Один араб, только что вернувшийся с озера Ньяса, рассказал, что он шел 17 дней от одного разрушенного селения к другому. Он не встретил ни одной живой души на землях племени миджана, а еще совсем недавно здесь было большое население» [413, с. 205].
Вот что видел Ливингстон, когда плыл по р. Шире вскоре после большого невольничьего рейда известного работорговца Мариано: «…ежедневно мимо нас плыли мертвые тела, а по утрам приходилось очищать колеса от трупов, которые ночью туда попадали. На протяжении многих миль все население долины было угнано Мариано, этим бичом страны, который стал снова тем же, что и был раньше, — крупным португальским работорговцем…
…Куда бы мы ни ходили, повсюду нам попадались человеческие скелеты… По склону, позади одного селения, в месте, где беглецы часто переправлялись через реку, идя с востока, была набросана целая куча трупов. Страдания одних были окончены под тенистыми деревьями, других — под выдающимися камнями на холмах, в то же время многие лежали в своих хижинах за закрытыми дверями…
Вид этой, буквально усыпанной костями, пустыни, которая всего 18 месяцев назад была густонаселенной долиной, навел нас на мысль, что уничтожение человеческих жизней в средние века, как бы оно ни было велико, все же составляет небольшую часть опустошения по сравнению с теми, которые причиняются торговлей рабами» [52, с. 287–288, 291–292, 296–297].
И как бы подводя итог всему, что он видел, Ливингстон с горечью пишет: «Если бы мы только могли дать полное представление об ужасах работорговли, хотя бы приблизительно указав количество человеческих жизней, которые она ежегодно губит! Мы уверены, что, если бы даже половина истины была рассказана и признана, чувства людей были бы так возмущены, что этой дьявольской торговле человеческим мясом был бы положен конец любой ценой!
Но ни мы, ни кто-либо другой не располагают необходимыми статистическими данными для такой работы…» [51, с. 260]. Торговля невольниками в Африке продолжается, каждый день сотни людей захватываются в плен, сотни погибают от рук работорговцев. «При теперешних темпах уничтожения населения вся страна скоро станет пустыней…» [52, с. 88].
Существующие источники не дают возможности определить, сколько невольников было вывезено из Африки в Новый Свет в XIX в. Эти подсчеты никогда нельзя будет произвести, и любая, даже самая приблизительная оценка будет совершенно произвольной.
Как и в предыдущие столетия, работорговля в XIX в. была меновой торговлей. Правда, к середине столетия несколько увеличилась доля звонкой монеты, которую работорговцы наряду с товарами требовали у покупателей, но в основном ассортимент товаров остался прежним: огнестрельное оружие, вино, табак, ткани, безделушки [285, с. 193–194].
Прибыли от работорговли также остались очень высокими. Цены на невольников в Новом Свете настолько повысились, что никакие убытки от встречи с патрульными кораблями или даже от возможной конфискации судна не пугали работорговцев. Один удачный рейс с лихвой покрывал убытки от одного-двух неудачных.
Теодор Кэнот сообщал, что от продажи партии рабов численностью 217 человек он получил чистую прибыль в 41438 долл. [71, с. 106–107]. Некий бразильский предприниматель, использовавший у себя труд рабов, в 30-х годах XIX в. утверждал, что работорговля в эти годы может приносить прибыль до 1000%.
Однако место работорговли в системе торговли Европы и Америки изменилось.
Производство товаров для обмена на рабов уже не имело большего значения для промышленности европейских стран, да и вся система треугольной торговли не приносила прежней прибыли. Трансатлантическая работорговля сыграла свою роль, и время ее уходило в прошлое.
Пришли новые времена, новые требования, появились новые рынки и покупатели. Уже не была так важна для европейских стран и продукция стран Нового Света. Товары, аналогичные вест-индским и американским, шли из Индии, Северной Африки.
В Восточной Африке, как мы уже говорили, вывоз рабов еще продолжался. Работорговцами были арабы, которые вывозили невольников в страны Востока. Поэтому говорить о том, что шло на смену работорговле, можно пока лишь по отношению к Западной Африке. Там на смену работорговле шла торговля товарами, производившимися в Африке и нужными для промышленности Европы. Африканцы, которые раньше были бы захвачены и проданы в рабство в Америку, теперь, формально свободные, занимались производством пальмового масла в дельте Нигера, возделывали арахис в Сьерра-Леоне, скоро должны были начать выращивать какао на Золотом Берегу и т. д.
