Федор Глинка - Письма русского офицера о Польше, Австрийских владениях, Пруссии и Франции, с подробным описанием отечественной и заграничной войны с 1812 по 1814 год
22
Уже протек февраль, столь обильный происшествиями, боями и превратностями. 5 марта в последний раз прошел Наполеон чрез Эперне с 40 000 своей гвардии. В последний раз польстили слуху его клики народа, провожавшего войско на бой. Марна, привлекшая опять к одной себе Наполеона, выдала Сену союзникам. Быстро подвигались они по знакомым путям вперед. 4 марта дивизия графа Витгенштейна была уже в Провене. Наполеон из Шалопна пустился еще раз поискать счастья на Оби, умышляя обойти Шварценберга, который, вместе с союзными государями, находился 6 марта в Труа. Но союзники, остерегаясь, отступили к Бару; а Наполеон 8 прибыл в Арсис, что на Оби. 9-го в сем месте произошел сильный бой и французы отброшены на северо-восток к Витри. Тут можно уже было сравнить Наполеона с тигром, окруженным искусными охотниками: ярость его не приносила более пользы.
23
Стеснялся круг действий Наполеоновых, умалялись силы, но замыслы его все еще были пространны. Перейдя Марну в Витри и вступя в Сент-Дизье, он хотел ворваться в Лотарингию, вызвать из всех крепостей гарнизоны, составить новую армию и броситься на тыл союзников. Но союзники, провидя несбыточность сих предприятий, выслав к Сент-Дизье генерала Винценгероде, обменялись дорогами с Наполеоном: пожелали ему доброго пути к Рейну, а сами пошли к Парижу!
Между тем и с юга приходили приятные вести. Ожеро уступил Лион австрийцам. Веллингтон поражал Сульта.Блюхер из Шалона подал Шварценбергу руку - и все двинулось к столице Франции.
24
Поход на Париж
На первом шагу своем союзники встречают, при Фер-Шампенуазе, 13 марта, дивизии Мармонта и Мортье. Увидеть, напасть и разбить было для них дело одного мгновения. Оба маршала имели только 25 000. Союзники подавили их ужасным натиском всех своих сил. Сто пушек, 7000 пленных и открытый путь к Парижу достались победителям.
25
Сим последним пользуясь, союзники, свернувшись в пять больших колонн, под веяньем победоносных знамен, с веселыми кликами надежды и радости быстро подвигались к последней цели своей, 16-го перешли они Марну в Трипоре и Мо, а 18 люди, воспоенные водами Оки и Волги, прошедшие из отдаленных краев хладной Сибири, от знойных берегов Каспийского моря, от хребтов грозного Кавказа - сии люди увидели окрестности Парижа! Надобно поставить себя на месте тех, которые прошли столь необъятные пространства, выдержали столько ужаснейших боев, подъяли столь великою истому, столь неописанные труды; и наконец, по полям, облитым кровью, по тлеющим развалинам городов, сквозь огнь, чрез воды и среди смертей, достигли конца своего пути и вершины славы; надобно, говорю я, поставить себя на месте их, чтоб постигнуть чувство, наполнившее тогда сердца подступивших к Парижу.
26
Но совсем противное было в Париже. Невеселые слухи приходили от Марны и Сены; задумчивость и уныние начинали появляться в шумных толпах вечно поющего народа. Правительство, с своей стороны, зная ветреность жителей, распускало слухи о небывалых успехах. Толпы подкупленных и легковерных разглашали их по улицам. Истина спорила с ложью. Но вывоз сокровищ, отъезд Иосифа Бонапарте и самой императрицы показали ясно Парижу настоящее его положение. Громкой барабанный бой на утренней заре 18 марта пробудил беспечных жителей столицы, и тогда только поверили, что более 100 000 победителей стояли уже за высотами, заслоняющими город их.
27
Париж имел несколько тысяч гарнизона, мог выставить до 30 000 народной гвардии и всеми силами войска подкрепить корпуса, разбитые при Шампенуазе. Природа оградила город, в долине стоящий, высотами Бельвильскими, холмом Бютшомон и горою Монмартр. Канал Уркской служил также некоторою обороною.
28
Защитники Парижа расположились следующим образом: справа занимали они Бельвиль, Менильмонтан, Бютшомон и Венсенский замок; их средина расположена была за каналом Уркским, имея за собою Монмартр, который весьма б был страшен, если б был укреплен; а левое крыло их простиралось до Нельи. Весь этот строй имел вид выгнутой Дуги.
29
Распоряжение союзников было следующее: армия силезская должна была идти справа чрез Сент-Денис к Монмартру; гвардия российская и прусская, под начальством графа Милорадовича, занимали средину, двинувшись от Бонди к Пантеню; генерал Раевский управлял нападениями на Бельвиль; а принц Виртембергский, на левом крыле, должен был занять Венсен и наблюдать за Шарантоном. Генерал Сакен и баварцы оставлены в Мо, чтобы противустать Наполеону, если б он вздумал воротиться к Парижу.
30
Бой при Париже
Между 5 и 6 часом утра раздалась пушечная пальба, и сражение загорелось. На твердые позиции: Бельвиль, Ромен-виль и Бютшомон напали прежде всего. Генерал Раевский выбил из Пантеня неприятелей штыками. Другие высоты старались обходить. Множество стрелков распущено было по садам и перелескам. Ружейная пальба гремела беспрерывно. Но Блюхер и принц Виртембергский не могли так скоро, по назначению своему, справа и слева, прийти. Одним же войскам Раевского, начавшим сражение, поддерживать его было тяжело. Наполеон мог поспешно возвратиться и внезапно загреметь в тылу. Париж, услыша гром его, стал бы защищаться до последней невозможности, и тогда союзники, на краю желаний своих, увидели бы себя в положении крайне невыгодном. Одна минута могла дать крутой оборот делам; но генерал граф Барклай-де-Толли сделал решительное соображение, пустил лучшие резервные войска в дело и дело взяло счастливый ход. Граф Милорадович ввел все гвардии в огонь и управлял движениями оных. Тут напрасно уже старался неприятель, с отчаянною храбростью, лишить союзников приобретенных ими выгод: все его усилия обращались в ничто. Это взаимное борение продолжалось большую половину дня, но прибытие силезской армии решило судьбу битвы. Корпус графа Ланжерона пошел прямо на Монмартр, а Клейст и Йорк устремились в Лавильет и прочие в той стороне лежащие места. Граф Милорадович сам повел всех гренадеров на приступ в Бельвиль - и грозная высота сия покорилась. Генералы граф Ламберт, Воронцов, Паскевич, Ермолов, Чеглоков и прочие по грудам неприятельских тел взвели войска свои на высоты, облитые кровью, и гордый Париж, со всеми своими замками, храмами, дворцами, палатами и садами, на необозримом пространстве лежащий, представился глазам удивленных победителей. Гром битвы и общее "ура!" всех соединенных войск наполнили окрестности бранною грозою и шумом, которого они с самых давних времен не слыхали. Множество пушек взлетело на холмы и направилось прямо на столицу. Огненная буря готова была понестись на разрушение сомнением и ужасом волнуемого града. Ударил последний час, и острый меч вознесся над главою его... Но при грозном течении гремящих строев, в дыму и в пламени жестокого боя, когда ничего не слышно было, кроме громких восклицаний победителей и глухого стона побежденных, вдруг настала торжественная минута глубокой тишины: страждущее человечество возвысило голос свой. Сей голос достиг до сердца управлявшего судьбою браней государя и подвигнул его к милосердию. Александр I изрек великое слово благости - помилование! И тысячи храбрых опустили оружие - и Париж спасен!!!
31
Знаменитое сражение при Париже и счастливейшие последствия оного уже довольно известны по множеству сделанных о них описаний; а я крайне несовершенную картину мою окончу последними чертами, означающими отчасти дух жителей Парижа в роковой для них день. 1) Один капитан, смело ведя роту из города в Бельвиль, вдруг узнает, что перемирие положило конец войне. С чувством глубокого прискорбия вонзает он шпагу в землю и, сказав: "Солдаты! Нам нельзя уже сражаться за отечество, так будем плакать о нем!", закрывает лицо руками и плачет. 2) Ученики Политехнической школы, не имевшие еще, по молодости лет, довольно сил управлять оружием, с большою храбростью защищали мост в Шарантоне. 3) Когда русские входили в Бельвиль, один шестидесятилетний старик до тех пор стрелял и бросался на гренадер с ножом, не приемля пощады, покуда не упал мертв к ногам их. На другой день пришло на то место большое семейство оплакать и похоронить убитого[7*] . Довольно этих примеров, чтоб опровергнуть клевету, впоследствии сплетенную, что будто Париж уловлен хитростью и, не желая защищаться, покорил себя добровольно.
Нет! Он защищался - и побежден!.. Русские покорили столицу Франции мужеством, а удивили ее великодушием. Никто не отнимет у них славы, победы и славы, добродетели!
Шалон-на-Марне, 2 июня
Скучная квартира и скучное положение наше вдруг переменилось. Брат пошел к коменданту и узнал в нем совоспитанника своего по Морскому корпусу Н. Ногаткина. Этот прелюбезный молодой человек всеми здесь любим и уважаем. Нам отвели прекрасную квартиру у предоброго хозяина, начальника здешних почт, господина Дюленя. С удовольствием записываю имя его: оно сохранится не в одной записной книжке, но в сердце и в памяти моей. Он принял, обласкал и угостил нас так, как будто самый добрый саксонец. Во Франции не имели мы вовсе такого приему.
