Как выжить женщине в Средневековье. Проклятие Евы, грех выщипывания бровей и спасительное воздержание - Янега Элеанор
К таким выводам Барон- Коэн пришел на основании эксперимента с младенцами полуторадневного возраста, считая, что они еще не обременены социальными ожиданиями и потому теоретически более склонны проявлять врожденные биологические реакции. Эксперимент заключался в том, чтобы в течение минуты показывать детям человеческое лицо, а потом объект (которым служил телефон) тоже минуту, при этом фиксировать движение глаз и определять, на что ребенок захотел смотреть дольше, на человеческое лицо или на телефон. По результатам эксперимента Барон- Коэн сообщил, что мальчики смотрели на телефон примерно 51% времени, а на человеческое лицо — 41% времени, тогда как в остальные 8% времени заметной разницы во внимании не фиксировалось. В отличие от мальчиков, девочки смотрели на лицо 49% времени, а на телефон — 41% времени. В остальные 10% времени у девочек разницы во внимании к человеческому лицу и к телефону не выявлено.
Амальфея, кумская сивилла Миниатюра из книги Джованни Боккаччо «О знаменитых женщинах»
Наше общество прямо-таки души не чает в экспериментах подобного сорта, поскольку они дают авторитетные данные в пользу феномена, который мы замечаем еще со времен Платона. Беда в том, что сам вывод из экспериментальных данных не выглядит корректным. Другие исследователи, которые пробовали воссоздать эксперимент Барона- Коэна, не смогли прийти к такому же выводу — д аже сам автор эксперимента, и тот в последующих экспериментах не получил такого же результата, как в первом298. Полагаю, удивляться тут нечему, если вспомнить, что новорожденные младенцы еще не могут сами держать головку. А младенцев, которые участвовали в эксперименте, держал на руках кто- то из родителей, и вполне вероятно, что малыш в итоге смотрел на то, на что ему удобнее было смотреть в том положении, в каком его держали.
Более того, как указала профессор Мельбурнского университета Корделия Файн, у новорожденных младенцев еще не развилась устойчивость внимания. В большинстве исследований, призванных выявить у новорожденных предпочтение того или иного стимула, эти стимулы демонстрируют одновременно, помещая их один возле другого, и наблюдают, на каком из двух младенец сфокусирует внимание. «Если вы вместо этого показываете стимулы по очереди, — отмечает Файн, — то не сможете с определенностью утверждать, потому ли младенец дольше смотрел на стимул А, что действительно больше заинтересовался им или по той причине, что во время показа стимула B его раздражали какие- то внутренние ощущения, или он уже хотел спать, или просто успел немного утомиться, когда дошла очередь до стимула B»299. Однако тот факт, что результаты Барона- Коэна оказались невоспроизводимыми и потому с научной точки зрения спорными, нисколько не препятствует им всплывать всякий раз, когда они кому- то на руку.
Саймон Барон- Коэн не единственный своими исследованиями льет воду на мельницу «нейромифологии» — так психолог Дайан Халперн называет ошибочные идеи о половых неврологических различиях. Она приводит в пример одного доктора медицины, который бодро оповестил зрителей новостного выпуска на телеканале CBS-TV, что «у мужчин в шесть с половиной раз больше серого мозгового вещества, чем у женщин», тогда как «белого мозгового вещества вдесятеро больше у женщин», поэтому мужчины больше способны к обработке информации, а женщины — к мультизадачности. В этом поразительном заявлении неверно почти все, в том числе предположение, что дифференциация клеточных тел серого вещества и миелиновых аксонов белого вещества мозга имеет какое-либо отношение к вышеупомянутым процессам. Что еще хуже, здесь не учитывается тот факт, что «под влиянием жизненного опыта наш мозг изменяется, и потому так называемые различия в мозге у мужчин и у женщин могли быть вызваны (а не являться их причиной) различиями в жизненном опыте»300.
В одной из работ Халперн упоминает, как в некой муниципальной школе учительница класса с раздельным обучением объясняла, что разделяет мальчиков и девочек, потому что «исследователи мозга уже доказали, что у мальчиков обучение происходит иначе, чем у девочек»301. Тем не менее доказано, что когда детей разделяют по какому-либо критерию, они делают вывод, что эти группы действительно существенно различаются между собой, и в результате у детей развиваются предубеждения. Таким образом, разделение детей в раннем возрасте на мальчиков и девочек закрепляет у них представление, что существуют специфические половые различия, влияющие на качество усвоения знаний, и это представление они потом возьмут с собой во взрослую жизнь302. Такую же необоснованную позицию мы видим в печально известной истории вокруг Google Memo, когда в 2017 году сотрудник IT-гиганта был уволен после того, как распространил в компании псевдонаучное сочинение, в котором заявлял, что из- за биологических особенностей женщины неспособны работать на одном уровне с мужчинами в технологических компаниях. В тексте, кстати, упоминалась работа Саймона Барона- Коэна303.
Если, чтобы доказать неизбежность статуса матери для женщины, в качестве теоретического аргумента почему- то не приводят женский мозг, тогда берутся выставлять в качестве «обвиняемых» женские гормоны. В ходе исследования гормонов команды ученых установили, что женщины с повышенным уровнем эстрогена «более склонны к материнству». Они пришли к такому заключению, спросив у группы женщин, сколько детей и когда те хотели бы завести, а затем измерив уровень эстрогена в их моче304. Подобные исследования подтверждают распространенную психологическую мудрость о тикающих «биологических часах», подталкивающих женщин к материнству и связанных, по мнению ряда исследователей, с гипофизом, а проще говоря, с «сущностью» женской природы305.
Пусть ученые, равно как и широкая публика, убеждают себя в том, что женские гормоны предопределяют роль матери для женщины, еще больше научных исследований доказательно опровергают подобную связь. Как еще в 1987 году отмечала социолог Нэнси Чодороу, всё еще «отсутствуют свидетельства, указывающие, что женские гормоны или хромосомы оказывают влияние на готовность к материнству у человека, зато есть существенные доказательства, что небиологические матери и отцы способны точно так же растить детей, как биологические, и в такой же мере способны испытывать родительские чувства»306. Это и по сей день остается фактом.
В целом нет никакой проблемы в том, что женские гормоны помогают женщине, когда она становится матерью. Материнство, в конце концов, должно восприниматься как нейтральное состояние женщины, в которое она либо входит, либо нет. И все же факта материнства часто бывает достаточно, чтобы окружающие считали женщину менее компетентной, чем равных ей по положению мужчин или бездетных женщин. Как недавно установили социологи Шелли Коррелл, Стивен Бенард и Айн Пайк, работающих матерей считают на 10% менее компетентными, чем их бездетных сверстниц. Кроме того, полагается, что если сравнивать с бездетными женщинами, то работающие матери на 12% меньше преданы своей работе. И что вообще не укладывается в голове, у отцов, наоборот, сосредоточенность на работе на 5% выше, чем у бездетных мужчин. Тем же работающим матерям, как выяснилось, меньше платили, зато их коллеги куда пристрастнее судили их работу в особенности из- за собственных ощущений, что у работающих матерей есть проблемы с пунктуаль-ностью307. В целом среднестатистическая работающая мать в Америке ежегодно теряет около 16 000 долларов в зарплате из- за так называемого «штрафа за материнство»308. Получается, что теоретически обусловленная гормональная обреченность женщин на материнство активно препятствует им участвовать в трудовом процессе и строить карьеру.
