Франк Коллар - История отравлений власть и яды от античности до наших дней
Что касается Мазарини, то с ним связано мало дел о яде. После смерти этого кардинала в 1661 г. говорили о покушении, причем в рассказах присутствовали надлежащие средства защиты и профилактики, вроде рога единорога. На самом деле Мазарини умер вполне естественной смертью, а слух распустил знаменитый врач Ги Патен, завидовавший врачам министра. Яд по наущению кардинала де Реца приготовил якобы некий итальянец. В 1676 г. маркиза де Бренвилье и некоторые ее сообщники незадолго до казни делали заявления, подкреплявшие версию отравления. В 1656 г. от Мазарини будто бы пытался избавиться Фуке. Утверждалось, что он посылал химика Глазера за ядом во Флоренцию — в середине XVII в. был очень силен стереотип об итальянском проне- хождении яда. Это обвинение выдвигалось, впрочем, много лет спустя после кончины кардинала, а Пьер Губер, написавший лучшую биографию Мазарини в конце ХХ в., вообще не говорит ни о каком отравлении.
В XVII в. распространялись памфлеты, жестко критиковавшие и высмеивавшие политику министра, так называемые «мазаринады». Кардиналу приписывали в них самые отвратительные преступления, однако отравление не занимало большого места в аргументации, хотя тема итальянской склонности к мошенничеству и к применению яда могла бы быть использована. Тем не менее в «Жалобе трех сословий, представленной господам из Парламента» (1648 г.), одной из первых мазаринад, утверждалось, что кардинал «умертвил [несколько слуг короля] ядом, и среди прочих президента Барийона», т. е. президента Парижского парламента, заключенного в 1645 г. в Пинероль. Это обвинение часто повторялось в памфлетах, направленных против Мазарини.
За пределами христианнейшего королевства подобные случаи тоже имели место. Яду всегда находилось место в соперничестве за место около английских монархов. В 1616 г. новый фаворит Якова Стюарта Бэкингем обвинил Френсис Говард, супругу предыдущего фаворита Сомерсета, в отравлении Томаса Овербери. Знаменитый поэт сидел в тюрьме, поскольку противодействовал второму браку графини с Сомерсетом и угрожал ей разоблачением заговоров, которые она организовывала против королевской семьи. Френсис Говард якобы отравила Овербери тортом, а потом aurum potab/le, данным под видом лекарства. Жена Сомерсета изображалась чудовищем. Она предавалась адюльтеру, занималась черной магией и отравила несколько человек, включая своего первого мужа графа Эссекса. В конце концов Сомереет и его супруга предстали перед судом. Состоялся громкий процесс, скандальный характер которому придавала чарующая красота обвиняемой. Когда судья спрашивал ее, признает ли она себя виновной в убийстве и предательстве, графиня смело отвечала утвердительно. Тем не менее она избежала смертной казни, содержалась в заключении и спустя шесть месяцев умерла родами. Сам Сомерсет, настроенный испанофильски, обвинялся. в том, что по наущению Испании осуществлял заговор с целью уничтожения династии Стюартов. В 1612 г. он якобы подстрекал кухарку отравить во время пиршества принца Уэльского, любовницей которого была ужасная графиня. Таким образом, в этом чисто английском деле подозрительную смерть раздули до масштабного заговора, в котором придворные интриги перемешивались с противоречиями между державами. Коварные католики угрожали безопасности простодушных протестантов. Кроме графа Сомерсета, в католических симпатиях подозревалась продававшая яд агенту графини Анна Тёрнер. Во время следствия женщина все отрицала, и тем не менее дело 1616 г. продолжали ассоциировать с папистами.
Известно множество памфлетов, посвященных заговору. Самый острый из них — Sir Thomas Overbury Vision — принадлежал Ричарду Николсу. Убийство в этом тексте связывалось с начавшимся в 1066 г. «нормандским игом». Именно на него возлагалась ответственность за злоупотребления абсолютизма, чуждого островному духу Англии. Пришедший с континента авторитаризм благоприятствовал убийствам. Еще один памфлет The Bloody Down/all ofAdultery клеймил как выскочек молодых фаворитов нерешительного монарха, который поддавался их влиянию. Король не осмелился наказать главных действующих лиц этого дела из-за их высокого ранга, в то время как мелкая сошка отправлялась на эшафот. В общем получалось, что данный эпизод вписывался в старый стереотип, связывавший употребление яда с двором монарха, который слишком злоупотреблял своей властью. Абсолютизм ассоциировался с католицизмом. И круг на этом замыкался.
Коварные козни с целью отравления строились также и в Риме. Так, известны заговоры 1630-го, а потом 1640 г. против Папы Урбана VIII. При этом использовались разнообразные сценарии: отравление гостии и подкуп ризничего или подмена лекарства, которым лечили Папу, и подкуп аптекаря. В планах убийства понтифика был замешан вице-король Неаполя, а само оно вписывалось в геополитику своего времени. Урбан VIII правил долго и устраивал не всех.
В 1659 г. в Вечном городе разразился масштабный скандал, в центре которого оказалась некая Тофана, поставщица раствора мышьяка (aqua tofa- na) всем нуждавшимся. Опасность грозила высокопоставленным лицам: рыцарям, дамам, принцам. Спасло их только то, что отравительницу арестовали по приказу вице-короля Неаполя и подвергли казни. Итак, события XVII в. во Франции происходили в обстановке весьма выраженной, хотя часто и скрытой, криминальности в сопредельных странах.
Когда яд становился государственным деломВ знаменитом сочинении Вольтера «Век Людовика XIV» утверждалось, что в 1660–1680 гг., ни одна смерть в кругах политическойэлиты не обходилась без разговоров о яде. Вопли об отравлении часто раздавались со стороны тех, кто хотел привлечь к себе внимание. Так, навязчивые фантазии составляли изрядную часть Мемуаров аббата Блаша, и это как раз показывает нездоровый характер атмосферы двора. В 1679 г. появилось сочинение «Вопросы об отравителях», приписываемое некоему Моижену (?). Оно хорошо иллюстрировало тревожный интерес общества к «преступлению, недостойному французской нации, в которой честь, искренность и гуманность всегда пользовались уважением». Здесь снова всплывала тема невинности в отношении применения яда. Однако автор признавал, что в наступившие смутные времена данное преступление распространялось все шире. Мотивы его могли быть связаны в большей степени со страстями или личной корыстью, чем с политикой. Тем не менее управлявшая обществом власть должна была реагировать. Очищение королевства от всякой скверны являлось задачей христианнейшего короля.
Привычкаобъяснять болезни и кончинывидных людей отравлением проявилась в знаменитом и горестном эпизоде смерти Генриетты Английской, супруги брата Людовика XIV. Принцесса умерла в 1670 г. в возрасте двадцати шести лет. Заупокойная речь Боссюэ способствовала созданию ложного впечатления,'что герцогиня Орлеанская умерла внезапно. Однако все, кто вникал в историю болезни принцессы, полагают, что она болела и смерть носила естественный характер. Именно это показало, впрочем, и вскрытие, произведенное по приказу короля. Пятнадцать медиков и хирургов засвидетельствовали отсутствие яда перед лицом специально приглашеиных представителей Англии. Тем не менее некоторые факты породили подозрения и толки. Спустя много лет герцог де Сен-Симон написал в Мемуарах, что молодая женщина обладала прекрасным здоровьем и могла умереть только от отравления. Она и сама в какой-то момент думала, что по неосторожности выпила воду с цикорием. Поговаривали также о сложных отношениях герцогини Орлеанской с супругом, намекая на его интерес к мужчинам. По случаю второго брака Филиппа — с Елизаветой- Шарлоттой Пфальцекой Людовик XIV счел даже нужным лично заверить свою невестку, что рядом с его братом ей не угрожает никакая опасность. Впрочем, в злодеянии подозревали не мужа принцессы, а его любовника шевалье де Лоррена. Генриетта добилась удаления шевалье, который затаил злобу и. пытался использовать против нее людей из свиты герцога. Кроме того, будучи сестрой Карла II Стюарта, герцогиня Орлеанская могла способствовать сближению английской и французской династий. Накануне роковой болезни она как раз возвратилась от своего брата, с которым вела переговоры. Это обстоятельство порождало намеки на Республику Соединенных провинций, обеспокоенную перспективой альянса Франции и Англии. Возможно, однако, что подобные предположения имели целью отвлечь внимание двора от герцога Филиппа. Как бы то ни было, слухи и домыслы вокруг кончины принцессы Генриетты показывают, насколько тесно соединялись в сознании людей яды и жизнь при дворе. Начиналась долгая эра подозрений.
В 1673 г. скончался граф де Суассон, и подозрение пало на его супругу, племянницу кардинала Мазарини. Олимпия Маичини одно время являлась любовницей Людовика XIV и ревновала к своим преемницам в этом качестве. Особенно ее раздражала Луиза де Лавальер, но графиня якобы досадовала также и на самого короля, поскольку ее сильно разочаровал его брак с Марией-Терезией Австрийской. Обвинения против нее прозвучали в 1679 г., а в 1680 г., скомпрометированная, она покинула Францию.
