Эльга Лындина - Олег Меньшиков
- Елена Иннокентьевна Меньшикова сказала мне, что ее сын хочет быть артистом,- рассказывает Монахов.- Мне парень показался интересным, я предложил ему прийти ко мне и что-нибудь прочитать. Через некоторое время Олег появился у меня дома. Читал "Желание славы" Пушкина. Конечно, это было несовершенно, да и откуда взяться совершенству в его возрасте? Но главным было то, что в эти минуты я видел, как Олег сам становится поэтом. Я понял, что он одарен актерски. И одарен незаурядно. Он напоминал мне Жерара Филипа, великого романтика, принца французской сцены и экрана...
А что же столь любимая Меньшиковым музыка? Он закончил музыкальную школу. Играл в ансамбле юных скрипачей Москвы. Наверное, мог бы поступить в консерваторию, все данные для этого у него были. Но не было мучительного выбора. Музыка или сцена - так вопрос не стоял. Он знал - сцена, только сцена. И подал документы в Высшее театральное училище имени Щепкина, один из старейших театральных институтов страны, воспитавший Станислава Любшина, Виталия Соломина, Олега Даля, Виктора Павлова, Инну Чурикову и многих других известных артистов в традициях великой русской культуры.
ВЗРОСЛЫЕ МОЛОДЫЕ ЛЮДИ
Школа была окончена в 1977 году. Как мыльные пузыри, один за другим исчезают, лопаются мифы о победившем социализме на одной шестой суши. Назревает кровавая, бессмысленная, затяжная война в Афганистане. Назревает моральный крах, когда окончательно исчезли последние иллюзии старых и молодых. Инстинкт самосохранения подсказывает: хочешь выжить - молчи. Затаись, не забывай известного трамвайного принципа "не высовывайся!". Смешон призыв "шестидесятников": "Возьмемся за руки, друзья..." Время и место для дружеских бесед отведено по вечерам на кухне, ставшей легендой о русских в западном мире.
Уходят в прошлое ключевые фигуры недавних лет. Как и герои книг, фильмов, сцены. Забыты пылкие романтики Олега Стриженова и мужественные рабочие Николая Рыбникова. Померкло обаяние народных борцов Михаила Ульянова и обаятельных физиков-лириков Алексея Баталова. Утонченный интеллектуал Иннокентий Смоктуновский играет непривлекательных аристократов в экранизациях средней руки... Это уже как бы уходящая натура.
На смену пришли другие, не только по именам и возрасту. Глухие времена диктуют свои законы бытования персонажей, образ жизни, правила игры в эту странную жизнь. Двойственность во всем достигла своего пика. Царит молчание в закрытых городах, разбросанных по всей стране, накапливается страшный запас стратегического оружия, отравляя нас морально и физически. Однако по внешним меркам Советский Союз - все еще великая держава, угрожающая миру ракетным ударом, коль это потребуется. Нас еще боятся...
Нищие, мы радуемся колбасе за два рубля двадцать копеек и дешевой водке за три рубля двенадцать копеек. Стало быть, жить можно! Копим деньги на летний отдых, даже в самых невероятных фантазиях не представляя себе, что можно отдыхать где-то на Багамах или Канарах.
Замолкает интеллигенция. Подпольно, вздрагивая, слушает передачи радиостанции "Свобода", узнавая о том, как живут "за бугром" наши славные соотечественники, изгнанные за пределы страны: Виктор Некрасов, Александр Галич, Мстислав Ростропович, Александр Солженицын и иже с ними. Новости разлетаются, но не утешают. Маразмирующий генсек крепко держится за властные поводья, но все напоминает откровенную агонию.
...Ранней осенью 1982 года мне довелось быть в Азербайджане, в маленьком приморском поселке близ Баку, когда Леонид Ильич Брежнев навещал любимый им Азербайджан и любимого Гейдара Алиева. На пути из аэропорта расставляли заранее раскрашенные в зеленый и розовый цвет нелепые клумбы. Того же, почему-то розового, оттенка повсюду мелькали стенды с приветствиями гостю. На площади столицы республики три дня маршировали представители всех учреждений города, разучивая выкрики в честь продолжателя дела Ленина.
По приезде за Брежневым неотступно следовало телевидение. И случился великий конфуз. В горкоме партии Брежнев, трудно и мучительно выговаривая слова из текста, который он усердно старался прочесть, вдруг, посреди фраз о международном положении, врагах социализма и нашей мощи, перешел без паузы на проблемы сбора и, главное, продуманного хранения запасов картофеля, советуя не терять ни грамма ценного продукта. Лишь прочитав не то два, не то три абзаца, Брежнев, наконец, понял, что говорит что-то несуразное. Доверительно улыбаясь телезрителям, он сообщил, что помощники, очевидно, "листки перепутали..." Зал, в котором я смотрела передачу, а это был Дом творчества писателей, откровенно захохотал, уверенный в том, что всех все равно не упечь в тюрьму, лагерь или психушку.
В таком состоянии глобального абсурда художники искали возможность противостояния в шифрах, кодах, иносказании. В таких произведениях люди-мнимости и существовали мнимостями, которые кто-то пытался выдать за сущее. Умные, сильные, действенные люди в этой атмосфере были лишними.
Так возникли новые герои, сменившие "розовских мальчиков", борцов и воителей. Растерявшийся, смятенный человек отступал в ночь, не желая контактировать не только с власть предержащими, но и вообще с социумом. Он сознательно бежал от общества. Но не противопоставляя себя, поскольку знал: всякое сражение в данном случае бессмысленно. Словом, "к добру и злу постыдно равнодушны, мы вянем без борьбы..." Человек 70-х больше не верует, не любит, ничего не ждет. Наиболее точно говорили об этом герои Олега Янковского и Олега Даля. Даль играл резко, порой страшно, прячась за абсолютом охватившего его сарказма по отношению ко всему свету. Янковский был снисходительнее, мягче, трогательнее, иногда позволяя прорваться пронзительному, обреченному лиризму. Герои Даля неотступно призывали смерть при жизни. Герои Янковского существовали в скорбном бесчувствии, равнозначном той же смерти.
Незадолго до смерти Олег Даль записал в дневнике: "Бывают такие периоды, когда, долго соприкасаясь с чуждым тебе миром, теряешь ощущение истинной своей реальности, и она растворяется и уходит из твоего сознания, становясь недосягаемой.
Твое "я" истекает из тебя, и та, настоящая твоя жизнь, становится чьей-то, но не твоей".
В то время, когда Олег Меньшиков еще учился в школе, Олег Янковский снялся в двух фильмах Вадима Абдрашитова "Слово для защиты" и "Поворот", сыграв людей именно с таким "истекающим" "я". Личностное присутствие человека было низведено до нуля. Эти работы Олега Янковского были предтечей его Сергея Макарова в "Полетах во сне и наяву". Там с ним встретится его начинающий тезка и коллега Меньшиков в роли прямого оппонента, презирающего Макарова-неудачника, болтуна, слабака, жестоко давая понять, что время Макаровых ушло...
До этого остается еще пять-шесть лет, то есть годы, когда готовится вступить во взрослую жизнь следующая генерация, изначально резко отделяющая себя от старших, на первых порах еще непроизвольно, потом - вполне осознанно, с четкой внутренней мотивацией. Юные отказывались принимать вырождение и ложь как норму, закрывая на это глаза. Все резервы иллюзорной стабилизации уже были исчерпаны, грядущий распад для многих очевиден и неминуем. Его интуитивно ждало молодое поколение, априори безразличное к социальным и политическим акциям государства. Повальное увлечение прорвавшимися через границу "битлами" и прочей новой музыкой, тайные просмотры на редких, но уже появившихся "видаках" занимали воображение тех, кому предстояло строить будущее. Овеяны романтическим ореолом отечественные рок-группы и ансамбли, все любят Виктора Цоя, на концертах группы Константина Кинчева "Алиса" фанаты громят залы, а потом поезда пригородных электричек. Из рук в руки как величайшую драгоценность передают друг другу записи песен Бориса Гребенщикова. Андеграунд существует в кино, и в театре, и в живописи.
Но все это словно скользит мимо внимания Олега Меньшикова, которому по возрасту как будто положено под собственный гитарный аккомпанемент распевать модные, домашнего изготовления вирши. В его увлечениях сказались музыкальное образование и врожденный хороший вкус, умение всегда оставаться самим собой, не поддаваясь модным веяниям. И - что важнее всего! - его изначальное стремление к гармонии, его ощущение слова как музыки.
В театральном институте слово становится его оружием.
Итак, Олег Меньшиков появляется в стенах театрального училища на первом отборочном туре.
- В тот год вместе с Монаховым мы набирали курс,- рассказывает нынешний ректор училища, в ту пору педагог, Николай Николаевич Афонин.Смотрели, слушали многих. Олег выделился сразу: умный, очень живой, весь какой-то мажорный мальчик. Мы его взяли на заметку. Советовали Олегу, что читать на следующих турах. Могу признаться по прошествии времени, что стали тогда его болельщиками. Он того заслуживал. Прошел все испытания без сучка и задоринки.
