Анна Антоновская - Базалетский бой (Великий Моурави - 5)
- Измена! Откройте ворота! Скачите, сзывайте тбилисцев! Дружинники, спешите ко мне!
Но его призыв потонул в адском шуме. Сражение у царских дверей разрасталось. Проклятия, скрежет клинков, стоны падающих. И, уже ничего не разбирая, схватились врукопашную, грызут друг друга, раздирают лица, отрывают уши.
Подобно одержимым, хохочут арагвинцы.
И снова дружинники Шадимана и Андукапара кидаются в гущу схватки, и снова их отбрасывают арагвинцы, все ближе прорываясь к опочивальне царя.
На всех площадках женщины неистово взывали к тбилисцам:
- О-о! Люди! Люди! Измена! Помогите, убивают!
Но слишком высоки стены Метехи, слишком далеки жилища тбилисцев. А кто, просыпаясь, и слышал отдаленный крик, недовольно бурчал: "Опять празднество в Метехи! Покоя нет!.."
И вдруг зычный, перекрывающий вопли и стоны голос Зураба:
- Э-э, арагвинцы! Всех, всех беспощадно, как собак, истреблять!
Шадиман, обнажив шашку, рванулся к дверям, но чубукчи бесцеремонно схватил его за руку и увлек к потайной нише. Едва они успели скрыться, как по сводчатому коридору, обезумев и вопя о помощи, промчался молодой Качибадзе, натянув на голову халат царя. За ним с диким хохотом несся, высоко подняв меч, Зураб.
Шадиман отшатнулся.
Улюлюкая и вздымая пылающие факелы, арагвинцы, как на охоте, преследовали жертву.
- Э-э, где корону потерял? - Зураб схватил за шиворот мнимого царя. Светите, светите ярче! Пусть все, у кого сегодня слетят головы, раньше налюбуются на своего царя! Пусть видят, как Зураб очищает для себя Метехи! Эй, Андукапар, почему не защищаешь любимого Симона? Хо-хо-хо! Шадиман, спеши! Для твоей умной головы я старательно отточил меч! Павле, взденешь эту тыкву на пику и водрузишь посреди двора, пусть же восхитятся моей ловкостью.
Хрипя и отбиваясь, Качибадзе пытался что-то выкрикнуть, но шум и улюлюканье заглушали голос молодого князя. Изловчившись, Зураб содрал с его головы царский халат - и неистово закричал:
- Проклятье! Куда заткнули Симона? Трус, еще смеет сопротивляться! Найти! - Зураб мечом описал круг над головой Качибадзе. - А ты чтоб в другой раз не лез в чужую шкуру!
Но Качибадзе уже исчез, как дым. Кто-то крикнул:
- Царь уехал с Фираном! Не губи невинных, пощади женщин!
- Что? Невинных? Руби всех! Всех дружинников! Царя укрыли? Хо-хо! Найдем! Из подземелья выволоку! Где Андукапар? Э-э!.. Арагвинцы, его не трогать! Я сам сброшу с его плеч башку! Шадиман! Э-о!.. Шадиман! Ты, кажется, не доверял князю Эристави? Напрасно! Не прячься!..
Сам распаляясь от своих слов, Зураб ощущал уже не княжескую, а царскую власть, и стало радостно, точно корона уже сверкала на его голове. Окрыленный мечтой, он взбежал наверх.
Метехи стонал, как раненный на поле брани воин. Падали защитники Метехи, Андукапара, Шадимана.
Кто молит о пощаде! Зураб Эристави незнаком с пощадой! Напрасная мольба! Смерть презирает цепляющихся за жизнь!
Где-то послышался вопль обезумевшего Андукапара. Подобно оленю, мчался он, за ним разъяренный Зураб.
- Пока будет расправляться с Андукапаром, используй время, князь, шепнул чубукчи и схватил шкатулку с драгоценностями.
Через потайной ход Шадиман и чубукчи выбрались на отдаленную площадку.
Тут Шадиман вспомнил запасную дверцу в секретную комнату царицы Мариам, так опрометчиво им заделанную. Но можно вбежать в молельню, там Гульшари... А дальше? Сколько тогда ни добивался раскрытия тайны молельни, Мариам, во всем податливая, стойко отвечала: "Только будущей царице смею открыть. Клятву на евангелии дала..." Совсем близко раздался предсмертный крик. Шадиман прижался к колонне. По зубчатой стене, окружающей Метехи, страшно хрипя, бежал Андукапар, его настигал Зураб, с бешеной сворой. Судорожно дергались языки факелов.
Чуть подавшись вперед, Шадиман следил за травлей владетеля Арша. Было что-то оскорбительное в прыжках человека, носившего фамилию Амилахвари, и вместе с тем до досады смешное, - он напоминал куклу, которая дергалась на веревочке. Фамильный меч, знамя, владения, золото, жена красавица - дочь царя, замок, дружины - все стало невесомым! Осталось одно - позор! Не благородней ли было сразиться с врагом, пусть даже один против всей своры, но пасть в бою с шашкой в руке. А сам он, Шадиман, не стал ли жертвой "ста забот" и зазнавшегося лимона?..
В отсветах факелов блеснул занесенный клинок, с визгом рассекая воздух.
Андукапар на миг показался среди зубцов, качнулся, отшвырнул меч и кинулся вниз. Где-то за стеной послышался предсмертный крик. Захохотали каменные великаны.
"Теперь очередь за мной, - усмехнулся Шадиман, заходя в глухие заросли сада. - О Георгий, ты настоящий друг! Не внял я твоим предупреждениям и подверг Метехи омерзительной охоте! Вот кто-то уже проник в сад, вот совсем близки возгласы. Не меня ли ищут? Нет, раньше взломают дверь в мои покои. Значит, есть в запасе несколько минут. До последней минуты надо попытаться уцелеть, чтобы отомстить! Не взломали ли уже? Но куда скрыться? Сам заделал все потайные ходы от плебея Саакадзе, а спасаюсь от князя - и не знаю, куда бежать! Все тщетно! Взбесившийся шакал перевернет все в Метехи, я для него слишком опасен, найдет меня здесь и... - не заблуждайся, князь Шадиман! - и обезглавит! - Шадиман вздрогнул, холодный пот заблестел на лбу. - О нет, князь Шадиман не уподобится Андукапару!.."
- Сюда! Сюда, князь, давно жду!
Шадиман не узнавал знакомый голос. Арчил, главный смотритель конюшен, вынырнув из темноты, решительно набросил на него бурку и башлык, а на чубукчи только башлык и молча повел их в глубину сада. Где-то вспыхнул факел, и явственнее послышалась перебранка. "Разбойники вошли в сад!" догадался Шадиман. Но тут же тихо звякнул заржавевший засов и... калитка отворилась.
- Ты спасен, благородный князь! Тридцать лет не открывал - знал, придет час для этой калитки. Отсюда спуск.
- Дорогой Арчил, я у тебя в вечном долгу! - растроганно проговорил Шадиман. - Прошу еще об одной услуге: если сможешь, спаси глупую княгиню Гульшари.
- Ради тебя, светлый князь, попробую.
Арчил захлопнул калитку, лязгнул незаметный засов. Какой-то болью отозвался в сердце жалобный скрип. Шадиман больше никогда не вернется в Метехи. Никогда! Ушло, кануло в вечность время царя Луарсаба... время лазоревого знамени... Кровь... Кровь!..
И Шадиману почудилось, что перелистана до конца летопись и захлопнулся железный переплет.
- Помогите! Помогите! Люди, лю-у-ди! Уби-ва-ют!
Тихо ступая, Арчил боковыми тропинками пробрался к черному ходу, которым пользовались прислужницы. Прячась за выступами толстых стен, он пробрался к покоям Гульшари. Здесь было удивительно тихо. Разбежались все, даже верная наушница.
А Гульшари? Прижав ларец с драгоценностями, она, дрожа, шептала молитву. Увидя Арчила, она еще сильнее прижала к груди шкатулку, словно защищала младенца.
- Скорее, княгиня, ты на полшага от смерти! Князю Шадиману обещал спасти тебя! Ради святой Нины, скорей!
Надежда блеснула в глазах Гульшари, полных ужаса. Но она все еще цеплялась за ценности, сейчас не стоящие и горсти земли.
- Подожди, хоть платье, затканное жемчугом, возьму!
Арчил до боли сжал руку Гульшари, ринулся с нею в коридор и выскользнул через боковой сводчатый ход. Петляя, пробирались они на задний дворик. Вбежав к себе, Арчил приподнял в нише гостевую постель, бесцеремонно впихнул туда Гульшари и завалил ее одеялами.
- Не подавай голоса, княгиня, если дорожишь жизнью!
Едва успел Арчил отскочить от ниши, как в комнату ворвался "умный" аршанец со своим сыном. Они с мольбой рванулись к Арчилу: за ними гонятся разбойники Зураба!
- Здесь вас не могу оставить, - с сожалением вздохнул Арчил. - Идемте, спрячу в конюшне между лошадьми, а когда Зураб и его свора устанут убивать, выведу из Метехи.
Он вытолкнул их через потайную дверь в царскую конюшню и тут же услыхал торопливый бег. Приоткрыв дверь, Арчил как ни в чем не бывало стал на пороге, прислоняясь к косяку. Факел озарил темноту.
Хрипло ругаясь, показались два арагвинца:
- Сюда вбежали рабы Андукапара, не заметил их, Арчил?
- Откуда мне заметить, если не отхожу от конюшен?
- А почему не отходишь?
- Коней берегу... Могут прихвостни Андукапара конюшни поджечь со зла, могут вывести лучших скакунов и ускакать.
- Молодец, Арчил! Впрочем, все ворота мы охраняем. Никто не ускользнет. Но поджечь, конечно, могут собачьи сыны! Из-за них ночью не спишь, да еще оружие пачкаешь! Знаешь, Арчил? Почти ни одного разбойника не оставили, всех, как лягушек, изрубили! А если кто спрятался, все равно найдем!
- А кто может укрыться, вы хорошо Метехи осмотрели.
- Правду говоришь! Только нигде ведьму Гульшари не можем найти! Или в курицу обратилась, или в кобылу! У тебя в конюшне - хо-хо!.. - ее нет? Признавайся, Арчил.
- Я, Джибо, сам волшебник, кобылу вновь могу в женщину превратить, только кинжал выну!
