Александр Зимин - В канун грозных потрясений: Предпосылки первой Крестьянской войны в России
Послесловие
Автор этой книги выдающийся советский историк Александр Александрович Зимин (1920–1980) в своем вступлении подчеркнул, что публикуемая монография завершает цикл его исследований о «России на пороге нового времени». Шеститомная серия охватывает более полутора столетий — от второй четверти XV до конца XVI в. — период образования единого государства, начальных этапов его централизации, борьбы за свержение иноземного ига и национальную независимость. Открывает серию единственная пока еще не опубликованная работа о феодальной войне середины XV в., озаглавленная автором «Витязь на распутье»[779].
В предлагаемой читателю книге, пожалуй, наиболее ярко проявилась черта, характерная для всего цикла, — сочетание синтеза и скрупулезного научного анализа. Сам ученый назвал ее «прагматическим подходом». Такой метод подразумевает и глубокое обобщение того, что сделано исторической наукой, и тщательное исследование многих проблем отечественной истории, и связный рассказ о всех событиях и явлениях изучаемого периода.
По мере развития исторической науки, совершенствования ее методов у нас все чаще создавались монографии, авторы которых глубоко и всесторонне исследовали ту или иную конкретную проблему, прослеживали определенные явления в жизни общества на протяжении порой длительного промежутка времени. Польза и необходимость таких трудов очевидна. Перу самого А. А. Зимина принадлежат работы о русской общественной мысли XV–XVI вв., об истории холопства с древнейших времен до конца XV в., об одном из крупнейших монастырей-феодалов — Иосифо-Волоколамском и т. п. Искусственное расчленение целостного исторического процесса необходимо в первую очередь для последующего синтеза. В случае если синтез запаздывает, то читатель может найти последовательное повествование об истории народа или в кратком учебнике, или в классических, но во многом уже устаревших (ведь наука не стоит на месте) книгах Н. М. Карамзина, С. М. Соловьева и других историков прошлого века. А. А. Зимин восстановил в науке традицию «писания истории», но уже на принципиально новом уровне.
Когда-то было в ходу деление историков на две категории, в равной степени необходимые. Одни — чернорабочие науки — добывают факты, дотошно сопоставляя источники, ловя их случайные обмолвки, усовершенствуя методику исторического исследования, но порой мало задумываются об общеисторических выводах из своих изысканий. Другие не утруждают себя «копанием» в источниках и на основе добытых коллегами фактов, как бы паря над ними, создают стройные и логически безупречные концепции. Они будят мысль своих читателей, дают импульс для последующих исследований и новых концепций. Впрочем, вряд ли когда-нибудь эти два типа историков существовали в чистом виде. Такое деление все больше преодолевается в современной советской исторической науке. И все же большинство историков тяготеют либо к тому, либо к другому методу исследования.
Но подлинным мастером можно назвать лишь того историка, который сочетает в себе достоинства обоих типов исследователей — обладает и сноровкой каменотеса, и полетом фантазии зодчего, видящего все здание в целом. Только тогда установление фактов одухотворено большой идеей, а концепции основываются на крепком и прочном фундаменте. К таким мастерам принадлежал А. А. Зимин.
Эта монография посвящена самым кардинальным проблемам отечественной истории — развитию крепостничества и предпосылкам первой в истории России Крестьянской войны. Решение этих вопросов прежде всего результат напряженного труда по изучению реальной жизни России последней четверти XVI в. — от отмены опричнины до трагического конца династии потомков Ивана Калиты, от жестокого экономического и политического кризиса послеопричных лет до кануна гражданской войны начала XVII в. и «смутного времени». Характеристика событий и явлений этого сложного исторического периода — экономики, социальных отношений, политики правящего класса — сделана профессионально точно на основе самых разнообразных источников — русских и иностранных, повествовательных и документальных. Мастерски, без априорной односторонности, без оглядки на традицию (в том числе и на традицию собственных сочинений) А. А. Зимин дает широкую картину жизни страны, показывает энергичные, но безуспешные попытки сильного и талантливого правителя преодолеть кризис.
Для А. А. Зимина всегда было характерно внимание к судьбам и масс, и отдельных личностей, наложивших свой отпечаток на ход исторического процесса. В этой книге читатель найдет яркие и запоминающиеся портреты Ивана Грозного, Бориса Годунова, всесильных дьяков Щелкаловых, властолюбивого авантюриста Богдана Бельского и многих других. Энциклопедизм, виртуозное владение техникой исторического исследования приближают монографию к трудам в области точных наук, а свободное, полное живых деталей изложение — к художественной прозе.
Сюжеты книги, неоднократно бывшие предметом исследования в отечественной науке, потребовали от автора пристального внимания к трудам предшественников. Поэтому здесь чаще, чем обычно, Александр Александрович не только критически оценивал достижения своих коллег, но и со свойственными ему азартом и горячностью опровергал недостаточно убедительные построения. Пожалуй, в этой заключительной книге цикла полнее и яснее, чем в других, выразился присущий автору талант не только критика, но и преподавателя, ибо весь ход исследования дает читателю высокий урок исследовательской методики и этики.
Сейчас, когда прошло уже шесть лет после безвременной кончины ученого, ученики его учеников будут постигать по его книгам трудные азы благородного ремесла историка; будут учиться точности и честности в обращении с источниками и в постижении через них исторической истины, бескомпромиссности в полемике в сочетании с уважением к мнению оппонента в научном споре. А. А. Зимин всегда подчеркивал, что ученый не может пройти мимо тех выводов, с которыми он не согласен; что не может считаться доказанной новая точка зрения, если не опровергнуты прежние. Этого правила Александр Александрович строго и неуклонно придерживался всю жизнь, в том числе и в публикуемой книге.
Монография была закончена в 1978 г., но до самой своей кончины (25 февраля 1980 г.), превозмогая тяжелый и мучительный недуг, ученый работал над ее текстом, стремясь максимально учесть новую литературу. К некоторым деталям он, возможно, хотел еще вернуться. Так, в рецензии С. Б. Веселовского на труд В. К. Клейна об Угличском деле (опубликованной посмертно в конце 1978 г.) содержится весьма убедительное доказательство того, что так называемая первая челобитная городового приказчика Р. Ракова принадлежит в действительности анонимному сборщику посошных людей. А. А. Зимин внес в примечания дополнительную сноску, где отметил мнение С. Б. Веселовского, не присоединившись к нему, но и не отвергнув; основной же текст (где автором этой челобитной традиционно считается Раков) остался в неприкосновенности. Вероятно, Александр Александрович собирался внимательно рассмотреть аргументацию Веселовского, но не успел.
В обзоре источников, не вошедшем по техническим причинам в окончательный текст книги, среди публицистов, писавших в начале XVII в., А. А. Зимин упомянул кн. И. М. Катырева-Ростовского и сделал следующее примечание: «М. В. Кукушкина привела серьезные доводы в пользу того, что автором повести, приписывавшейся И. М. Катыреву-Ростовскому, был С. И. Шаховской»[780]. Признав таким образом аргументы исследовательницы достаточно убедительными, автор тем не менее не заменил в тексте (а может быть, просто не успел) имя Катырева-Ростовского именем Шаховского. Учитывая выраженное в примечании мнение А. А. Зимина, издатели сочли возможным при подготовке рукописи к печати называть автором этой повести С. И. Шаховского. Впрочем, в опубликованной в 1980 г. работе В. К. Зиборова, не отвергающего аргументы М. В. Кукушкиной, вместе с тем приведены новые данные, показывающие, что вопрос еще нуждается в изучении, а приписывающееся Катыреву-Ростовскому произведение, возможно, не является результатом индивидуального творчества[781].
Читатель монографии имеет дело с текстом, написанным около восьми лет назад. При подготовке рукописи к печати, естественно, не учитывалась вышедшая после смерти автора литература. Единственное отступление — перевод на последние издания ссылок на сочинения А. Поссевино и Ж. Маржерета.
По техническим причинам рукопись пришлось сократить на 5 а. л. Как и в первой посмертной публикации, был сжат научный аппарат (объединены многие сноски, применена система сокращения названии часто цитируемых изданий), сняты разделы об историографии, источниках и сокращена глава о царевиче Дмитрии, журнальный вариант которой увидел свет в 1978 г.[782]
