Александр Шубин - Мифы советской страны
Либерализм военных был оборотной стороной их недовольства правительством и самим Николаем, о котором генерал Лукомский в бытность его заместителем военного министра говорил: «Мало ли что Государь находит достойным одобрения! Всем вам известна неустойчивость его взглядов»[5].
Алексеев отзывался о правительстве: «Это не люди, а сумасшедшие куклы, которые решительно ничего не понимают»[6]. Очевидно, что Алексеев предпочел бы такому правительству кабинет либералов, тем более – знакомых ему лично и доказавших свое здравомыслие и патриотическое рвение.
Либеральные военные были не против, чтобы правительство сформировалось из представителей либерального крыла думы. Казалось, что тогда власть будет иметь более прочную опору в обществе, можно будет легче привлечь частные капиталы к делу снабжения армии.
Эти надежды были в значительной степени иллюзорными, но вполне естественными для того времени.
Многие люди во фраках или погонах считали тогда, что было бы неплохо ограничить произвол аристократов правильно организованным представительством «общественности», сделать «как в Англии». Эта простая идея приходила в голову интеллигенции и в начале, и в конце ХХ века. Люди, которые считают себя интеллектуальной элитой, уверены, что они сохранят эту роль в обществе, устроенным по западному образцу, и не будут отброшены капитализмом в социальный осадок…
Англофильство оппозиции как нельзя лучше стыковало патриотизм, германофобию и либерализм. В знаменитой речи 1 ноября 1916 г. в думе Милюков предложил только два объяснения негодного руководства самодержавной администрации: «глупость или предательство». Это объяснение затем приглянулось и коммунистам, когда они искали причины неудач собственной политики или даже простых аварий на производстве. Какими не были бы идеологические разногласия, но логика политической борьбы сближает деятелей разных взглядов. Можно было объяснять все неудачи происками скрытого врага, который использует некомпетентных ротозеев.
В канун Февральской революции либералы в патриотическом рвении искали предательство в окружении царя, где по распространенной версии свили гнездо «темные силы». Их оплотом считалась императрица Александра Федоровна. Либералы видели в императрице сильную личность, которая вредно влияет на слабовольного мужа в интересах германофильской партии (немка все-таки). Депутатам казалось, что они будут лучше смотреться у государственных рычагов. Им не приходило в голову, что источник проблем может крыться в устройстве самой бюрократической машины, которую либералы готовы были запустить «в нужном направлении».
Зато в либеральных салонах оживленно обсуждались составы будущего правительства[7]. Результаты этих обсуждений впоследствии пригодились.
При этом и многие участники досужих политических разговоров того времени рассуждали также, как мифотворцы конца ХХ – начала XXI вв. Начинается с того, кто мог интриговать против царя. А кончается уверенностью, что именно он стоит во главе разветвленного заговора. Михаил Родзянко вспоминал: «Мысль о принудительном отречении царя упорно проводилась в Петрограде в конце 1916 и в начале 1917 года. Ко мне неоднократно и с разных сторон обращались представители высшего общества с заявлением, что Дума и ее председатель обязаны взять на себя эту ответственность перед страной и спасти армию и Россию… Многие при этом были совершенно искренне убеждены, что я подготовляю переворот, и что мне в этом помогают многие гвардейские офицеры и английский посол Бьюкенен»[8].
В легендах о заговоре упоминается совещание у Родзянко 9 февраля 1917 г. В совещании участвовали Гучков, генерал Рузский и полковник Крымов. Но сам Родзянко в своих мемуарах об этом не вспоминает и вообще подчеркивает, что молва приписывала ему лишнее по заговорщической части. Так что речь скорее всего идет об очередной встрече военно-депутатского кружка Гучкова. Обсуждалась возможность ареста царя во время его пребывания в районе дислокации армии Рузского. Арест, вероятно, должен был осуществить Крымов с группой офицеров. Срок переворота намечался на апрель 1917 г. Это уже больше похоже на то, что произойдет во время Февральской революции. Но за одним исключением – арестовав царя, группа заговорщиков оказывалась один на один с остальной империей, все еще лояльной Николаю II. В Петрограде оставалось назначенное им правительство, в ставке – не посвященный в эти планы Алексеев, рядом – верные пока царю части. Это обрекало попытку переворота на крах.
Разговоров было много, но дело шло медленно. Максимум успеха – группа решительных офицеров во главе с генералом Крымовым, которая надеялась перехватить императорский поезд и заставить царя отречься. Если откажется – тогда поступить как с Павлом I. Но и здесь все осталось на уровне разговоров – боевую группу еще только предстояло сформировать.
Высокопоставленные военные иногда тоже строили абстрактные планы путчей, но отдельно от Гучкова. По рассказам Львова, он консультировался на эту тему с Алексеевым осенью 1916 г. Генерал считал, что все зло – в царице, и нужно ее арестовать и заточить[9]. Этот план не лучшим образом характеризует умственные способности генерала. Он искренно считал, что все зло – в царице. Спору нет, женщина она была не самая приятная. Но сколько бы она просидела в заточении, а заговорщики, ее арестовавшие – в своих креслах? Ведь Николаю-то Алексеев при этом собирался оставить всю полноту власти. Он был противником широкомасштабного переворота, так как «государственные потрясения» несут «смертельную угрозу фронту»[10]. Этот эпизод можно расценивать как доказательство раздражения Алексеева ситуацией при дворе, но никак не реальной подготовки переворота. Создав свой смелый план решения всех проблем с помощью ареста царицы, Алексеев явно был не в курсе планов Крымова. Может быть, Алексеев просто водил Львова за нос? Вряд ли. Если бы генерал был вовлечен в заговор Гучкова-Крымова, то мог бы легко перебросить группу офицеров Крымова к царскому поезду, особенно во время Февральской революции. Но этим «инструментом» не воспользовались, так как Алексеев ничего не знал о планах Гучкова, а у Крымова на практике не было никакой реальной группы боевиков.
Контактируя с отдельными офицерами и даже генералами, либеральным политикам не удалось заручиться поддержкой «критической массы» военных руководителей, которые приступили бы к подготовке военного переворота в столице. А без этого можно вести либеральные беседы еще долго, пока кризис самодержавия не вызовет настоящую революцию.
Но эта пропаганда имела важный результат – значительная часть офицерского корпуса склонялась к мысли, что авторитетные гражданские лидеры считают конституционную монархию оптимальным государственным устройством. Это нужно было учитывать, делая ставку на сотрудничество с либеральной буржуазией при снабжении армии.
Масоны, масоны, кругом одни масоны
Легальная деятельность оппозиции и консультации либералов с военными переплетались с загадочной деятельностью масонов. Не смыкается ли реальная политическая игра кануна революции со средневековыми мистическими играми. Мифотворцы уверены – империю погубил тайный заговор мистического ордена масонов.
Возникнув как оппозиция католическому мировоззрению и европейскому абсолютизму, масоны превратились в накопитель разнообразных нелегальных религиозных, философских и политических идей. На заре Нового времени они приучились скрывать свои цели за ритуалами и шифрами. Понятно и всеобщее недоверие к масонами, которые считают всех остальных профанами, и интерес к их секретам – а вдруг они действительно определяли ход мировой истории или обладали сверхзнанием, которое изменит наш мир. Не будем разочаровывать искателей масонских тайн позапрошлых веков. Но раз уж масонов объявляют творцами истории ХХ века, давайте разберемся, что известно достоверно. Рассмотрим роль масонов в Февральской революции.
Источники по реальной истории масонских организаций немногочисленны и противоречивы. Историки (не путать с публицистами и драматургами) провели разбор этих источников, указав на очевидно недостоверные и путанные свидетельства, после чего круг достоверных сведений сузился еще сильнее[11].
Например, писательница Н. Берберова решительно расширяет круг масонов, ссылаясь на эмигрантские слухи, впрочем, сами по себе противоречивые[12]. К этим свидетельствам следует относиться осторожно уже потому, что свидетельства о дореволюционном масонстве здесь переплетаются с эмигрантскими историями. Если ряд деятелей дореволюционной оппозиции занялись модной масонской игрой в эмигрантском безделии, это не доказывает их членство в ложах до февраля 1917 г.
