Юрий Ивонин - Властители судеб Европы: императоры, короли, министры XVI-XVIII вв.
29 января 1630 г. состоялась первая встреча Мазарини и Ришелье в Лионе. Французский кардинал подозрительно воспринял приезд неизвестного ему итальянца: «Мазарини прибыл сюда скорее шпионить и вынюхивать… Я полагаю, что он может представлять наших врагов… он может быть таким же испанцем и савойцем, как и проповедником». Но в ходе встречи его предубеждение постепенно рассеивалось — предложения Мазарини были достаточно серьезны. Вежливые и ненавязчивые манеры Джулио, его готовность слушать собеседника и воспринимать стиль беседы покорили Ришелье. Посланнику папы удалось мягко упомянуть о трудностях зимней кампании в Италии. Он также немного преувеличил готовность савойской и габсбургской сторон идти на переговоры. В результате Мазарини обеспечил несколько встреч противников в ряде пограничных городов Италии и Франции. Их эффективность подогревало то обстоятельство, что дизентерия и тиф основательно просеяли армии враждующих сторон в Северной Италии.
Встречи Ришелье и Мазарини оказались решающими в дальнейшей судьбе папского посланца. Французский министр надолго запомнил и оценил способности и чутье молодого человека. «Мой инстинкт подсказал мне, что передо мной гений», — позднее записал в своих «Мемуарах» Ришелье. И с того времени, хотя молодой дипломат по-прежнему добросовестно служил Святому Престолу, Джулио стал благоприятствовать интересам Франции в Европе.
Во время бесед с кардиналом Ришелье в Пинероло в апреле 1630 г. Мазарини познакомился еще с одним примечательным человеком — отцом Жозефом. Аскет Жозеф и жизнелюб Мазарини были явными противоположностями. Но в деле заключения мира в Северной Италии этот капуцин явно подыгрывал папскому посланцу, стараясь утихомирить итальянские амбиции Ришелье. В июне 1630 г. открылся общегерманский рейхстаг в Регенсбурге, на котором попутно шли напряженные переговоры о заключении мира. Неофициальным послом Парижа там был отец Жозеф, папы римского — Джулио Мазарини. Почти головокружительный успех Габсбургов на втором этапе Тридцатилетней войны делал императора Фердинанда довольно упрямым и отбивал у него желание идти на признание достижений Франции в Северной Италии. Жозефу и Мазарини пришлось несладко, но все же мирный договор на выгодных для Франции условиях был подписан. Ришелье проникся еще большей симпатией к итальянцу и от души поблагодарил его.
Существует мнение, что с начала 30-х гг. Джулио Мазарини стал тайным агентом Франции, одним из звеньев разведки Ришелье. Но мы этого наверняка сказать не можем: эта версия ничем существенным, кроме конфиденциального тона писем от Ришелье к Мазарини, не подтверждается. В 1631–1632 гг. при посредничестве ловкого дипломата был заключен ряд выгодных для Франции соглашений с Савойей и властями Турина. Эти договоренности подтверждали успехи, достигнутые в Регенсбурге, и предоставляли французским войскам беспрепятственный проход через Северную Италию. Параллельно Джулио несколько раз посетил Париж, где приобрел важные для него в будущем связи. Абель Сервьен, способнейший политик и военный министр Ришелье, стал другом Мазарини на всю жизнь. Свои впечатления о новом знакомом он выразил так: «Этот господин Мазарини — самый достойный и самый умелый из слуг Его Святейшества». Следует упомянуть еще об одном событии этого периода в жизни Джулио: 18 июня 1632 г. в церкви Сен-Менгуль на французско-итальянской границе состоялся обряд его посвящения в духовный сан. На это папский дипломат пошел ради карьеры и богатства и, как видно, не просчитался.
Папа Урбан VIII остался чрезвычайно доволен дипломатическими успехами Мазарини. «Это ловкий пройдоха, и даже я не знаю, о чем он думает», — часто отзывался папа о своем любимце. Он включил Джулио в состав секретариата римской курии, где тот занимался дипломатической перепиской. Но на этой высокой должности Мазарини долго не задержался.
Он нужен был в Европе, в гуще происходивших там событий. В 1633 г. Джулио становится одновременно заместителем посланника папы, т. е. вице-легатом, и экстраординарным послом в Авиньоне. Урбана VIII интересовало положение дел во Франции.
В ноябре 1634 г. к Парижу приближалась одинокая карета. В экипаже, выглядевшем довольно представительно и богато, находился подтянутый молодой человек в сопровождении нескольких слуг. Багаж путешественника составляли превосходные картины итальянских художников, включая Тициана, и другие произведения искусства — дары римского кардинала Антонио Барберини кардиналу Ришелье. Джулио Мазарини был официально направлен в Париж в качестве экстраординарного нунция папы римского с целью предотвратить назревавшее столкновение между Францией и Испанией и новый виток европейской войны. К этому времени после головокружительных побед шведской армии перевес в Тридцатилетней войне вновь получила габсбургская коалиция. В 1632 г. был убит в битве при Лютцене глава антигабсбургского блока шведский король Густав II Адольф, а в 1634 г. шведы были окончательно разбиты при Нордлингене. После этих событий Мазарини пришел к выводу, что его миссия, в сущности, заранее невыполнима. Нереальные цели заставляли его быть крайне деликатным: он знал о твердых намерениях Ришелье вступить в Тридцатилетнюю войну и возглавить антигабсбургскую коалицию. «Вы можете мне поверить, — говорил Джулио Сервьену, — что я не хотел связывать себя с переговорами, которые обречены на провал…» Но быть в Париже и общаться с человеком, которого он считал гением и олицетворением судьбы Франции, — этого уже было достаточно для оптимистического настроения молодого нунция.
Мазарини не смог найти доводы в пользу мира. Поэтому от имени папы он предложил созвать два мирных конгресса, на первом из которых встретились бы католические противники Франции, а на втором — прошли консультации с представителями обеих конфессий. Поразительно, но Джулио фактически предугадал будущую процедуру проведения вестфальских переговоров, венчавших в 1648 г. окончание Тридцатилетней войны. Миссия Мазарини не увенчалась успехом — 19 мая 1635 г. Франция объявила войну Испании. Но папский нунций успел приобрести еще большее благоволение первого министра Франции и понравиться Людовику XIII и Анне Австрийской.
В 1636 г. Мазарини был отозван обратно в Рим на три года, но Францию, полюбившуюся ему, он уже не мог забыть. Из этой страны он увез с собой образ женщины, глубоко запавший ему в душу. Пожалуй, настолько глубокое чувство возникло у Мазарини впервые, хотя Джулио с ранней юности пользовался исключительной популярностью у женского пола и любил многих женщин. Его любовь была яркой и зрелой. Дамой его сердца и владычицей его дум стала не кто иная, как французская королева Анна Австрийская. В первый раз он был ей представлен во время своей поездки в Париж по североитальянским делам в апреле 1632 г. Тогда Мазарини пробыл во французской столице всего шесть недель. Но этого было достаточно для возникновения взаимной симпатии. Его взгляды, внешний вид и манеры привлекли королеву. «Вам понравился Мазарини, — язвительно заметил ей тогда Ришелье, — он похож на Бекингема». Но тогда Джулио отвлекали дипломатические перипетии и новые необходимые ему знакомства. В 1634-1636 гг. он старался чаще бывать на приемах и празднествах у королевской четы, лично беседовать с Анной Австрийской. Разумеется, на первом месте в этих встречах находились политические мотивы, и даже мысли о взаимном влечении ни он, ни королева допустить не могли.
Их роман развился гораздо позже, но уже в 1636 г. Мазарини решил связать свое будущее с судьбой Франции. Он вернулся в Рим с инструкциями от Ришелье, которые делали его фактически личным агентом Людовика XIII при папской курии. С противоречивыми чувствами он встретил новости о сближении королевской четы во Франции и беременности Анны Австрийской. Узнав же о неизлечимой болезни отца Жозефа (он умрет в 1638 г.), Джулио почувствовал, что Ришелье захочет возместить эту потерю и что ему надо срочно ехать в Париж. В 1638 г. Мазарини с помпой участвует в обряде крещения будущего Людовика XIV (он стал его крестным отцом), а в ноябре 1639 г. навсегда прибывает во Францию.
В годы, предшествовавшие его министерству, Мазарини много работал, стараясь выставить себя в лучшем свете в глазах французского высшего общества. В 1639–1642 гг. он постепенно, стараясь следовать знаменитому принципу великого римского императора Августа «Поспешай медленно!», перевоплощался из папского дипломата в наследника Ришелье. Он тщательно выискивал себе патронов, друзей и сторонников, ездил в Италию, откуда привозил произведения искусства, ставшие основой его будущей богатой коллекции. Он старался следовать моде, регулярно посещал театр и слушал музыку. Но поначалу Джулио приходилось нелегко — ведь несмотря на благоволение к нему Ришелье и королевской четы, все доходные места в королевстве были пока заняты. Вот как описывал его положение известный капитан-лейтенант первой роты мушкетеров короля д'Артаньян в своих «Мемуарах»: «При своем прибытии ко двору Мазарини явился туда столь жалким, что ему требовалась чья-нибудь поддержка. Не имея ничего, кроме весьма скудного пенсиона, далеко не достаточного даже для скромного существования, он был очень счастлив, когда месье де Шавиньи (секретарь Ришелье), который узнал его, воспользовавшись им в делах Италии, дал ему комнату у себя и место за столом своих служащих» [80]. Возможно, это было еще одной причиной непомерной тяги Мазарини к обогащению. Наконец, во время осады Перпиньяна в начале 1641 г. Джулио Мазарини получил обещанную ему Людовиком XIII и Ришелье еще два года назад кардинальскую шапку. Это была вожделенная плата за его дипломатические услуги перед Римом и Францией. Вскоре после этого по совету Ришелье новоиспеченного церковного иерарха ввели в Королевский совет.
