Алексей Исаев - От Дубно до Ростова
Как мы видим, из 307 боевых машин на поле боя дивизией потеряно 153 танка и бронемашины, что составляет 50 %. Еще 20 машин было уничтожено на сборных пунктах аварийных машин, где собирались поврежденные огнем противника танки. Это прибавляет еще 7 % к списку потерь в результате непосредственного воздействия противника. 21 машина застряла в болотах и речках, что составляет 7 % от общего числа потерь. Наконец, наиболее обидный пункт — это 95 машин, потерянных из-за технических неисправностей и невозможности восстановить и эвакуировать их. Это почти треть общего числа потерь, 31 %. Следовательно, почти половина боевых машин была выведена из строя непосредственно в результате боя, вторая же половина в своем большинстве вышла из строя по техническим неисправностям при отходе дивизии или уничтожена на сборных пунктах аварийных машин.
Таблица 2.4. Потери 8–й танковой дивизии 4–го механизированного корпуса
Марка 22.06.41 Подбито Пропали без вести Завязли в болотах Отработали моточасы Брошены Отправлены на завод Прочие KB 50 13 — 2 3 25 5 — Т–34 14 0 54 8 2 — 31 32 10 Т–28 68 10 — — — 26 — 1 БТ–7 31 2 1 1 — 12 3 1 Т–26 36 6 1 1 — 13 5 — БА 57 7 — — — 14 5 13Анализируя потери 8–й танковой дивизии (см. табл. 2.4), мы наблюдаем ту же картину. Несколько меньше половины общих потерь соединения приходится на воздействие противника. Это танки, расстрелянные артиллерией немцев у Немирова, Охладува, на левом фланге 6–й армии и подбитые 50–мм пушками пехотных дивизий в ходе арьергардных боев при отходе к Львову. Немало машин вышло из строя в ходе метаний дивизии вдоль фронта 6–й армии. Совершенно аналогичным образом дело обстояло в 32–й танковой дивизии того же 4–го механизированного корпуса. 30 % потерь было вызвано артиллерийским огнем противника и бомбежками авиации. Половина материальной части была сожжена, взорвана или просто брошена экипажами из-за технических неисправностей и невозможности эвакуировать обездвиженные танки. 10 % танков выбыло из состава соединения, но было эвакуировано по железной дороге на заводы. Наконец, до 10 % осталось завязшими в болотах. Автомашин было потеряно 120 единиц, из которых 85 % уничтожено огнем артиллерии и авиации противника, исчезло в огненном вихре у Золочева. Остальные 15 % потерь составили автомашины, оставленные из-за технических неисправностей. Чем меньше была интенсивность использования соединения в бою, тем выше был процент потерь по техническим причинам. Из 31 танка КВ–2 41–й танковой дивизии 22–го механизированного корпуса 5 было подбито противником, 12 брошено при отходе и 5 отправлено в заводской ремонт.
Если новые танки так или иначе решали поставленные перед ними задачи в условиях неправильного тактического применения, то для Т–26 и БТ отсутствие взаимодействия с пехотой и артиллерией было гибельным. Не подавленная артиллерией система огня противотанковых орудий немцев почти не оставляла танкам старых типов шансов на выживание. И здесь снова приходится вспомнить недобрым словом решение весны 1941 г. о формировании механизированных корпусов на базе бригад танков Т–26. Тем самым Т–26 были оторваны от пехоты, взаимодействие с которой могло поднять эффективность их действий. Фактически в ходе приграничного сражения командиры дивизий и армий старались интуитивно вернуться к организации атаки пехотинцев совместно с танками Т–26. По такому сценарию был построен контрудар 87–й стрелковой дивизии у Устилуга во взаимодействии с танками 41–й танковой дивизии, совместные действия 135–й стрелковой и 19–й танковой дивизий у Войницы 24 июня, наступление 43–й танковой дивизии на Дубно 26 июня во взаимодействии со сводными частями 228–й стрелковой дивизии.
Ответ на вопрос: «Куда делись тысячи танков механизированных корпусов КОВО?» — достаточно прозаичен. 30–50 % «неуязвимых» Т–34 и КВ были подбиты корпусными, зенитными и 50–мм противотанковыми орудиями немецких войск. Дополню приведенную выше статистику еще одним примером. Из двух КВ–2 8–го механизированного корпуса один был подбит 88–мм зениткой полка «Герман Геринг», а второй подбили артиллеристы 44–й пехотной дивизии из 150–мм тяжелого пехотного орудия. Неуязвимость новых танков была достаточно условной. Не поддержанные артиллерией и пехотой БТ и Т–26 тем более были быстро перемолоты скорострельными 37–мм противотанковыми пушками немецких танковых и пехотных дивизий. На направлении главного удара, помимо штатных противотанковых орудий соединений, в бой вступали отдельные дивизионы противотанковых пушек. В 1–й танковой группе таковых было два: 652–й и 670–й. Последний был оснащен самоходными 47–мм чешскими пушками на шасси танка Pz. I. Серьезным противником танков старых типов были и 20–мм, и 37–мм зенитные автоматы, которые входили в состав наступающих частей немцев. Навстречу атакующим Т–26 и БТ несся целый вихрь снарядов различных калибров, выжить в котором без артиллерийской поддержки было крайне затруднительно.
Достаточно часто преувеличивается роль и объем небоевых потерь советской бронетехники. Вышеприведенная статистика показывает, что версия «все сломались» звучит не слишком убедительно. Значительная доля старых и новых танков была потеряна в бою. Подрыв танков экипажами или оставшиеся без топлива и брошенные машины — это не причина, но следствие проигрыша приграничного сражения. Высокие небоевые потери — это постоянный спутник неуспешных боевых действий. Возьмем описание боевых действий немецкого 509–го тяжелого танкового батальона, оснащенного танками «Тигр»:
«09.11.43. Сбор 3–й роты в г. Фастове невозможен, т. к. он уже захвачен советскими войсками. Атака с марша в бой, при плохой поддержке пехоты. Уничтожено 4 танка и 6 противотанковых пушек. 2–я рота концентрируется под Фастовом.
10.11.43. Новая атака (участвуют 18 „Тигров“) и овладение высотой южнее Фастова. Отбита контратака, уничтожено 12 танков противника. Один „Тигр“, вышедший из строя после повреждения подвески, не может быть эвакуирован и взорван. В то время как 3–я рота атакует четырьмя танками северо-восточнее Мироновки, остальные танки находятся южнее Германовки. Прибытие последнего эшелона. В рабочем состоянии 14 „Тигров“. В этот день батальон потерял 6 „Тигров“ (танк оберфельдфебеля Юнгерманна взорван собственным экипажем)»[274].
Знакомые фразы, не правда ли? Смещение, тем более резкое, линии фронта под нажимом противника всегда пагубно сказывается на потерях. Если бы Красной Армии удалось удержать статичный фронт, то многие поврежденные или вышедшие из строя по техническим причинам машины были бы эвакуированы и восстановлены. Напротив, успешные боевые действия снижают процент безвозвратно потерянных танков при наличии шансов на их восстановление. Например, на 19 февраля 1942 г. на ремонтных базах Западного фронта скопилось 264 неисправных танка, еще 322 подлежали эвакуации с поля боя. В случае катастрофического развития событий эти танки были бы первыми кандидатами в список безвозвратно потерянных по техническим причинам.
Говоря о тактике немцев, нельзя сказать, что они применяли какие-то выдающиеся технологии ведения боя. Командир 43–й танковой дивизии в своем отчете написал о тактике немцев:
«Противник во встречном бою применяет засады, действиями мелких подразделений старается завлечь главные силы в западню и затем главными силами обрушиться на расстроенные боевые порядки с флангов и тыла. Его пехота и противотанковые орудия занимают по возможности танконедоступные районы для действий огнем по танкам и нашей пехоте»[275].
