Чарльз Уайтон - Крупнейшие шпионы мира
А Абель в это время был во Флориде, наслаждаясь столь необходимым ему отдыхом и внимательно читая американские газеты, стараясь выискать в них хоть какую-то информацию о побеге Хейханена. Американцы, однако, хранили молчание. Они не собирались вспугивать человека, про которого знали, что он является одним из крупнейших русских шпионов в Западном полушарии.
Почему полковник Абель не сбежал в Мексику – остается загадкой. Можно лишь предположить, что для ГБ он был столь ценным агентом, что в Москве надеялись, что через несколько месяцев все уляжется и он вновь сможет возобновить деятельность своей агентурной сети. Возможно, так бы оно и было, однако, пробыв месяц во Флориде, Абель совершил еще одну ошибку. Он вернулся в Нью-Йорк. И 13 июня агенты ФБР, день и ночь следившие за квартирой Абеля, неожиданно увидели в одном из окон студии свет.
А вскоре они увидели и высокого мужчину лет пятидесяти, с худощавым лицом, собиравшегося уходить. Его сфотографировали скрытой камерой и последовали за ним. Сначала он направился к близлежащей станции «подземки» и доехал до Манхэттена. Затем повел своих преследователей к отелю Лэтем, где, как оказалось, он зарегистрировался под именем Мартина Коллинза. А спустя несколько часов Хейханен опознал в человеке на фотографии так долго разыскиваемого «Марка».
Итак, ФБР нашло этого человека. И теперь действовало не спеша. Абеля держали под круглосуточным наблюдением. Агенты ФБР надеялись, что рано или поздно он выйдет на связь с другими членами сети ГБ. Однако полковник Абель ни с кем не встречался. Он был слишком большим профессионалом, чтобы подвергать риску свои связи.
И, наконец, почти в семь часов утра 2 июня три агента ФБР ворвались в спальню Абеля в номере отеля.
«Полковник, – обратились они к нему, – у нас есть сведения, что вы замешаны в шпионаже против Соединенных Штатов».
Абель, выглядевший полным достоинства, даже несмотря на пижаму, лишь слегка поклонился. Он был холоден и казался совершенно невозмутимым. Он не возражал, когда агенты ФБР пригласили в номер чиновника иммиграционной службы, ожидавшего в коридоре, и тот предъявил Абелю то единственное обвинение, которое они могли ему предъявить, – в нелегальном проникновении на территорию Соединенных Штатов.
Абеля доставили в штаб-квартиру ФБР в Нью-Йорке, в течение последующих пяти дней и ночей его безостановочно «поджаривали» сменявшие друг друга сотрудники ФБР и ЦРУ. Он сообщил, что его настоящее имя – Рудольф Иванович Абель, и что он советский гражданин, хотя у него и есть американский паспорт на имя Эмиля Р. Голдфуса. Но в течение первых пяти дней и ночей и в последующие три недели непрерывных допросов он практически больше ничего о себе не сказал.
Он вел себя как офицер, взятый в плен на поле боя, и готов был, как этого требовала международная конвенция, назвать свое имя и личный номер, и ничего более. Однако при этом он почти не делал попыток опровергнуть то, что следователям уже было известно о нем от Хейханена, а именно, что он является старшим офицером иностранной службы ГБ.
«В конце концов, джентльмены, – якобы заявил он, – мы все профессионалы. И я здесь лишь потому, что мне не повезло».
В его спальне фэбээровцы обнаружили портфель с шестью тысячами долларов и пакет, в котором среди других вещей находилась и фотография людей, которых агенты ФБР смогли идентифицировать как Мориса и Лорну Коэн, разыскиваемых в течение семи лет. Позднее агенты ФБР узнали, что Абель оплачивал счета за хранение мебели Коэнов с момента их исчезновения в 1950 году. Улыбаясь, он отказался дать какие-либо сведения об их нынешнем местонахождении.
Когда встал вопрос о юридических консультациях, Абель дал понять, что он – человек со средствами и может оплатить услуги лучших адвокатов Соединенных Штатах. Он указал ФБР на банк Манхэттен, где у него был счет на 21 000 долларов.
Когда, наконец, он убедился, что следователям ничего не известно о действиях советской разведки в США, он явно испытал облегчение и слегка расслабился. Время шло, и спустя несколько недель сотрудники ФБР и ЦРУ, имевшие дело с Абелем, не только испытывали к нему личную симпатию, но и находились под сильным впечатлением от его личности. Абель согласился подвергнуться процедуре проверки умственных способностей, в ходе которой выяснилось, что его КИ близок к отметке «почти гений».
Конечно, он был самым интересным шпионом из всех, когда-либо попадавших в руки американских спецслужб, и высокопоставленные сотрудники ФБР и ЦРУ лично приходили на дпрофранцузскии по-итальянски, а также проявляет искренний интерес к физике и даже попросил дать ему работы Эйнштейна, которые он и изучал в своей камере.
Полковник Абель также показал себя знатоком Пушкина и признался в своем давнем восхищении творчеством Хемингуэя.
Один из американских чиновников получил истинное наслаждение от долгой беседы с советским шпионом на тему «значение Макколея в английской истории». Абель попросил разрешения попрактиковаться в своем хобби – в изготовлении прелестных серебряных украшений.
У полковника Абеля не было, по сути дела, настоящей защиты. Однако он был решительно настроен воспользоваться всеми возможностями, предоставляемыми обвиняемому американским законом. Он обратился в нью-йоркскую ассоциацию адвокатов с просьбой прислать ему защитника. Суд назначил ему в качестве защитника известного американского адвоката ирландского происхождения м-ра Джеймса Донована, сыгравшего решающую роль в жизни Абеля. В годы войны Донован выступал в роли личного советника как руководителя американской секретной службы – OSS, так и государственного обвинителя от Соединенных Штатов на Нюрнбергском процессе м-ра Джексона, и благодаря этому опыту он неплохо разбирался в деле Абеля. Гонорар в 10 000 долларов, которые Абель согласился заплатить своему защитнику, Донован передал на благотворительные цели.
В октябре 1957 года Абель предстал перед судом в Нью-Йорке и был признан виновным в шпионаже против Соединенных Штатов. Помощник генерального прокурора США отозвался о нем как о «настоящем профессионале и гении в области разведки». Во время судебных заседаний Абель, как правило, сидел совершенно спокойно, демонстрируя явное безразличие к происходящему. Большую часть времени он рисовал – иногда судью на скамье, иногда защитника, но обычно на его рисунках можно было увидеть грустного человека средних лет, одиноко сидевшего на скамье в парке.
И лишь в редких случаях Абель позволял эмоциям выйти наружу, как это было в тот момент, когда прокурор зачитал письмо дочери полковника, присланное на микропленке из Москвы, в котором деду сообщалось о рождении внука. Лицо Абеля стало медленно оживать, и вскоре присутствующие могли увидеть, как полковник медленно смахнул слезу. Он никогда не терял чувства юмора и часто обменивался шутками и остротами как с защитником, так и с прокурором. Так, например, какое-то тяжелое вещественное доказательство чуть не упало на голову Абеля, он улыбнулся помощнику генерального прокурора и сказал: «Не убивайте меня раньше времени». Абель не сомневался, что суд приговорит его к смерти.
Его адвокат доблестно сражался за смягчение приговора. Опираясь на какое-то инстинктивное кельтское предчувствие, м-р Донован спорил с судьей, что «возможно, в обозримом будущем американец такого же ранга будет арестован в Советском Союзе, и в таком случае обмен заключенными может быть произведен в интересах Соединенных Штатов».
Судья, однако, не обладал таким же даром предвидения, какое было у мистера Донована, и полковник Рудольф Иванович Абель был приговорен к казни на электрическом стуле.
Однако ни полковник Абель, ни его американский адвокат не сложили оружия. После того как все возможности, предоставляемые американским законом, были использованы, смертный приговор заменили тридцатью годами тюремного заключения. Окончательное подтверждение этого пришло в мае 1960 года – как раз накануне неудавшейся встречи на высшем уровне в Париже, причиной срыва которой стал сбитый Советами шпионский самолет У-2, пилот которого, капитан Френсис Гэри Пауэрс, оказался в плену у русских.
Спустя несколько недель после срыва Парижской встречи в верхах, на которой мистер Хрущев во всеуслышание заявил, что во всем, что касается шпионажа, у него «руки чисты», сотрудники британской контрразведки раскрыли группу шпионов ГБ, действовавших в Соединенном Королевстве. Советских агентов поймали на передаче в Москву секретов британского оружия для подводных лодок, разрабатываемого в Портленде. В начале 1961 года пять членов группы были арестованы. Среди них:
1. Фредерик Хогтон и Этель Джи, по прозвищу «Пончик», работавшие на портлендской базе и оба впоследствии приговоренные к длительным срокам тюремного заключения.
2. Питер и Элен Крогер, продавец антикварного магазина и его жена, жившие в Кренли Гарденс, в Мидллсексе.
