Владлен Сироткин - Зарубежные клондайки России
Кардинальный перелом в «палестинской политике» официальных властей России и иерархов РПЦ наступает в 1880-1881 гг.
В 1880 г. в Святую землю в очередной раз приезжает В.Н. Хитрово. «Патриархию (Иерусалимскую. – Авт.) я нашел в очень невзрачном виде, – писал он в следующем году в первом номере нового „Православного палестинского сборника“, – заботы о патриархии сводятся к нулю, и положение последней более чем безотрадное. Школ ни одной, а про храмы лучше не говорить». Одна из основных причин неуспеха русского православного дела в Палестине – длящийся с 40-х годов ведомственный конфликт Русской духовной миссии (Священный синод) с Русским дипломатическим консульством (МИД), которые никак не могут определить, кто из них главнее в Святой земле.
В 1881 г. Хитрово представил в МИД и обер-прокурору Священного синода К.П. Победоносцеву очередную (с 1871 г. пятую) обстоятельную записку с предложением разграничить «ведомственные функции» многочисленных российских и зарубежных духовных миссий, у каждой из которых почему-то оказался свой «хозяин».
Традиционно исторически первые духовные миссии стали возникать при посольских церквах России за границей с XVIII в. Для этого с целью проведения религиозных служб по рекомендации Синода и с утверждением их МИДом стали отправлять русских священников (эта практика после 1988 г. возродилась в РФ вновь). Некоторые крупные церковные приходы при посольствах тогда же стали преобразовывать в целые духовные посольства (миссии), главами которых назначались не менее чем архимандриты, а членами – исключительно монахи («черное духовенство»). Постепенно эти духовные миссии и территориально отделились от светских российских посольств: в Риме при Ватикане, где при М.С. Горбачеве прежнюю духовную миссию возглавил советский посол при Папе римском и Мальтийском ордене, в Стамбуле, Афинах, Иерусалиме, Александрии, Сеуле, Токио и др.
Иногда такие духовные миссии исполняли сразу две функции – религиозную и дипломатическую, как, скажем, Пекинская православная духовная миссия с 1712 г. поскольку МИД России весь XVIII в. и половину XIX в. никак не мог установить с Китаем дипломатические отношения из-за неприятия китайского церемониала (правители Поднебесной империи требовали, чтобы иностранные послы вручали верительные грамоты… ползком, на коленях).
До середины XIX в. с управлением большинства заграничных миссий у российских властей не было больших проблем. Субсидировались они из бюджета МИД, по духовным делам находились в подчинении либо Санкт-Петербургской епархии, либо (Иерусалимская, Пекинская, Японская с 1871 г. и Сеульская с 1897 г.) непосредственно в ведении управления внешних церковных связей Священного синода в Петербурге Полтавская И. В. (Петербург). Русские православные духовные миссии на Дальнем, Среднем и Ближнем Востоке (обзор документов РГИАП) // Дипломатический ежегодник. – М. 1995, С. 112-123.
Первый диссонанс внес… сам Николай I. В 1847 г. рядом с Иерусалимским патриархатом он учреждает еще и Русскую православную духовную миссию, а затем открывает и дипломатическое консульство. Понятное дело, три «хозяина» сразу начинают враждовать, что с горечью отмечает В.Н. Хитрово. Дело доходит до того, что на иерусалимского патриарха Никодима 19 марта 1888 г. совершается покушение – наемный террорист едва не заколол его кинжалом. Хуже всего было, однако, другое – распыление и воровство пожертвований паломников. Как пишет наш современник протоиерей Александр Кравченко, «более чем щедрые субсидии, которые не раз получал Блаженнейший Никодим (в 1883-1890 гг. – глава Иерусалимского патриархата. – Авт.), не окупались ничем; без какой-либо определенной пользы разошлись они по карманам кредиторов Иерусалимской патриархии».
«Военное православие» Николая I состояло еще и в том, что он мало считался с иерархами РПЦ. Когда в 40-х годах ему надо было смягчить позицию католических держав в Восточном вопросе, он не побоялся лично посетить Папу римского в Ватикане и даже заключить 22 июня 1847 г. с ним первый (и последний в истории русско(советско)-ватиканских отношений) конкордат о легализации положения католиков и униатов в России, включая гарантию их религиозных свобод и имущества.
Еще большую путаницу в управление зарубежными духовными миссиями внесли реформаторские эксперименты 60-70-х годов.
С одной стороны, Александр II ужесточил свои отношения с Ватиканом за его поддержку восстания поляков в «русской» Польше в 1863 г. (отмена 22 ноября 1866 г. конкордата с Папой), а с другой – создал в 1865 г. по образцу Великобританского и иностранного библейского общества свое Миссионерское общество для содействия распространению христианства между язычниками (в 1870 г. его переименовали в Православное миссионерское общество с резиденцией в Москве), переподчинив новой непонятной «конторе» некоторые заграничные духовные миссии (как будто имеющих тысячелетнюю цивилизацию китайцев, японцев или арабов можно приравнять к «язычникам» – тунгусам или племенам людоедов в Африке).
Однако В.Н. Хитрово скорее всего и на этот раз ничего бы не добился (он уже десять лет бомбил «инстанции» своими предложениями создать мощное православное общество), если бы в России не случилось очередное трагическое событие – 1 марта 1881 г. террористы-народовольцы убили царя-освободителя Александра II.
Русские «качели» в третий раз за один неполный век качнулись вправо, от эпохи «великих реформ» 60-70-х годов Александра II к «реакции» Александра III, прочно связанной в либеральной дореволюционной и советской литературе с именем наставника царя с юности и до гробовой доски правоведа Константина Петровича Победоносцева (1827-1907), с 1880 по 1905 г. состоявшего в должности главного официального идеолога – обер-прокурора Священного синода РПЦ Российской империи (см. его письма к Александру III с 1881 по 1894 г. в 1993 г. переизданные).
Как писал в прошлом веке один из его современников, «в его громадном кабинете… с письменным столом колоссального размера и другими столами, сплошь покрытыми бесчисленными книгами и брошюрами, становилось страшно от ощущения развивающейся здесь мозговой работы. Он все читал, за всем следил, обо всем знал». Это не был пропагандист «военного православия» граф Сергей Уваров, это был теоретик самодержавия, заменивший уваровскую триаду на другую: бог, отечество, родители. Очень точно назвал громадный обер-прокурорский кабинет на Литейном проспекте в Петербурге наш современник писатель А.П. Ланщиков: «Нет, это обиталище не чиновника, не ученого и не философа. Это обиталище ученого государственного колдуна, всемогущего и бессильного одновременно».
К.П. Победоносцев старался вернуть Россию к православным истокам, сочетая грамотность с религиозным воспитанием в школе. Именно он настоял перед Александром III на отмене древнего, еще времен Петра I, указа о запрете РПЦ заниматься обучением крестьянских детей в церковно-приходских школах (что через два столетия привело к почти поголовной неграмотности крестьян) и добился больших государственных кредитов на эти школы: с 1881 г. их число выросло с 273 до 43 696 (намного больше, чем светских земских школ), и в них обучалось в 1905 г. без малого 2 млн. крестьянских ребятишек. Победоносцев активно поддерживал – морально и материально – сельских батюшек и разночинцев-интеллигентов, шедших «в народ».
Конечно, его «православное просвещение» было по-своему ограниченным. Победоносцев, например, ревниво следил за тем, чтобы в Великий пост все театры были закрыты. Как и Николай I, он не благоволил к университетскому образованию и в 1886 г. резко воспротивился приданию частному Томскому университету статуса государственного (по тогдашней терминологии – императорского).
Именно к Победоносцеву и попала докладная записка Хитрово. Обер-прокурор не только дал ход бумаге, но и заинтересовал идеями Хитрово трех великих князей – Сергея Александровича (будущего почетного председателя ИППО и генерал-губернатора Москвы), Павла Александровича и Константина Константиновича (будущего президента Императорской академии наук, драматурга и поэта), которые вскоре после гибели Александра II как паломники отправились в Святую землю.
Столь мощный «великокняжеский десант», снабженный к тому же всеми необходимыми справками Хитрово о засилье в Палестине «латинян» и «англикан», малом числе русских паломников, «войне» трех глав миссий и отрицательной позиции МИД, стал по возвращении на Родину таким тараном, что Александр III издал 8 мая указ об ИППО, и 21 мая 1882 г. в Петербурге состоялось первое заседание правления Императорского Православного Палестинского Общества. Его почетным председателем был избран великий князь Сергей Александрович, первым ученым секретарем – В.Н. Хитрово.
В число учредителей и членов правления наряду с членами Дома Романовых (семь человек!) вошли представители аристократии (князь Долгоруков, графы Игнатьев и Путятин), крупные ученые-востоковеды, поэты, писатели, путешественники. Широко была представлена профессура Петербургской и Московской духовных академий.
