Андрей Низовский - Загадки антропологии.
Сегодня антропологи склонны считать басков «протоевропейцами», автохтонными обитателями континента. Возможно, что их непосредственными предками были те самые кроманьонские охотники верхнего палеолита, что создали великое франко-кантабрийское искусство — Альтамиру, Ласко и другие памятники наскальной живописи. Во всяком случае, ничто не противоречит этому. Другие исследователи идут дальше и считают, что баски — потомки… неандертальцев!
С аргументированной гипотезой по этому поводу выступил американец Дэвид Ноэль. Он опирается прежде всего на новейшие генетические и антропологические исследования, пролившие свет на степень родства современного человека и неандертальца.
За басками у окружающих народов издавна закрепилось отношение как к «иным». Баски действительно имеют ряд отличительных характеристик в строении скелета. Марк Кур-лянски, изучавший этот предмет, пришел к выводу, что «баски — физически отличающаяся группа. Имеется тип баска с длинным прямым носом, широкими бровями, массивным подбородком и большими ушами с длинными мочками».[48] По типу черепа баски преимущественно брахикефалы, т. е. круглоголовые. Однако в их среде прослеживаются еще два древних антропологических типа — средиземноморский (берберо-ливийский) и долихокефальный европейский.
Доказано, что баски имеют ряд генетических отличий от других европейцев. Относительно недавно генетик Луиджи Лука Кавалли-Сфорца закончил работу над генетической картой народов Европы, и его исследования показали, что баски поразительно отличаются от своих соседей.
Любопытные результаты дали анализы крови. Около 55 % басков имеет группу крови О — это один из самых высоких показателей в мире. Остальные 45 % имеют преимущественно кровь группы А, тип В чрезвычайно редок. Среди всех человеческих групп баски имеют самый высокий процент (около 33 %) резус-отрицательной крови и их считают первоначальным источником этого фактора.
Филип Либерман, изучая останки неандертальцев, обратил внимание на конструкцию костей, связанных с речевым аппаратом. По его мнению, неандертальцы скорее всего не могли произносить гласная «е» или произносили ее с большим трудом. Гласная «е» в баскском языке действительно, отсутствует. Таким образом, сегодняшние баски говорят на языке, предком которого, возможно, был язык неандертальцев! Может быть, именно в этом кроется причина того, что баскский язык с трудом заимствовал слова из других языков, а у соседних народов закрепился стереотип, что язык басков намного «худший», чем их собственные.
Отношения басков с окружающим их миром во все времена были весьма необычны для обособленной человеческой группы. Упорно защищая свою идентичность, баски всегда оставляли «окно» для взаимодействия и сотрудничества с другими народами, иногда даже возглавляя культурные процессы, имевшие общечеловеческое значение. Баски были прекрасными металлургами, судостроителями, мореплавателями, они шли в первых рядах исследователей, открывших для Европы другие континенты. Ряд ученых предполагает, что именно баски были основателями мегалитической культуры неолита, и это они построили Стоунхендж и другие великие памятники древности. В этих сооружениях использована уникальная система измерений, основанная на числе 7 (а не более традиционные 10,12 или 60), что говорит о изолированном происхождении математической системы народа мегалитов.
На каком этапе своей истории баски могли вступить в контакт с эскимосами? Плавания басков к берегам Канады, по-видимому, начались в довольно ранние времена. Предметом промысла, за которым баски устремлялись в неизведанные просторы океана, являлись киты. Баски были первыми китобоями в истории Европы.
Ещё древнеримский географ и историк Плиний Старший описывал китов, приходивших к северным берегам Иберии. Самым популярным объектом промысла был баскский кит — Eubaleana glacialis. Лето он проводил среди айсбергов и ледников Исландии, Гренландии и Лабрадора, а на зиму приходил в Бискайский залив. По-видимому, разделка туш выброшенных на берег китов и легла в основу баскского китобойного промысла.
Первое дошедшее до нас известие о торговле китовым жиром, которую вели баски, относится к 670 году: тогда с побережья Бискайского залива в Северную Францию было продано 40 горшков этого продукта. Китовый жир и китовое мясо довольно быстро завоевали популярность в Европе, и спрос на него стабильно рос все последующие годы. В VII веке в поисках китов баски отважились выйти в море. За два столетия они приобрели славу лучших мореходов Европы. В IX столетии, однако, им пришлось делить эту славу с викингами. От скандинавов баскские судостроители восприняли новый метод конструкции корпуса судна. Так родилась знаменитая баскская «дорис» (doiys) — рыболовецкая шхуна, которая использовалась большинством рыбаков в Атлантике вплоть до 1950-х годов.
Улучшение конструкции кораблей позволило баскским морякам совершать более далекие рейсы. Новым объектом их промысла стала атлантическая треска, которую баски сушили и солили подобно тому, как они это делали с китовым мясом. В эпоху средневековья баски являлись главными поставщиками китового мяса и трески на европейский рынок. Король Альфонсо XI Кастильский в 1334 году наложил на баскских рыбаков дань в размере 18 китов ежегодно. От северного побережья Галисии и Бискайского залива баскские «дорис» уходили все дальше на север и запад, к берегам Исландии, Норвегии, Гебридским и Фарерским островам, достигая опасных субарктических вод. По всему северному побережью Испании строились верфи. Источником материалов для них служили баскские железные рудники и дубовые леса в Пиренеях.
Нет никакого сомнения в том, что баски довольно рано, вероятно в XIII–XIV веках, открыли Большую Ньюфаундлендскую банку — главное место ловли трески в Атлантическом океане. Знаменитый немецкий ученый Альфред Брем ещё в 1877 году писал, что баски начиная с 1372 года занимались китобойным промыслом у побережья Лабрадора и в заливе Святого Лаврентия. Французский исследователь П. Маргри считал, что начало регулярных плаваний баскских китобоев к побережью Канады относится к 1392 году. В испанском «Энциклопедическом словаре» безапелляционно утверждается, что «открытие Тресковой банки приписывают рыбакам из Гаскони (т. е. баскам. — Авт.), которые, преследуя китов, побывали там за 100 лет до Колумба».[49] Факт доколумбовых плаваний басков к северо-восточному побережью Канады сегодня не оспаривается практически никем из исследователей.
Баскские китобои ходили в поисках добычи еще дальше на север, вдоль побережья Лабрадора. Множество ранних исследователей свидетельствует, что в XVII–XVIII веках индейцы, жившие в устье реки Святого Лаврентия, и эскимосы, обитавшие далее к северу, использовали в разговоре с европейцами жаргон, состоявший из смеси местных наречий и баскского языка («баскский пиджин»), что объяснялось многолетними контактами с баскскими рыбаками и китобоями. Вероятно, именно тогда в эскимосский язык вошли элементы баскского. Но возможно… и гораздо раньше!
В исторической литературе почему-то принято считать, что одни лишь европейцы распространяли свое влияние и свою культуру на все прочие континенты, в то время как остальным народам отводится роль пассивных восприемников европейских влияний. Это далеко не так. Например, неизвестно в точности, когда первые выходцы Европы попали на Американский континент. Зато довольно точно известно, когда жители Америки «открыли» Европу!
Римский писатель I века до н. э. Корнелий Непот писал о загадочных «индийцах», прибитых на своем корабле к побережью Германии. Эти «индийцы» были отосланы королем свевов римскому проконсулу Галлии Квинту Метеллу Целеру. Другой подобный случай имел место в 1353 году, во времена императора Фридриха Барбароссы — в немецкий город Любек прибыло «каноэ, напоминающее большую барку, с некими индийцами. Они прибыли, по-видимому, с побережья Баккала (Ньюфаундленд и Лабрадор. — Авт.), которое находится на той же широте, что и германский берег».
То, что в обоих случаях речь идет не об «индийцах», а о жителях Америки, сомнений нет — и во времена Корнелия Непота, и во времена Фридриха Барбароссы в европейской науке господствовало мнение, что один и тот же океан омывает берега Индии и Восточной Азии на западе и берега Западной Европы на востоке. Слово «Индия» служило собирательным названием для всего экзотического. Но точно также загадочными «индийцами» не могли быть и североамериканские индейцы, которые никогда не были мореплавателями и крайне редко выходили в море. Речь здесь может идти только об эскимосах!
«История знает немало случаев, — пишет Р. Хенниг, — когда потерпевших кораблекрушение туземцев из Северной Америки или Гренландии относило в западноевропейские воды. В Норвегии, на островах к северу от Великобритании и в других местах побережья Европы нередко прибивало к берегу эскимосские каяки, пустые или с мертвым и живым экипажем. Эти примитивные лодки, угнанные и море штормом, попав в незнакомые воды, не могли вернуться обратно и их носило по океану до тех пор, пока ветер и волны не выбрасывали их где-нибудь на берег. Такие выброшенные на берег эскимосские каяки хранятся, например, в этнографическом музее в Мюнхене, а также в музеях Эдинбурга и Абердина. Некоторые из них находятся в Тронхеймском соборе, в церкви в Бурра на Оркнейских островах и в других местах… Подобные происшествия известны нам только из истории. Один случай произошел во времена императора Барбароссы, другой — в 1507 или 1509 г. у Руана, где была подобрана лодка с одним живым эскимосом и 6 трупами, третий — в 1577 г. у побережья Нидерландов. О других происшествиях сообщает Гумбольдт, причем два из них, относящиеся к 1682 и 1684 гг., представляют особый интерес. Гумбольдт упоминает также о найденном эскимосском каяке, хранящемся в Обществе рыбаков в Любеке».[50]
